Глава 9

Тарин все еще тяжело дышала, её тело вибрировало от последствий оргазма, когда Трей проложил дорожку поцелуев вверх по ее телу и лег рядом, прижав девушку к себе
Хотя его глаза потемнели от желания, он не предпринимал никаких действий. На самом деле, он казался довольным просто играя с ее волосами.
Как бы она не ценила его самоотверженность, часть ее хотела, чтобы прямо сейчас он стал немножечко эгоистом, а все из-за страстного желания ощутить его член внутри себя.
– Расскажи мне о своей матери.
Вот и сошло на нет ее возбуждение. Когда она заколебалась с ответом, он бросил на нее осуждающий взгляд.
Он не хотел, чтоб его снова держали на расстоянии.
– Она была... как бы это сказать, чтобы не прозвучало грубо... беспечной. 
– Беспечной?
– Да, – захихикала Тарин. – Куда бы она не пошла – всегда забывала какую-то вещь. Самым страшным было то, что она даже не понимала, что что-то оставила до тех пор, пока кто-то не начинал спрашивать, не ее ли эта вещь. Ей не хватало здравого смысла, но это было частью того, за что её все так любили – она всегда могла их рассмешить. Как ни странно, но она умело обращалась с деньгами. Можно было подумать, что ее недалекость будет мешать ей распоряжаться ими, но нет, она прекрасно ладила с цифрами.
– Вы были близки?
Она кивнула.
– Думаю, одной из причин, почему она так безумно меня любила, было то, что я ее единственный ребенок. Они с папой пытались завести еще детей, но, по непонятной причине, мама больше так и не забеременела. Я знаю, что она чувствовала себя виноватой, будто подвела папу.
– Был ли твой отец таким же любящим до тех пор, как не узнал, что ты латентна?
– Нет, я уже и так была разочарованием для него – я же женщина.
Трей презрительно фыркнул:
– Ну он и говнюк, – немного смягчив свой голос он спросил. – Как она умерла?
Она снова колебалась и он опять окинул ее тем же взглядом.
– Наши с Джои мамы были близкими подругами. Каждое воскресенье они ездили в город за продуктами и брали нас с собой. В один из таких дней я не смогла поехать, потому что сидела в подвале. 
– В подвале? – в ее голосе было что-то такое, отчего волосы Трея стали дыбом.
– Так отец меня наказывал.
– Он что, запирал тебя там? – черт, это ужасно для любого ребенка, но для оборотня...
– Это еще одно доказательство того, что он говнюк. В общем... По пути в город, какой-то пьяный в стельку парень в разбитом Шевроле врезался в них, и их машина перевернулась... Скорее всего, все трое были без сознания, когда машина загорелась. Для пьяного ублюдка все обошлось. 
Трей прижал ее посильнее к себе и поцеловал волосы.
– Странно, насколько похожи наши ситуации.
Тарин отодвинулась назад, чтоб взглянуть на него.
– Что ты имеешь ввиду?
– Мы оба потеряли наших мам и наши настоящие пары. У обоих отцы придурки. Нам двоим приходиться справляться с дерзкой волчьей сущностью.
– Как они умерли?
Когда вместо ответа он лишь молча на неё уставился, она зарычала:
– Постой-ка, я должна тебе все выложить, а ты так и останешься для меня закрытой книгой? Так не пойдет, Флинстоун. Начинай рассказывать.
Не желая поднимать эту тему, но понимая, что она была права, Трей вздохнул и кивнул.
– Когда я покинул стаю, со мной ушло не шестнадцать человек. Моя мама также присоединилась к нам. Разлука с моим отцом... Она не была достаточно сильна, чтобы справиться с этим и стала неконтролируемой. Потом я убил ее. Она напала на Маркуса...
Он остановился на полуслове, и Тарин увидела боль в его глазах. Она не могла не погладить его по груди и не прижаться ближе. Он бросил на нее один из взглядов крутого мачо, говоривший "не надо меня успокаивать".
– Я тебе не сочувствую, просто замерзла.
– Насчет моей настоящей пары... Ее звали Саммер. – Впервые за долгое время он произнес ее имя. – Ей было два месяца, когда она умерла во сне.
Сердце Тарин сжалось от этой мысли.
– При нашей первой встрече ты сказал, что не признал ее, как свою пару.
– Мне было 14, а она была еще ребенком... это все было странно, и я вел себя как последний засранец. И когда я услышал, что она умерла... Скажем так, я не хорошо это воспринял и разгромил свою комнату. Мой отец быстро смекнул, что к чему и дразнил меня этим. 
– Дразнил тебя?
Гнев и желание защитить нахлынули на Тарин. Ей захотелось, чтобы этот урод был жив, и она смогла бы надрать ему задницу.
– Он считал всю ситуацию забавной, ведь наконец что-то вызвал у меня эмоции. Он хотел, чтобы я заплакал. Понимаешь, я никогда не плакал, чтобы он мне не делал, и он это ненавидел. Я всегда был стойким и сносил каждый удар, не показывая того, что он хотел увидеть. Даже когда он дразнил меня о Саммер, я не мог плакать, во мне, наверно, этого просто нет.
– Ты прав, он был засранцем. Я ведь не ошибусь, если предположу, что именно его издевательское поведение вывело тебя из себя, и ты избил его до полусмерти? 
Трей кивнул.
– Я терпел его дерьмо годами, но у каждого есть предел. В тот день, он узнал, где находится мой и толкнул меня через него. Я не жалею. Даже сейчас, когда он умер. Если бы он был тут, я бы снова это сделал и наслаждался бы этим.
Трей хотел, чтоб она знала, кто он, и на что способен. Ему нужно было узнать, справиться ли она с этим. Тарин не разочаровала его.
– А я бы в это время болела за тебя.
Передвинув руку на ее затылок, он притянул ее лицо к своему и жадно поцеловал, переплетая их языки и покусывая ее губы.
Желание погрузиться в тело Тарин и взять ее снедало Трея. Да и запах ее возбуждения, что витал в воздухе, только все усугублял. Дерьмо, он заслужил чертову награду за свою сдержанность.
Звук урчащего живота Тарин заставил её засмеяться, не отрываясь от губ Трея.
– Мне нужно поесть.
– Я уже поел, – сказал он с шаловливой улыбкой. Он слегка шлепнул ее по голой попке. – Пошли, найдем тебе что-то поесть.
Пять минут спустя Тарин была опять полностью одета. Усадив её себе на спину, Трей помчался на кухню. 
Вся стая была там, кроме Кэма, который был на страже. Все улыбались, за исключением Греты, Кирка, Сельмы и Хоуп.
Тарин могла предположить, ребята слышали, что они с Треем хорошо провели время вместе или догадались о том, что произошло, по его изодранной в клочья футболке, которую он не снял специально.
Она внезапно поняла, среди них был еще один человек, который не улыбался. Выражение лица Тао было пустым.
Прежде чем у нее появился шанс поразмыслить над этим, подошла Грейс и протянула Тарин – которая сидела на столешнице, со стоящим рядом Треем – тарелку, на которой лежало несколько долек арбуза, и также шоколадный батончик, просто потому, что она ангел. 
– Хорошо, что ты решила вернуться.
Она благодарно взяла тарелку. Грейс всегда о ней заботилась. Ко всему прочему, она еще и чашку кофе её подала. 
– Мне кажется, я тебя люблю.
– Так значит, потаскушка вернулась? – насмешливо оскалилась Грета, глядя на Тарин, как на кусок дерьма.
Тарин только улыбнулась.
– Ты и правда не можешь натянуть свою нижнюю губу через голову и проглотить ее?
Данте выпрыскнул напиток изо рта и зашелся в приступе кашля. 
– Я бы запихнула тебе в рот этот кусочек арбуза, если бы так сильно не любила его, – Тарин увидела, как Доминик закусывает губу и просто знала, что он делает все возможное, чтобы воздержаться от грязного комментария. Извращенец. 
– Пока вы с Тарин были, хм, заняты, – сказал Ретт Трею. – я проверил сообщения на сайте нашей стаи. Оказывается, много Альф интересуется обсуждением альянса с тобой, Трей. Включая нового Альфу стаи Роско.
Тарин рассмеялась.
– Так и думала, что он свяжется со стаей по сети. Он казался слишком испуганным, чтобы сюда возвращаться.
– Был еще кое-то, – он перевел взгляд на Тарин. – Твой отец. Только он хочет договориться о личной встрече. Ты знаешь почему?
– Мой отец любит кидаться именами.
– Кидаться именами? – переспросил Трик. 
– Существуют разные виды альянсов. Одни, те что послабее, хотят объединиться со стаей и создать побольше союзов, чтобы выглядеть впечатляюще.
– Немного похоже на людей в социальных сетях, которые жаждут иметь огромный список друзей?
– Именно. Другие хотят убедиться, что если им когда-нибудь, в случае необходимости, придется просить о любой помощи – они ее получат. А есть такие, которым нравиться хвастаться всеми важными и влиятельными людьми, которых они знают – любят бросаться именами в разговорах и заявлять, что этот человек их близкий знакомый, чтобы казаться более важными для других. 
Трей скрестил руки на груди.
– То есть, по сути, твой отец хочет злоупотреблять моим именем, чтобы удержать других от нападения на него и, возможно, даже обратиться ко мне за защитой? 
– Ага.
– Наглый урод. Основной союз – да, конечно. Но право использовать меня на уровне защиты? Ну уж нет.
После того, как он относился к Тарин, ему повезло, что он вообще дышит.
– Вся суть женитьбы на мне – это возможность заключить союз с моим отцом. Тот факт, что он засранец, не должен стать на пути твоего большого плана.
Да, но Трей не мог согласиться на этот союз и не чувствовать, будто он предает свою пару. Одному богу известно, он достаточно ее обидел. 
– Ретт сказал, что еще некоторые Альфы хотят обсудить вероятность союза. Может, мне твой отец будет вовсе не нужен.
– Он тебе никогда не был нужен, тебе не нужна была эта женитьба, – заявил Кирк.
– Тоже верно, – сказала Сельма, скрестив руки на груди, подчеркивая этим свое декольте. – Ей тут не место.
– Ни одному члену семейства Уорнер здесь никогда не будет места.
Тарин покачала головой. 
– Это уже так устарело.
– Не так ли Хоуп? – налегала Сельма, игнорируя Тарин.
Хоуп сглотнула и кивнула: 
– Тебе тут не место.
– Почему ты нас не слушаешь, Трей? – спросил Кирк, и казалось, он действительно был в замешательстве. – Даррил никогда не доведет дело до боя – тебе бы следовало знать.
– Сынок, почему тебе просто не успокоиться, – сказал Брок.
– Ты хочешь сказать, что поддерживаешь её присутствие здесь? Согласен с тем, что рядом с нами Уорнер?
Брок вздохнул: 
– Нет, я этого не поддерживаю, и я не думаю, что мы получим какую-то выгоду от ее пребывания у нас. Но, как бы там ни было, мы не оспариваем решения нашего Альфы, ты же знаешь.
Кирк резко встал и вышел из комнаты. Сельма и Хоуп последовали за ним.
– Отсутствие поддержки с их стороны совсем не шокирует, – сказал Данте, пожимая плечами, как если бы их слова ничего не значили.
Трей согласно кивнул затем встал между раскачивающимися ногами Тарин и притянул ее вплотную к себе.
– Уверена, что не против моей встречи с твоим отцом для обсуждения союза?
– Ты правда думаешь, что я бы молчала, если бы была против?
Он улыбнулся. 
– Это точно. Хорошо, Ретт, организуй встречу в эти выходные где-то на нейтральной территории.
– Ты ведь знаешь, что я тоже иду, да? – сказала Тарин. Увидев, что он собирается спорить, она приложила к его губам указательный палец. – Я ничего не имею против твоих разглагольствований, можешь ворчать сколько тебе угодно, но ты должен понимать, что я проигнорирую каждое твое слово и все равно буду там присутствовать. Любая Альфа-пара должна быть вместе на встрече с другим Альфа, и ты это знаешь.
Он прикусил ей палец и она, нахмурившись, резко его убрала. 
– Это не обыкновенный Альфа. Это полный кретин и ублюдок, который всю жизнь вел себя с тобой по-свински.
– Я вообще не понимаю, почему ты хочешь находиться с ним в одной комнате после того, как он тебя сторонился из-за твоей латентности, – сказал Райан явно защитным тоном. 
Глядя на их сочувствующие лица, Тарин вздохнула. 
– Я так понимаю, что вы все знаете о моих взаимоотношениях с отцом – или точнее, об их отсутствии. 
Ретт указал на Маркуса: 
– Это он нам все рассказал.
– Только потому, что вы все считали, будто она "золотая девочка" Уорнера. Его отношение к дочери никак нельзя назвать золотым.
– Именно поэтому я не хочу, чтоб ты находилась рядом с ним, – сказал Трей. Его волк был с ним полностью согласен.
Она сладко улыбнулась и провела ногтями по его горлу.
– Как мило, но это всё равно ничего не меняет.
Опять он хотел ей возразить, хотел защитить от вреда так же сильно, как этого жаждал его волк, но теперь, когда Трей узнал больше о Тарин, он понимал: от того, как он сейчас поведёт себя, зависит очень многое. 
На протяжении всей ее жизни люди считали, что имеют право обижать ее и относиться неуважительно. Если мужчина, с которым она связанна, поступит так же, это ее очень глубоко ранит.
Даже его волк понимал, что это часть его работы, как защитника – оберегать ее эмоционально, а именно это он пока не особо хорошо делал.
Поэтому, тяжело вздыхая, он кивнул и не подал виду, что ее лучезарная улыбка как-то на него подействовала.
– Приятно видеть, как ты начинаешь понимать, что у меня железная воля. – Увидев лицо Доминика, сжавшееся в агонии – явный признак того, что сдерживание, очевидно, убивало его, она устало вздохнула. – Каким бы извращённым ни был твой комментарий, давай, избавься от него. 
Доминик невинно пожал плечами.
– Это просто из-за того, что ты сказала, что любишь арбуз. Это заставило меня задуматься... Если бы я был арбузом, ты бы проглотила, или выплюнула мое семя? – некоторые захихикали, некоторые застонали, а Трей сердито посмотрел на него. 
– Ладно, ладно, у меня есть шутка лучше. Если твоя левая нога – День Благодарения, а правая – Рождество, могу я заглянуть к тебе между праздниками? – в этот раз большинство захихикало. Трей, конечно же, зарычал
– Где ты набрался этих выражений? 
– Некоторые услышал от других ребят. Кое какие я прочел в интернете, или увидел по телевизору.
Трей свирепо на него посмотрел.
– Прекращай их применять к моей паре.
Доминик одарил его извиняющимся взглядом, который просто не мог быть более неправдоподобным. 
– Ничего не могу с собой поделать, она как словарь – вносит смысл в мою жизнь, – на этот раз все тяжело вздохнули. – Да ладно, это было не так уж плохо. 
Следующая пара часов прошла, как обычный вечер стаи – они вместе поели в кухне и посмотрели телевизор, Тарин и Грета обменялись оскорблениями. Но было два больших отличия. Первое – Трей остался с Тарин вместо того, чтобы закрыться у себя в кабинете. Второе, по непонятной причине, Тао с ней не разговаривал.
Только непосредственно перед тем, как Тарин была готова направиться в свою комнату, ей удалось улучить момент и поговорить с Тао в гостиной.
– Не хочешь объяснить, почему ты даже не смотришь на меня? 
Как будто она ничего и не сказала, он встал с дивана и начал выходить из комнаты.
Она подпрыгнула и оказалась перед ним.
– О нет, не ты не уйдешь. Говори уже, что я сделала.
Вздохнув, он пробежал рукой по своим волосам. Она не думала, что ответит, но внезапно его прорвало.
– Ты игнорируешь меня, Тарин, – мягко сказал он и продолжил. – Я думал мы близки. Близкие друзья, имею в виду. А ты полностью игнорируешь меня. Что еще хуже – ты открылась парню, который не достоин твоего доверия.
Она могла понять, почему ему немного больно. Они стали хорошими друзьями.
Ее волчица не была столь понимающей и рычала в голове Тарин. 
– Сегодня день рождения моей погибшей мамы, – от её слов у него отвисла челюсть. – На самом деле, я не говорила Трею. Он нашел мою коробку воспоминаний и сам все понял.
– Но все-таки именно он вывел тебя из того оцепенения. Он. Или тебе просто настолько нравится, когда тебя едят?
Положив руки на бедра, она вторглась в его личное пространство.
– Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать?
Он отступил назад и поднял руки.
– Прости. Просто я не понимаю, почему ты позволяешь ему использовать тебя. Всё, что он делал с самого начала – это отвергал тебя, а сейчас, когда он решил обходится с тобой, как со своей парой, ты просто собираешься согласится на это, вот так легко? Ты заслуживаешь лучшего.
– Ты говоришь о нем, как об очень жестоком человеке, Тао. Он всего лишь старался избежать запечатления...
– Я знаю, но все равно считаю, что ты заслуживаешь лучшего.  Я бы никогда тебя так не обидел, Тарин. Никогда. – Когда до нее дошел смысл его слов, у нее открылся рот, а руки соскользнули с бедер. – Да, верно. Не беспокойся, я никогда не влезаю в чужие отношения – я так не поступаю. Может однажды, когда все сражения будут позади, и ты уедешь, – он сделал паузу и пожал плечами, – может тогда ты будешь больше обо мне думать. 
На этот раз она не остановила его, когда он покидал комнату.
Она ничего не сделала, просто стояла, как вкопанная. Ей следовало раньше догадаться о чувствах Тао?
Конечно, она заметила, что он всегда был рядом с ней, но он же был ее телохранителем, быть рядом – его обязанность. Ну да, он часто к ней прикасался, но Маркус ведь делал ей каждый день массаж – и ничего.
Почему, если парень дружелюбен, это должно что-то означать? Неужто больше не существует платонической дружбы между мужчиной и женщиной? Да, ситуация дерьмовая. 
Звук тихих шагов заставил ее обернуться, и она увидела входящего в комнату Данте. Выражение его лица было сочувствующим.
– Ты всё слышал, – вместо ответа он кивнул и, казалось, совсем не удивился её вопросу. – Ты уже знал, – он снова кивнул. – Все знали?
Ещё один кивок.
– Даже Трей?
– Не уверен, в курсе ли Трей, что Тао готов бросить стаю и уйти с тобой, но он знает, что Тао тебя хочет.
– Это ведь не внесет раздор в их отношения?
Она покинет их прежде, чем станет между двумя близкими друзьями. Ее волчица зарычала при мысли об уходе, но Тарин ее проигнорировала. 
– Нет. Как сказал Тао, он никогда бы не стал между вами, и Трей это знает, – он поднял голову и поджал губы. – Будет ли у Тао шанс, если ты нас покинешь? 
– Нет никакого "если", Данте. Трей хочет, чтобы наш союз был краткосрочным, ты же знаешь.
– Не думаю, что ты права. Я видел Трея в компании различных женщин. Но ни к одной он не относился так, как к тебе. 
Она захихикала.
– Что, ты имеешь ввиду, он не игнорировал их?
– Трей довольно смелый малый, но нас всех что-то пугает. А он боится запечатления, Тарин. Он был непосредственным свидетелем того, что происходит с волком, потерявшим контроль, ему пришлось убить того волка. До тех пор, пока вы не запечатлены и не вместе, нет ни одного шанса, что такое произойдет. 
Она заметила, что он снова сказал "если", но не стала ничего говорить.
– Когда он заключал с тобой сделку, то не подумал, что ты можешь ему понравиться, и не только в физическом смысле. Ты пробудила в нем те чувства, к которым он был просто не готов и это выбило его из колеи. 
Она покачала головой.
– Это всего лишь его волк, Данте. Только его инстинкты, как пары. Это не Трей.
– Он заранее знал, что его волк – собственник, и что его инстинкты будут брать верх – он был готов ко всему. Но не ожидал того, что произойдет, если он сам будет чувствовать, то же самое.
– Ты ошибаешься, – опровержение вырвалось автоматически. Автоматически, поскольку она давным-давно пришла к выводу, что может полагаться только на саму себя, что ее никогда не примут, как полноценную пару.
Тарин была непокорной, саркастичной, раздражительной, упрямой, своенравной и волевой – не самое привлекательное сочетание для самцов, по ее мнению.
Когда она потеряла Джои – она утратила шанс на заботу о ней такой, какой она была – латентной и со всеми прочими недостатками. Кроме того, Всевышний Боже, они ведь говорили о Трее!
– Нет никакой опасности нашего запечатления. 
– Я согласен. Между вами происходит что-то гораздо большее.
– Ты о чем?
– Вы должны сами обо всём догадаться, но я не думаю, что кто-то из вас пока готов это принять.
Ей не понравилось его самодовольное, всезнающее выражение лица, она протиснулась мимо него и побежала в свою комнату. Менее чем через минуту Тарин осталась без одежды и встала под успокаивающую, горячую струю душа.
Не стоит отрицать, что сегодня самый странный день в ее жизни. Хотя, в этом есть один плюс – вряд ли всё может стать ещё страннее. Но она не хотела ни о чём думать. Ни о маме, ни о Джои, ни о признании Тао, ни о глупой теории Данте. Все что она хотела – лишь на некоторое время забыть обо всем. Она завтра решит, что делать с Тао, правда. Но прямо сейчас ей нужно было отдохнуть.
Закончив с делами в офисе и приготовившись направится к себе в комнату, Трей распахнул дверь офиса и нахмурился, увидев по ту сторону Данте, поднявшим для стука кулак.
– Привет, – сказал его бета, опуская руку. – Я только передаю сообщение от Ретта. Встреча с Уорнером назначена в следующую субботу в закусочной Мо в 10 утра.
– Хорошо.
– Как-то, не особо радостно прозвучало.
– Да? – спросил Трей, стараясь, чтобы его голос звучал отчужденно, когда вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. По правде говоря, мысль о заключении каких-либо соглашений с Лэнсом Уорнером раздражала и его, и его волка.
Данте вздохнул, почесав затылок.
– Мне это тоже не нравиться. Тарин может говорить, что ей всё равно, но это её немного раздражает.
– Она всегда знала, что я хотел заключить союз, никогда не забывала, зачем она здесь,– сказал Трей защищаясь. 
– Ага. Все же было бы немного проще использовать ее, если бы она была злой телкой, – когда Трей пожал плечами и прошел мимо него, Данте добавил. – Я бы не надеялся застать ее в хорошем расположении духа, когда ты ее увидишь. 
Трей повернулся.
– Почему?
– Тао только что сбросил на нее бомбу.
Ему больше ничего не нужно было говорить, чтобы Трей понял.
– Я не думал, что он осмелиться сказать ей. Мелкий засранец.
– Трей, перестань, он нечаянно услышал, как она кричала от оргазма и ему кажется, что ты обращаешься с ней, как с игрушкой, которую ты можешь взять, когда захочешь.
– Игрушка? Она – моя пара.
Он мог признать, что вел себя с ней как засранец, но он никогда не считал её игрушкой, даже в мыслях не относился к ней непочтительно. 
– Я это знаю. Тао бы никогда не посягнул на твоё, и, если бы вы с Тарин создали пару на всю жизнь, я сомневаюсь, что он бы обмолвился хоть словом. Я его не оправдываю. Совсем нет. Это был не самый умный поступок, особенно в день, когда она так ранима.
– Она не знала, не так ли?
Данте покачал головой 
– Она была немного обеспокоена, что вся эта ситуация может создать проблемы, но я ее убедил, что этого не случиться. Мне кажется, оставлять Тао её охранником – не очень хорошая идея.
– Он ей больше не понадобится. У нее есть я.
Трей удивился, как по-человечески звучал его голос, учитывая внутреннюю борьбу со своей животной сущностью, норовящей взять верх. Его волк жаждал выследить того самца, который не только домогался его пары, но и четко дал понять, что хочет ее.
Данте широко улыбнулся.
– Мне нравиться такой ответ.
Трей кивнул и уже развернулся, чтобы уйти, но тот опять заговорил: 
– И еще кое-что. Рассказывать тебе об этом, наверно, не самая хорошая идея, но не сказать – будет еще хуже, ты – мой Альфа, и мой друг. И я не могу наблюдать, как ты отказываешься от чего-то, даже не понимая, насколько это важно для тебя.
– Данте, выражайся точнее. 
– Тао практически заявил, что если она согласна – он покинет стаю вместе с ней, когда все закончиться, и создаст с ней пару. 
– Что ты сказал? – прорычал он. Волк внутри Трея брыкался и царапался, желая вырваться и избавить мир от этого кобеля. Единственный вывод, который мог сделать Трей из всего услышанного – Тао, должно быть, склонен к суициду. – Я его убью.
В мгновение ока, Данте оказался прямо перед ним, преграждая ему дорогу.
– Нет, нет, нет, Трей, послушай. Я знаю, что Тао пересек черту, предлагая ей это, пока она все еще твоя пара, но он не думал трезво. Он ревновал и был обижен.
Ничего из этого ни черта не значило для Трея или же его волка. Отодвинув своего бету в сторону, он зашагал вниз по коридору в поисках своей жертвы.
– Если ты сейчас надерешь Тао задницу – Тарин уйдет.
Его волка задело это, и Трей остановился как вкопанный. Никакими другими словами Данте бы не достучался до него. 
Волку трудно было разобраться во всех тонкостях вопроса, но он понимал причину и последствия. Если Трей поддастся гневу и причинит боль Тао – его пара уедет.
– Она не задержится ни на час, если посчитает, что стала причиной раздора между вами. Я знаю, ты не можешь просто взять и отключить свой гнев, но тебе стоит определиться, что для тебя важнее: выплеснуть свою ярость, или сделать всё возможное, чтобы Тарин осталась.
Он был прав. Трей понимал, что слова его друга не лишены смысла. Но он не ошибся и в другом. Трей не мог просто взять и отключить свой гнев.
– Данте... – звук получился гортанный.
– Трей, она уйдет. Только тронь Тао и она сразу же уйдет.
И Тао может уйти вместе с ней.
– Что она ему ответила?
– Он не дал ей возможности что-либо сказать, просто вышел из комнаты. Ты не можешь осуждать его за то, что он к ней чувствует.
– Я не осуждаю. Но он пересек границу.
– Да, а представь, как себя чувствует Тарин. Она думала, что Тао – ее друг, кроме того, у неё сегодня мысли заняты совершенно другим. Иди к ней, убедись, что она в порядке. Тао и так достаточно страдает – ему приходиться видеть вас вдвоем.
Трей продолжал колебаться. Данте вздохнул.
– Тао, или Тарин. Решай.
Когда Тарин смывала кондиционер с волос, то почувствовала холодок, пробежавшийся по спине, а затем присутствие тёплого, мускулистого тела позади себя.
Запах Трея витал в воздухе, успокаивая её и волчицу. Не говоря ни слова, он взял мыльную губку с полки, наклонил голову Тарин вперёд и вымыл каждый сантиметр её спины. Потом перешёл на руки, ягодицы и ноги. Его прикосновения были какими угодно, но только не нежными. Потом он повернул ее к себе лицом и так же вымыл ее тело спереди. 
Его прикосновения не были соблазнительными, но почему-то, к тому времени когда он достиг её бёдер, Тарин была чертовки возбуждена. Резким движением, Тарин запутала руку в его волосах и, притянув голову Трея вниз, прижалась к его губам. Ему не нужны были уговоры. Застонав, он погрузил язык в ее рот и перехватил инициативу на себя. В поцелуе не было ничего нежного, альтруизм Трея давно прошел. Он брал, доминировал, поглощал, захватывал. Она никогда не чувствовала себя такой завоеванной за всю свою жизнь, а он только целовал ее.
Честно сказать, Трей присоединился к ней в душе не для того, чтобы соблазнять. Не сегодня, когда ее голова была забита всякими дерьмовыми мыслями. Всё, чего он хотел – это утешить Тарин, убедиться, что она не чувствует себя одинокой, дать ей понять, что она не одинока.
В любой другой день у него, возможно, была бы сила воли, но не сегодня, когда в его собственной голове все перепуталось. 
В ту секунду, когда она прижалась к его губам, все добрые намерения испарились. Его скрытое возбуждение проникло в поцелуй, проявилось в том, как он прижимал ее к себе, вылилось в стоны и рычание. Игривый аромат ее возбуждения нахлынул на него, соблазняя, и призывая попробовать ее.
Все его тело сжалось, когда Тарин опустила руку, и мягкие пальцы обвились вокруг его длины. Она провела большим пальцем по головке, размазывая каплю выступившей смазки. 
Трей резко втянул воздух, когда она начала водить рукой по его члену. Ему нравилась ее хватка – уверенная и крепкая. Каждое порочное движение усиливало его потребность в ней, он жаждал попробовать на вкус и трахнуть свою пару – ту самую пару, которая украдкой пыталась доминировать над ним, контролируя ситуацию.
Его волк одобрил попытку Тарин, ее дерзость, но, как и Трей, не собирался позволять ей взять над ним верх... 
Дрожь прокатилась телом Тарин, когда огромная ладонь запуталась в ее волосах и дернула голову назад. Затем Трей провел острыми зубами по ее горлу. Это был жест доминирования, собственничества, и пришелся по вкусу волчице Тарин, которая дрожала от каждой демонстрации его силы.  Ее спина выгнулась, а грудь подалась вперед, прижимая твердые соски к его груди, отчего она резко втянула воздух.
Трей навис над ней и не сводил с неё глаз.
– Мне нужно ощутить твой вкус во рту, Тарин. 
Ему действительно это было необходимо. Необходимо наполнить свои чувства ею – своей парой. Парой, которая была с ним, а не с Тао, или с кем-нибудь еще. Он увидел, как на ее лице мелькнуло неповиновение, и она зарычала. 
Трей схватил ее за запястья и прижал своим телом к кафельной плитке, держа её руки над головой. Его маленькая пара-бунтарка боролась, как он и предполагал.
– Да, детка, дерись со мной. Дерись сколько хочешь, но ты не будешь здесь доминировать.
Трей начал кое-что понимать в Тарин. Он узнал, что ее проблема неподчинения гораздо глубже того, что она – Альфа-самка.
Она не хотела, чтобы у кого-то была власть над ней, не хотела стать уязвимой, иначе ей могли навредить тем способом, каким ранили другие.
Единственные двое людей, которые когда-либо всячески ее защищали, были теми, кого она лишилась, когда была еще совсем ребенком.
Она не чувствовала себя в безопасности уже очень давно. Черт возьми, даже ее родной отец не защищал ее.
Теория Трея заключалась в следующем: если он даст ей понять, что не станет злоупотреблять властью, которую она решит дать ему над собой, то, возможно, тогда она перестанет так ему перечить.
Она будет все такой же вспыльчивой и упрямой, будет так же ругаться и обзывать его, но, существует вероятность, что она будет более спокойно относиться к его превосходству.
– Двигайся ты, кусок дерьма! – прорычала она, дико извиваясь и щелкая зубами. Она смотрела ему в глаза смело и непреклонно, стараясь заставить его отвести взгляд. 
– Продолжай сопротивляться, детка. Рассказать тебе, что будет, если ты остановишься? Сказать тебе, как я вознагражу тебя за твое подчинение? – он говорил медленно и твердо, спокойным и низким голосом. – Я отнесу тебя на стол, и ты сядешь на край. Затем я скажу тебе раздвинуть ноги. И ты это сделаешь. Ты сделаешь, потому что знаешь, как тебе будет хорошо, когда я вкушу тебя и оттрахаю своим языком. Хочешь знать, что будет после этого?
Нет, Тарин не хотела знать, потому что могла ощущать, как его чувственный голос, наполненный соблазном, сплетался с ароматом вокруг нее, а она не настолько доверяла себе, чтобы не поддаться его нечестивым обещаниям.
Его тон был глубоким, властным, контролирующим, преобладающим совсем как у гипнотизера. И он делал ее влажной. Ее тело иногда так предательски её подводило. 
Тарин перестала щелкать зубами, хотя все еще продолжала извиваться.
Вот теперь Трей знал, что полностью завладел ее вниманием.
– Я собираюсь медленно погружать свой член в тебя, заполнить тебя, а затем я собираюсь жестко оттрахать тебя, – передвинув рот к ее уху, он сказал все тем же низким, спокойным голосом. – Тебе понравится, Тарин. Это нормально – подчиниться мне, потому что я буду уважать это подчинение. Я не причиню тебе боли. Со мной ты в безопасности. 
Она мгновенно замерла, и он догадался, что удивил ее. 
– Ты знаешь это. Ты можешь это чувствовать. Твоя волчица знает.
Итак, оказалось что-то может больше шокировать Тарин, чем все остальное, произошедшее сегодня.
Количество уверенности в этих нескольких словах: "Со мной ты в безопасности" – говорило ей о том, что Трей прекрасно понимал, что ее сопротивление к подчинению вызвано самозащитой.
Он был прав, Тарин и вправду верила, что в безопасности с ним, так же, как и ее волчица. Она была уверена, что он никогда физически ее не обидит.
Ее пронзила нервная дрожь от понимания, что этот сильный, могущественный мужчина мог легко ее обидеть, но не сделал этого.
– Я не хочу, чтобы ты была покорной волчицей, малышка, не об этом речь. Ты Альфа-самка, я признаю и уважаю это. Но мне нужно, чтобы ты уважала то, что я Альфа-самец. Очень доминирующий Альфа-самец, который хочет, чтобы ты ему подчинилась – не стала покорной, просто подчиниться ему в этом. 
Трей опять ее удивил. Он не хотел ее менять, не хотел пренебрегать ее силой, как делали остальные.
Вместо того, чтобы затевать физическое сражение за превосходство и доказывать, что его воля – сильнее, он обещал дать Тарин то, чего ей так не хватало с того самого момента, как стало известно, что она латентна – уважение и защиту.
Она знала, что он не может предложить единственное, чего ей не хватало – кого-то, кто бы любил её – но он может дать ей кое-что другое, если она доверит ему свою безопасность. И признавая то, кем она была, и в чем нуждалась, он завоевал покорность Тарин и ее волчицы совершенно другим путем.
На мгновение всплыли слова Тао, что уступая Трею, она позволяет ему себя использовать. Но ведь они уже использовали друг друга в каком-то смысле? Их союз был заключен на взаимовыгодных условиях. Неужели будет уже чересчур добавить в их отношения еще и секс? Лучший секс, который у нее когда-либо был. Неужто было плохо, что она хотела раствориться в Трее ненадолго? Не потерять себя в их союзе и забыть, что их отношения – не настоящие, нет, никогда.
Тарин просто хотела насладиться этой связью, ведь она могла больше никогда не познать ничего подобного. 
Трей чувствовал, как скованность понемногу отпускала ее тело, но и ощущал, что она не полностью ослабила свою защиту.
– Ты можешь сделать это, милая, знаю, что можешь. Ты достаточно сильна, чтобы позволить мне доминировать. 
Тарин тяжело сглотнула, и напряжение исчезло с её лица.
Почти получилось.
– Все хорошо, детка. Клянусь, ты в безопасности. Все хорошо. 
Когда она глубоко вздохнула, и искорки неповиновения в ее глазах потухли, Трей и его волк восторжествовали.
– Хорошая девочка. Моя хорошая девочка.
Возбуждённый до такой степени, что было уже даже не смешно, Трей набросился на её чувственный рот, упиваясь ее вкусом.
Подчинение такой сильной Альфа-самки пробудило в нём волчий голод, подобного которому ранее он не испытывал. И этот взрыв чувств спровоцировало смирение не просто какой-либо сильной женщины, а именно Тарин.
Конечно, не правильно, что даже зажатая между стеной и Треем, и едва имея возможность двигаться, Тарин была так близка к кульминации. Его непреклонный голос, источавший высшую степень уверенности, только всё усложнял, и теперь она, прижимаясь к нему, извивалась и стонала. 
Внезапно он обхватил ладонями Тарин за попку и поднял, побуждая обхватить его ногами. Продолжая прижимать ее к стене, Трей потерся членом о ее клитор, ловя ее стон своим ртом.
– Это то, что тебе нужно? – спросил он.
– Не достаточно. Хочу почувствовать тебя внутри.
– Не сейчас, крошка. Ты получишь мой член чуть позже.
Не в восторге от дразнящего выражения лица Трея, Тарин, в попытке сбежать из его объятий, дико пнула его ногой. Он же лишь теснее прижал ее к стене.
– Ты сказал, что он – мой. Что я могу получить его, когда захочу.
– И ты можешь. Как только я попробую тебя на вкус, я дам тебе то, чего ты хочешь. 
Он выключил воду, вынес Тарин из душа и, скользнув по его телу, она встала на коврик.
Затем Трей обернул полотенце вокруг нее и вытер насухо, после вытерся сам, ни на секунду не отрывая взгляда от Тарин.
Схватив ее за талию, Трей поднял и усадил Тарин на столешницу рядом с раковиной и лишь потом развернул полотенце. 
– Раздвинь ноги и откинься назад, детка. Хочу увидеть, насколько ты влажная. 
Неудивительно, что она  уставилась на него с недоверием – подчиниться полностью было не так уж легко.
– Тарин, – прорычал он, – раздвинь ноги и откинься назад. – Все еще пристально смотря на него, она сделала так, как он просил. – Очень хорошо. 
Трей сглотнул при виде ее розовых, припухших, блестящих складок. Ее аромат притягивал, как магнит, соблазняя насытиться Тарин, взять то, что принадлежало только ему.
Руки Трея резко скользнули под ее бедра, обхватывая и поднимая ягодицы, а его рот накрыл ее клитор. Тарин закричала и заметалась, когда его рот яростно на неё набросился, и удовольствие промчалось по ней, как жаркий ветер, сжигающий всё на своём пути. 
Она практически растаяла от ощущения его языка, скользнувшего по мягким складкам. Он обвел ее клитор, затем щелкнул по нему кончиком языка. Трей был беспощаден в своем нападении.
Он лизал, покусывал и посасывал, выжимая из Тарин стоны и вскрикивания. Трей стонал и рычал напротив ее плоти, усиливая удовольствие, пока его не стало слишком много и она попыталась вывернуться.
– Я так больше не могу. 
Зарычав, он предостерегающе задел внутреннюю сторону ее бедра когтями, намекая, что он еще не готов расстаться с ее вкусом. Ублюдок.
Затем Трей проник языком в нее, кружа, нанося удары и посылая искры мучительного блаженства по всему телу Тарин. С каждым толчком его языка в ней нарастало напряжение, грозящее разорвать её на куски. 
Она хотела, чтобы он остановился. Хотела, чтобы он продолжал. Затем палец Трея скользнул в нее, пока он нежно покусывал ее клитор, и Тарин фактически взорвалась, издавая стоны и дрожа от удовольствия.
Когда Тарин смогла поднять голову и открыть глаза, она увидела, как Трей смотрит на нее, слизывая ее соки с нижней губы. 
– Ты – дразнящий ублюдок, – ее голос звучал грубо.
Натянув ребяческую улыбку, Трей нежно, но твердо обхватил ее шею и заставил Тарин принять вертикальное положение.
Затем его губы обрушились на ее, язык проник в рот, заставляя Тарин почувствовать свой вкус.
– Теперь, когда я ощутил твою страсть на языке, мне не терпится почувствовать, как ты обхватишь мой член. Хочешь, чтобы я вошел в тебя? – она кивнула. – Скажи это. Я хочу услышать, как ты это скажешь.
Разве он заставил ее ждать недостаточно долго? Мудак.
– Я тебя хочу, – резко, и без особого желания, сказала она. – А теперь сделай это.
Трей притянул ее к краю стола и устроил именно в той позе, в которой хотел ее получить. Затем он сжал ее бедра руками и начал медленно в нее погружаться. Он застонал, когда ее внутренние мышцы сжались вокруг него, заставляя войти еще глубже. 
Его волк хотел вколачиваться в нее, жестко оттрахать и наполнить своей спермой, но Трей просто сбросил скорость, сохраняя движения плавными и контролируемыми.
Войдя в нее на несколько дюймов, он остановился. Ее затуманенные похотью глаза встретились с его.
– Тебе это нравится? Тебе нужно больше? – Она кивнула. – Я хочу это услышать, Тарин.
– Я вполне уверена, что ты обещал затрахать меня до потери сознания.
– Моя маленькая сучка становится нетерпеливой, не так ли? – поинтересовался он с улыбкой. – Тогда скажи мне, ты хочешь большего?
– Да, черт возьми, – зарычала она.
Он продвинулся на пару дюймов и снова замер.
– Еще?
Тарин хотелось стереть это выражение превосходства с его лица. Даже ее волчице это не нравилось.
– Если тебе нужен кто-то, кто издает правильные звуки и говорит правильные слова, как только ты прикажешь, то лучше бы тебе пойти и найти кого-нибудь другого!
Трей прикусил ей губу.
– Я не хочу кого-нибудь другого, детка. Я просто хочу услышать, как моя Тарин говорит, что хочет меня. Должен ли я рассказать, как сильно я хочу трахать это горячее маленькое тело? Как сильно я хотел тебя с той секунды, как увидел? Да, детка, я хотел тебя еще до того, как мы создали пару. Чего я хочу прямо сейчас, так это заставить тебя кончить так сильно, чтобы ты кричала. – Он неторопливо вышел, а затем снова вошел в нее, но он не продвинулся ни на дюйм глубже.
Она раздраженно застонала.
– Если ты хочешь еще, все, что тебе нужно сделать – это попросить. Ну давай же, детка, скажи это. Дай мне то, чего я хочу.
После продолжительной паузы она сказала:
– Я хочу больше.
Он резко ворвался в нее, заставляя принять его полностью, и она почти закричала. Ощущение того, как его плоть растягивает ее, было непередаваемым. Наслаждение и боль – ничего лучше она в жизни не переживала.
– Такая тесная, – простонал он. – Боже, это так чертовски хорошо. Ожидая, пока ее тело приспособится, он набросился на ее рот, переплетая их языки снова и снова.
– Я так люблю твой рот. Совсем скоро, эти губы будут обхватывать мой член, пока я трахаю твой рот.
– Ни за что, задница.
– А вот еще одна вещь, которой я займусь в ближайшее время. Трахну твою сладкую, маленькую задницу.
– Слезай со своего воздушного замка, эскапист хренов. И не возвращайся в свой выдуманный мир до тех пор, пока ты не закончил меня трахать. 
Услышав нетерпение в ее голосе, он сказал:
– Не волнуйся, детка, я отымею тебя так грубо, как ты того хочешь. И даже, если ты этого не хочешь, я тебя заставлю. – Он отодвинулся, а затем начал безжалостно входить в нее с бешеной скоростью.
Ее голова откинулась назад и из её горла хлынули хриплые звуки, которые он так любил.
В груди Трея грохотало рычание, в то время как ее когти вонзались в его спину. Хотя она не нарушала целостность кожи, не отмечала его.
Он знал, что она хотела оставить свою метку на нем – она крепко сжимала челюсть, сопротивляясь стремлению укусить его, также делал и он в их первую ночь. В отличие от нее, он не был заинтересован в сдерживании своих инстинктов. Ему нравилось видеть свое клеймо на ее теле, нравилось знать, что и другие будут его видеть.
Трей наклонился вперед и впился зубами в место соединения шеи и плеча и застонал, когда ее мышцы сжались вокруг него, что всегда происходило, когда он отмечал ее.
Неспособный помочь себе, он устремился вниз, захватывая в плен сосок, жестко посасывая, а затем укусил, чтобы оставить еще одну метку.
Тарин вскинула голову и зарычала:
– Хватит клеймить меня!
Он улыбнулся.
– И зачем бы мне это делать, детка?
Без предупреждения, он стащил ее со стойки, удерживая ее ноги обернутыми вокруг его талии, и вжал ее спиной в стену. Затем он погрузил палец в ее попку, и она закричала.
– Вот где я окажусь в ближайшее время, Тарин, – пообещал он, продолжая лихорадочно ее трахать.
– Нет, – огрызнулась она, не обращая внимание на плотское блаженство двойного вторжения в ее тело.
– О, да, твоя задница сожмет меня также крепко, как и это маленькое сладкое местечко, которое я трахаю.
Она брыкалась и царапалась, даже когда стонала и хныкала.
– Вот так, детка, царапай меня. Заклейми меня. Ведь твоя волчица нуждается в этом, не так ли?
Предательская сучка хотела этого, но Тарин была решительно настроена царапать его, не нарушая целостности кожи, не оставляя метки. Она не собиралась делать окончательное расставание более сложным для своей волчицы. С другой стороны, он, похоже, не был заинтересован в проявлении сдержанности.
Он укусил ее за мочку уха, горло, плечо и впадинку под ухом. Хуже всего было то, что каждый раз он заставлял ее стонать.
В эти моменты она издавала звуки, которые граничили между стонами и рыданиями.
– Громче, Тарин. Я хочу, чтобы каждый человек в этих пещерах знал, что я трахаю тебя прямо сейчас. Я хочу, чтобы они знали, что я владею тобой. 
Когда на ее лице снова мелькнул вызов, он грубо засадил палец в ее попку. 
– Не говори мне "нет". Ты принадлежишь мне.
– Тогда и ты принадлежишь мне!
– Ты права, детка, принадлежу. 
Чувствуя, что она близка к разрядке, он протянул руку между ними и раздвинул ее складочки, обнажая ее клитор для лихорадочного движения его бедер, беспрерывно вбивающихся в нее. 
– Я хочу услышать твой крик, Тарин, – потребовал он, – пусть все услышат его. Сейчас! 
Он стиснул зубы на своей метке и загнал второй палец в ее попку. Тарин задрожала и закричала, когда волна наслаждения накрыла ее, заставляя мышцы сокращаться вокруг его члена, да так, что Трей с хрипом взорвался внутри нее.
– Бляяяяяядь!
Эта женщина точно убьет его. 
Не уверенный в том, сколько еще ноги смогут удержать его, но не желая покидать ее тело, Трей развернулся и сполз по стене, пока его задница не осела на пол с глухим стуком.
Она распласталась на его груди, тяжело дыша и сотрясаясь после оргазма.
– Это не нормально, кончать так сильно. 
Он не осознал, что говорит вслух, пока не услышал ее слова.
– Я тоже об этом подумала.
Очевидно, это происходило из-за их частично развитой парной связи и временного соединения их волков.
Игнорируя ту часть себя, которая настаивала на том, что произошедшее между ними – это что-то гораздо большее, он запрокинул голову назад.
Трей ухмыльнулся, когда его член начал твердеть внутри нее. Это будет длинная ночка, ведь ему необходимо наверстать несколько недель.

Переводчики: Craid, inventia, marisha310191, natali1875
Редактор: navaprecious