Глава 4. Люк

Главная » Статьи » Читать-онлайн » Сильвия Вайолетт - Ужин в "У фокси"

Глава 4. Люк

В лисьей форме я направляюсь к дому моего кузена Гэрри, расположенного у озера и окруженного лесом. Подозреваю, что все грязные делишки моих кузенов управляются отсюда. Меньше, чем в полумиле от дома до меня доносится запах, сильный и резкий. Коты-оборотни. Как минимум трое.
Моя семья никогда не связывалась с котами. Зачем им это сейчас? Но если коты — враги, то как смогли подобраться так близко без обнаружения? И почему мои кузены терпят кошачьи метки на своей территории?
Несмотря на тошнотворный запах, я опускаю морду и обнюхиваю землю, пытаясь хоть что-то понять. По мере моего продвижения в сторону дома, запах крепчает, и к нему примешиваются бензин, моторное масло и кожа, что говорит об их частой работе с машинами. Так они партнеры по преступному бизнесу?
Я заставляю себя следовать за запахом, чтобы узнать, что еще мне удастся выяснить. Сейчас я отчетливо распознаю запах пяти разных котов. Намечается что-то серьезное, и я должен узнать что.
Насторожившись, я приближаюсь к дому. Ломается ветка, я замираю и принюхиваюсь, пытаясь уловить хоть что-то, кроме кошачьей вони.
Кролик. Моя лисья сторона хочет пуститься в погоню за ним, но человек во мне знает, что нужно оставаться сосредоточенным.
Я продолжаю идти к дому, напрягаясь с каждым шагом все сильнее. Раздается щелчок, и свет заливает все пространство вокруг меня.
Раздается мужской крик:
— Не двигайся!
Я срываюсь с места и бегу. Он стреляет в меня, но промахивается. Я не сбавляю скорости. Не хочу дать ему шанс получше прицелиться.
Черт, как я не заметил систему безопасности? Обычно я не такой рассеянный.
Наконец, я убегаю на достаточное расстояние, и человек сдается и перестает преследовать меня. Я собираюсь узнать больше о местной кошачьей банде. Дома. В человеческой форме. После сытного обеда. Но сегодня никакой курицы. Перед тем как перекинуться, я собираюсь выследить того кролика.

***

— Люк? — зовет меня Бет, мой менеджер. Она настояла помочь мне с уборкой в ресторане, чтобы быстрее открыться.
— Что тебе нужно?
— Там пришла женщина, Натали. Я подумала, она клиент, но она сказала, что у нее сеть сообщение для тебя от милого маленького копа.
Я вскакиваю и, в спешке, почти врезаюсь в Бет. Она точно привлекла мое внимание.
— Вот таким ты мне нравишься, — ухмыляется она, — Знаешь, тебе следует взять у него номер, иначе я сама его возьму для тебя.
Я хмурюсь и прохожу мимо нее. Мне не нужны отношения с копом. Мне ни с кем не нужны отношения.
Я узнаю Натали. Она олень-оборотень, и, возможно, она как-то связана с парнем-криминалистом, который приходил сюда вчера вечером. Как его звали? Джек? Нет, Джейсон. Но они точно не пара, Натали обычно приходит в забегаловку вместе с Вулфом, копом, волком-оборотнем.
— Я Люк, — протягиваю ей руку, и она крепко пожимает ее, — Бет сказала, тебя прислал Сайлас.
Она кивает:
— Он хочет поговорить с тобой.
— Так он поэтому попросил тебя прийти?
— Он пришел бы сам, но его мучает такая головная боль, что он едва может дойти до двери, и ты не отвечаешь на его телефонные звонки.
Я достаю телефон из кармана и смотрю на экран.
— Он звонил на ресторанный телефон, — уточняет она, — У него нет твоего личного номера.
Оу, точно. И почему я веду себя как безмозглый мудак?
«Потому что ты хочешь этого парня и знаешь, что никогда его не получишь».
— Прошу прощения. Я забыл, как долго люди исцеляются. Мы не отвечаем на телефон, когда закрыты.
— Он не похож на нас. Он человек, и его легко травмировать.
Что-то мне подсказывает, что она говорит не только о физической боли. Она предупреждает меня.
— Если ему так плохо, то почему он на работе?
— Он на больничном. Это неофициальный визит, не имеющий никакого отношения к делу. Он вообще не должен с тобой говорить, но у него есть к тебе несколько вопросов. Личного характера.
Я смотрю на часы. Еще пара часов работы, после чего установка нового окна, и можно снова открывать ресторан.
— Насколько неотложны его личные вопросы?
— Он не помнит взрыва. Его воспоминание ограничены лишь тем, как он пришел допросить тебя и тем, как его усаживали в машину скорой помощи. А между ними пустота. Он очень обеспокоен этим. Дрю… Детектив Дэнверс передал ему слова очевидцев, но он хочет поговорить с тобой лично. Думаю, он хочет узнать, что произошло, с твоей точки зрения.
Мне следует держаться подальше. Я не подхожу Сайласу, и отношения с ним не приведут ни к чему хорошему. Лисы по своей природе являются одиночками, но я не могу выбросить его из головы. Половину из того времени, в которое я должен был работать, я потратил на мечты о делах, которыми я был бы не прочь заняться с ним.
— Где я могу с ним встретиться?
— Так ты поговоришь с ним?
Я киваю:
— Я расскажу ему обо всем, что он хотел бы узнать.
— Обо всем? — она одаривает меня скептическим взглядом.
— Порой даже лис может быть честным.
— Почему именно сейчас? — она прищуривается.
— Он мне нравится.
— Не сделай нему больно. Он хороший человек.
— А я нет?
Натали вздыхает:
— Все, что я знаю о тебе, родом из городских слухов. Возможно, я несправедлива по отношению к тебе, но даже не думай воспользоваться им.
Я злюсь. Из-за того, что я лис, люди ожидают от меня подлостей.
— Он уже большой мальчик, и сам может о себе позаботиться.
Она смотрит на меня, и я вижу силу в ее глазах. Будь она сейчас в своей оленьей форме, я бы уже был отправлен в нокаут путем попадания копытом по моему лицу.
— Сайлас пытается казаться сильным. Даже когда ранен и беззащитен, и я просто… Ай, забудь о том, что я говорила, — она разворачивается и собирается уйти.
— Подожди, — окликаю я ее. Я должен увидеть Сайласа. И я не могу позволить глупым обидам встать у меня на пути, — Я не сделаю ему больно. Обещаю. Возможно, меня и считают лжецом, но я сразу даю людям понять, чего я хочу. Если кто-то не согласен на секс без обязательств, я просто уйду. Мне нравится доставлять удовольствие, а не причинять боль. Этим я отличаюсь от своих братьев.
Она отводит взгляд:
— Я не должна этого делать.
— Чего? Поощрять меня встретиться с Сайласом?
Она кивает:
— Он является частью расследования. Ему следует допросить тебя официально.
— Я согласен сделать все, что ему потребуется, — намек произвольно проскальзывает в моих словах.
Она медленно качает головой:
— Ты ничего не можешь с собой поделать, не так ли?
— Да, но у тебя есть мое слово. Так где он живет?
Она несколько секунд изучает меня. Я терпеливо жду ее ответа, и, наконец, она диктует его адрес.

***

Через полчаса я стучу в его дверь:
— Сайлас! Это Люк.
Тишина.
Я стучу громче.
Опять никакой реакции.
Что если он потерял сознание? Упрямый придурок, он сейчас должен быть в больнице. Под наблюдением врачей. Я зову его еще несколько раз и барабаню по двери, слишком хлипкой, чтобы выдержать натиск оборотня. Это небезопасно для него. Я наседаю на дверь плечом, пока она не поддается и не открывается.
Он лежит на диване. Он шевелится, но не просыпается.
— Сайлас! Черт!— я достаю телефон, чтобы позвонить в 911, когда он открывает глаза.
Я опускаюсь на колени рядом с диваном:
— Ты как?
— Л-Люк?
— Да, это я.
— Я целовал тебя?
Я фыркаю:
— Что?
Он хмурится:
— Ничего. Сон. Это был просто сон.
Его взгляд опускается на мои губы. Я должен отойти, дать ему очнуться ото сна, но не могу.
Он снова смотрит мне в глаза. Его зрачки расширены.
— На самом деле, я не думаю, что сделать это прямо сейчас, хорошая идея, — произносит он.
«Проделать с ним сейчас все то, что роится в моей голове, тоже не очень хорошая идея».
Он обводит языком свои губы, от чего мой пульс ускоряется. Мне так хочется наклониться и попробовать их на вкус. Он бы не стал сопротивляться, но сейчас его разум затуманен принятыми лекарствами или болью, и я не могу этим воспользоваться. Я отодвигаюсь:
— Натали сказала, ты хотел поговорить со мной.
— Ага, — его голос хриплый из-за сна.
— Тебе принести воды?
Он кивает. Я приношу ему кружку, наполненную водой. Он выпивает почти все, но останавливается и хмурится.
— Что-то не так? — спрашиваю я.
— Я не помню, когда ел в последний раз.
Я киваю в сторону кухни:
— Там что-нибудь съедобное осталось?
— Сомневаюсь.
Я отодвигаю баночку с таблетками на дальний край прикроватного столика, чтобы он не мог до них дотянуться:
— Ты не должен принимать таблетки на голодный желудок, — говорю я строгим тоном. И когда меня стали волновать предписания в инструкциях?
— Может, из-за сотрясения я чувствую себя так плохо.
— Тебе плохо от всего вместе: и от голода, и от сотрясения, и от таблеток и так далее, — может, маленькому упрямому говнюку нужен кто-то, кто позаботится о нем. Полагаю, сейчас мне придется побыть этим Кем-то, мне, парню, практикующему встретились-и-разбежались отношения. Но с Сайласом, вопреки его размытым воспоминаниям, я даже не целовался. Так что со мной не так?
Я достаю телефон из кармана:
— Что тебе заказать?
Он закрывает глаза, и я уже было подумал, что он уснул, но он отвечает:
— Пад-Тай. Я знаю, довольно странный выбор, но это единственное, что пришло мне в голову. Здесь недалеко есть ресторанчик, где я часто его заказываю. (Прим. переводчика: Пад-Тай — блюдо тайской кухни, одно из самых распространенных «уличных» блюд. Это обжаренная лапша в соусе. «Классический» уличный Пад-Тай положено готовить с сушеными креветками и цветком банана, но в угоду новым веяниям в него вместо этого по выбору клиента часто кладут свежие креветки, курицу, свинину или тофу.)
Я улыбаюсь:
— «Тайский Дворец». Я знаю это место, — горячий парень с юга хочет тайской еды, пока болеет. Разве это не чертовски… Мило? Не думаю, что готов начать использовать это слово в своей речи. Потребность позаботиться о нем творит со мной нечто странное. Мне хочется, чтобы ему было комфортно. Я трясу головой. Должно быть, это из-за неудовлетворенных сексуальных потребностей.
Я звоню и заказываю доставку:
— Пока мы ждем еду, можешь ответить мне, о чем так срочно нам надо было поговорить? На вид ты при смерти.
Он хмурится:
— Я…
— Что?
— Я и правда так плохо выгляжу?
— Тебе больно и… черт, ты не выглядишь очень уж плохо, просто немного бледнее и потрепанее, чем обычно, — и это убивает меня, ведь я привык к его я-весь-такой-собранный-коп виду.
Он одаривает меня смущенной улыбкой, от которой количество эротических сцен в моей голове с его участием увеличивается втрое. Но несколькими секундами позже выражение его лица становится чертовски потерянным, и я мечтаю вернуть ту улыбку и его легкий румянец обратно.
— Я не могу ничего вспомнить о прошлом вечере. Стоит мне только попытаться пробудить воспоминания, голова начинает раскалываться. Я вошел в ресторан. Увидел тебя, и вот меня уже окружают парамедики. Остальное проявляется вспышками. Твой голос. И… Я действительно не целовал тебя?
О, как бы мне хотелось, чтобы это реально произошло. Стоит ли мне говорить, как близок был я в тот момент, чтобы поцеловать его?
— Нет, ты не целовал меня. Я держал твое лицо в руках, когда пытался снова привести тебя в сознание. Наверное, именно это ты вспомнил.
— Нет, я… Неважно, — его лицо заливается краской, и кожа перестает выглядеть мертвенно-бледной, — Расскажи мне все, пожалуйста. Мне плевать, что сказал доктор. Я не почувствую себя лучше, пока не узнаю.
Я рассказываю ему все, что могу вспомнить, кроме момента, когда я собирался поцеловать его, и сделал бы это, если бы Бет не прервала меня. Я слишком стесняюсь сказать ему, что готов был поцеловать его, пока он истекал кровью. И что еще хуже, я хочу поцеловать его сейчас, несмотря на то, что он находится под действием обезболивающего. Несмотря на сотрясение и размытую память. Я хочу притянуть его к себе и целовать до полусмерти. Хочу проникнуть языком в его рот, и это не единственное место, куда я не против проникнуть.
Трель дверного звонка прерывает мои мысли.
Сайлас говорит мне принести столовые приборы и салфетки, и мы едим сидя на диване. Мы не разговариваем. Я даже не догадывался, что так проголодался, пока не открыл желтую картонную коробочку с едой:
— Черт, это вкусно.
Сайлас улыбнулся:
— Да, так и есть. Я часто заказываю у них еду на вынос.
Я рад, что у Сайласа хороший аппетит. Он съедает бо́льшую часть своей порции лапши за пару минут. Он перестает есть, и я вижу, что он, ухмыляясь, смотрит на меня.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты не захочешь этого слышать…— он снова краснеет. Сейчас его взгляд стал более ясным, чем когда я разбудил его. Он сосредотачивает свое внимание на мне, отчего мой член начинает твердеть.
— Правда? — что я надеюсь от него услышать? «Давай переспим?». Думаю, что от этого ему будет намного больнее, чем от попыток что-либо вспомнить, вопреки запрету доктора.
— Моя мама часто читала мне в детстве басни Эзопа. Моя любимая была про Лису и Журавля. А сейчас я ужинаю с лисой.
Я улыбнулся:
— И наслаждаешься каждым кусочком. Поверь мне, я не собираюсь как-то обманывать тебя, чтобы съесть твою еду. Клянусь.
— Зачем он сделал это?
Неожиданная смена темы сбивает меня с толку:
— Мой дядя?
Он кивает и морщится:
— Постоянно забываю, что не стоит так делать.
Я ругаю себя за то, что разочарован тем, что он решил поговорить о деле, а не попытался снять сексуальное напряжение между нами.
— Мой дядя ненавидит меня, впрочем, ничего нового. И я действительно не знаю, почему он решил прийти за мной именно сейчас.
— Ты знал, что он жив?
— Догадывался, но у меня не было доказательств.
Я отвожу взгляд от коробки с лапшой и замечаю, что он пялится на меня. Он смущенно отворачивается и начинает теребить пальцами одеяло, которое лежит на его ногах:
— Расскажи мне, что ты знаешь о своих кузенах, — произносит он своим я-профессиональный-коп голосом. И почему это меня заводит?
«Потому что ты сразу представляешь, как нагибаешь его, стягиваешь с него полицейскую форму и «берешь закон в свои руки».
— Это для протокола? — от возбуждения мой голос звучит хрипло.
В течение нескольких секунд он изучает меня. Как коп, не как любовник.
— Я на больничном, так что забудь про протокол.
— Но ты намерен использовать то, что я расскажу, когда вернешься на работу.
— Ты хочешь, чтобы твоего дядю посадили?
— Да, конечно, но…
— Ты не доверяешь копам, — сейчас он гораздо более наблюдателен, чем перед тем, как поел. Возможно, он возвращается в норму.
— Копы — черт, да большинство людей — не доверяют лисам.
— А мы должны? — спрашивает он. Он смотрит на меня, и я знаю, он пытается прочитать меня, понять, что у меня на уме. Я поднимаю уже пустые коробки от лапши и ухожу на кухню, чтобы избежать его пристального взгляда.
— Дай мне день или два. Я соберу информацию для тебя, — Я что, действительно только что это сказал? Подписался на работу с копами?
«Ты просто хочешь справедливости. И да, к тому же, ты хочешь его».
— Только не делай глупостей, — говорит Сайлас.
Я поднимаю бровь:
— Сказал тот, кто сейчас должен находиться в больнице.
— Я… Я просто не люблю больницы, ясно?
— А кто любит?
— Полагаю, никто. Кроме того, у меня есть плохие воспоминания, связанные с больницей.
Я молчу, позволяя ему решить, рассказывать мне или нет.
Он ложится головой на подушки, лежащие на подлокотнике дивана. Я уже собирался спросить, в порядке ли он, и нужны ли ему еще обезболивающие, когда он заговорил:

— Когда мне было восемнадцать, меня избили несколько парней потому, что я гей. Я отбивался, как мог, но их было трое, и я попал в больницу. Как только меня приняли и определили в палату, моя медсестра сказала, что я сам виноват, что, если бы я был мужчиной, этого бы не произошло.
Волна гнева охватывает меня:
— Да как она посмела? А ты что ответил?
— Я не мог ответить, у меня была сломана челюсть.
— Это…— он был уязвим, и тот, кто должен был заботиться о нем, унижал его.
— Ужасно? Да.
— Если бы я знал, я бы…
— Что? Сам бы меня лечил?
— Я бы попытался. Или же поехал бы с тобой.
— Но ты едва знаешь меня.
Я хотел найти ту медсестру и парней, что избили Сайласа, и разорвать их в клочья:
— Никто не заслуживает такого обращения.
Он улыбается, и его лицо становится таким милым и юным:
— Спасибо.
Я борюсь с желанием обнять его. У меня раньше никогда не было таких порывов. Лисы не созданы для нежности. Но все, чего я хочу, заключить его в объятья и никогда не отпускать.
«Черт!». Еще не прошло двадцати четырех часов с тех пор, как он вошел в мой ресторан и случился взрыв. Произошедшее просто выбило меня из колеи. Обычно я сбегаю от парней, желающих начать со мной встречаться, так быстро, как могу. Но сейчас сбежать — последняя вещь, что я хотел бы сделать. Уверен, я вернусь в норму после того, как разберусь со своим дядей.
«Но ты захотел Сайласа задолго до появления дяди. Заткнись. В первый раз, когда ты увидел его…».
— Я рад, что ты не остался в больнице. Тебе что-нибудь нужно?
— Мне нужна информация.
— Ты хочешь информации.
— Нет, я… Я хочу быть детективом, хочу доказать, что я полезен и могу помогать с раскрытием дел. Несправедливо. Чтобы тебя повысили до детектива, нужно отслужить в полиции, как минимум, два года, и я давно отслужил их. Но все еще остаюсь офицером.
Я внимательно его изучаю:
— Сколько тебе лет?
Он смотрит на меня:
— Мне двадцать пять.
Из-за своей внешности, он выглядит на девятнадцать. Удачливый придурок, не так ли?
— Так ты хочешь выяснить, что происходит, чтобы впечатлить Дэнверса.
— Я… да.
— Я разнюхивал рядом с домом моего старшего кузена.
— Ты имеешь в виду, буквально разнюхивал, да? Ну, как лис.
Я улыбаюсь:
— Да, именно так. И еще немного поохотился. Поймал кролика на обед. Это проще, чем готовить дома, но, я полагаю, ты не хочешь слышать об этом.
Он очень старается не казаться удивленным. Это забавно.
— Я выясню что-нибудь для тебя, — или умру, пытаясь. Пожалуйста, пусть лучше первое.
— Ты не должен рисковать собой ради меня. Я не это имел в виду, когда просил помочь.
Он стоит гораздо больше, чем кто-либо или что-либо, и я бы убил ради него:
— Я подвергаю себя опасности каждый день из-за образа жизни, который я выбрал, фактически, бросая вызов своей семье. И недавно ты убедился в этом.
— Твой дядя попытается снова, не так ли?
— Я бы ответил, если бы знал точно, чего он хочет — припугнуть меня или убить. Я думаю, что случай в ресторане был просто предупреждением. Ему что-то от меня нужно.
— И если ты не дашь ему то, чего он хочет…
— Тогда он, возможно, попытается меня убить. Начну беспокоиться тогда, когда это произойдет. Сейчас еще не время, — Сайлас хотел возразить, но я жестом прервал его, — Преступная деятельность моей семьи преследует меня всю мою жизнь. Я привык рисковать.
— Тебе нужен кто-то, кто сможет тебя защитить.
— И это человек будет тоже подвержен опасности. Я этого не хочу.
Сайлас хмурится:
— Черт, ненавижу быть бесполезным.
— Даже если бы у тебя было разрешение доктора, я бы никогда не позволил тебе противостоять моей семье ради меня, потому что: во-первых. Тебя итак чуть не убили. Во-вторых. Тебя бы могли выгнать с работы. В-третьих. Я работаю один.
— Ты кто, Бэтмен что ли?
Я фыркаю:
— Вряд ли. Разве что, какой-то умник решил назвать крыланов летучими лисами, хотя мы вообще никак не связаны.
Он засмеялся, но потом затих:
— Просто будь осторожен. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
У меня защемило в груди. Я хочу — нет, мне необходимо — поцеловать его.
— Я должен идти.
Сайлас резко садится, его лицо опять становится бледным:
— Черт, голова кружится. А я-то думал, мне стало лучше.
— Ты уверен, что справишься сам?
— Да, я… да.
— Я могу позвонить доктору или еще кому-нибудь, чтобы они приехали и присмотрели за тобой.
— Зачем? Никто не будет нянчиться с копом, нашедшим приключения на свою задницу.
— Моя подруга будет. Она оборотень, но…
— Я не имею ничего против оборотней. Джейсон, Вулф и Натали — лучшие люди, которых я когда-либо знал, да и ты, кажется, не так уж плох.
Его застенчивая улыбка творит нечто странное со мной. Я отвечаю ему лучшим лисьим оскалом, на который только способен:
— Не позволяй своему мнению обо мне измениться.
Он пытается встать. Я поддерживаю его под локоть, но он отталкивает мою руку.
— Мне нужно в туалет.
— Позволь мне хотя бы помочь тебе дойти до ванной.
— Ладно, — его голос дрожит, и я понимаю, что сделаю что угодно, чтобы защитить его. Меня не волнует, что он коп, или что его прислали допросить меня. И я не собираюсь разбираться со своей семьей законным путем. Хотя, я не считаю их своей семьей. Я создал свою собственную семью. Большинство из них работает в ресторане, еще несколько ребят ходили со мной на бизнес курсы, а теперь и Сайлас стал частью моей семьи.
Стоп. Какого черта я говорю? Отношения не могут завязаться так быстро, мы даже для дружбы мало знакомы. К тому же…
Сайлас дрожит, и я понимаю, что его кожа слишком холодная для человека. Я помогаю ему пересечь его маленькую квартиру:
— Давай я позвоню моей подруге Люси.
— Доктор-оборотень?
— Ага.
Мы доходим до ванной, и он отвечает:
— Ладно.
— Правда? — я ожидал, что он будет протестовать.
Он поворачивается и смотрит на меня, и мое сердце скачет, будто я подросток, охваченный первой влюбленностью.
— Я бы хотел, чтобы ты сделал это? — произносит он низким, с придыханием голосом.
— Сделал что?
— Поцеловал меня.
— Саааааайлас, — стону я.
— Прости, но…
— Я почти сделал это, — перебиваю я его. «Я об этом пожалею».
Он улыбается:
— Правда?
— Я бы хотел сказать, что остановил себя потому, что ты был ранен и находился в полубессознательном состоянии, но это не так. Бет, мой менеджер, вошла и застала нас.
Он прислоняется к дверному косяку, его губы приоткрываются, а глаза темнеют.
«Нет. Нет. НЕТ». Я не стану его целовать, пока он находится под воздействием сотрясения и обезболивающих. Или стану? О, черт.
Я касаюсь его губ своими. Едва ощутимый поцелуй.
Он ахает. С небольшим придыханием. Чертовски эротично. Мне нужно еще.
Он протягивает руку и зарывается пальцами в волосы у меня на затылке, притягивая меня к себе. Я не могу больше сдерживать себя.
И я целую его по-настоящему, пробуя его на вкус, вкушая его, скользя языком между его приоткрытых губ. Я обнимаю его за талию и прижимаю его крепче к себе, чтобы дать понять, как сильно я нуждаюсь в нем. Черт! Что я делаю? Он не мог самостоятельно встать пару минут назад. Я отрываюсь от него, и мы смотрим друг на друга, прерывисто дыша.
— Скажи, что это реально произошло.
— Это произошло, — мой член абсо-блять-лютно в этом уверен, — Это было глупо, но это произошло.
— Глупо? — он выглядит уязвленным.
— Черт, я не это имел в виду… Это было горячо. Господи, очень горячо, но ты болен и…
— Я понимал, что делаю.
— Ты даже не был уверен, что это правда произошло.
— Дело не в сотрясении. Просто, такие парни, как ты…
— Даже не думай говорить мне, что полагал, что я не обращу на тебя внимание. Ты хоть понимаешь, насколько ты привлекателен?
Он фыркает:
— Ты же это несерьезно.
— Я абсолютно серьезно. Твоя кожа. Твои волосы, — я протягиваю руку и зарываюсь пальцами в его густые светлые волосы. Они такие же мягкие, какими выглядят, — Ты чертовски великолепен.
Он облизывает губы. Я до сих пор ощущаю их вкус.
— Ты в порядке? Справишься сам? — я жестом указываю на дверь ванной.
— Оу… Да. Я в порядке. Но я хотел бы…— задумчивое выражение его лица вызывает у меня эмоции, которые не должно вызывать.
— Слушай, все, что между нами происходит — просто безумие, но я знаю, что мы когда-нибудь сорвемся, поэтому предупреждаю тебя, мы переспим только тогда, когда ты полностью восстановишься, — он резко вдыхает, а его глаза расширяются, — Давай. Делай свои дела. Потом я помогу тебе лечь на диване или на кровати, — я молюсь, чтобы он выбрал диван, потому что, если он выберет кровать, я не смогу обещать, что сдержу свои низменные инстинкты.

Предыдущая глава Следующая глава

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация | Вход

Категории

Список авторов

Статистика