Глава 14 (часть 2)

Трик вышел вперед.
– Трей, она права. Я говорю, давай заставим Даррила попотеть. Он знает, что это ему не сойдет с рук. Оставь его сидеть и гадать, что ты будешь делать и когда.
Трей усмехнулся.
– А что, если он снова придет за ней? А? Что, если я забью на него, а он пошлет ещё больше волков к ней? В следующий раз Даррил, скорее всего, отправит больше людей только для того, чтобы убедиться, что её избили, – сказал он.
Зарычав, Тарин обхватила его голову и резко повернула, чтобы он смотрел прямо на нее.
– Слушай меня, псих неуравновешенный. Я понимаю, что ты готов с радостью броситься в ловушку дяди, тем самым несказанно его обрадовав, но мне это не нравиться. Вот как мы поступим. Мы успокоимся и вернемся в Бедрок, и ты не станешь со мной спорить, ибо, да поможет мне Господь, я столь сильно изобью тебя, что придется запихивать зубную пасту в твою задницу, чтобы почистить зубы. 
На мгновение воцарилась тишина, затем кто-то из парней засмеялись, другие просто улыбнулись. 
– Думаю, у неё нехватка кофеина, – предположил Данте.
Трей расстроено вздохнул. Почему она должна быть права? Все, что он хотел – отомстить. Это так плохо? Трей, как и его волк, так не думал. 
Но, как подметила Тарин, его дядя на это и рассчитывает. 
Что ж, если уж Трей собрался поступить так нехарактерно для себя и отложить месть, то он должен внести несколько изменений прямо здесь.
Он пригвоздил свою маленькую пару взглядом.
– Больше не проси меня отпускать тебя одну. Если ты покидаешь территорию стаи, я еду с тобой. 
Не в восторге от его тона, но понимая, насколько ему было тяжело отступить, Тарин кивнула. 
– Поняла.
– И если он вновь подберется к тебе, не рассчитывай, что я и дальше буду играть в ожидание. 
– Ясное дело, Флинстоун. А теперь пошли домой, – видимо, не желая расставаться с ней сейчас, он приказал Тао отвезти её машину домой, в то время как сам устроился на заднем сидении Тойоты и посадил Тарин себе на колени.
Он не сказал ни слова на протяжении всей поездки, даже не внес свой вклад в разговор "мы ненавидим Даррила", который начали Данте, Трик и Маркус.
Она догадывалась, что парни хотели обсудить возможного информатора, но они знали своего Альфу достаточно хорошо, и понимали: ему необходимо время, чтобы успокоиться, прежде чем принимать участие в каком-либо разговоре.
Зная, как ему это нравиться, Тарин уютно устроилась в его объятьях и прижалась к его груди, но даже это, или легкие поцелуи, которыми она осыпала его шею, или нежные поглаживания по груди не могли снять напряжение с его тела.
Его скованность никуда не делась, он лишь нежно гладил её по волосам. Когда они прибыли домой, он занялся тем, что обычно делал, если вещи шли не своим чередом – размышлениями. И Тарин сделала то же, что и обычно, когда он думал, – оставила его наедине со своими мыслями. 
После того, как Тарин спрятала подарки для Трея в ванной и развесила свою новую одежду, она отнесла продукты на кухню и помогла Грейс приготовить ужин – курицу карри. Когда Трей не появился к ужину, это совсем не стало неожиданностью. Если он сердился, то делал это долго. 
Грета заняла место за столом последней, и её мрачное выражение лица заставило Тарин улыбнуться: 
– Бьюсь об заклад, ты бы хотела, чтобы волки Даррила задали мне хорошую трепку. 
Грета хмыкнула:
– Не с моим счастьем, – ответила Грета, и проглотив еду, она прошептала Кэму, специально так громко, чтобы услышала Тарин. – Тебе не кажется, вкус какой-то странный?
Как  Кэм сумел сохранить безразличное выражение лица, для Тарин осталось загадкой.
– Я не жалуюсь, – ответил он, перед тем, как положил кусок курицы под соусом карри в рот. 
– У ужина всегда забавный вкус, когда она помогает.
– О, это просто яд, Грета, – сказала Тарин.
Старая женщина скорчила рожицу, но продолжила есть так, будто голодала целую неделю. 
– Как думаешь, сколько продлятся его раздумья? – спросил Доминик. 
Трик пожал плечами.
– Возможно день, или около того.
– Дайте парную отдохнуть, – пожурил Данте, – он сильно испугался.
– Итак, у тебя ничего не болит? – спросил неловко Кирк. – Кроме царапины на голове, конечно. 
Тарин покачала головой, удивляясь его внезапной озабоченности. Или, скорее, видимому беспокойству. 
– Ты бы видел, как она разделалась с теми ребятами, – сказала Линда, еще немного шокированная, но не собиравшаяся в этом, признаться. – Это было потрясающе! 
– Ну, не отправься она одна на весь день по магазинам, ничего из этого не случилось бы, – Грета бросила испепеляющий взгляд на Тарин. – В мое время такого бы никогда не произошло. Нет. Женщина осталась бы дома и заботилась о своей паре. Если я куда-то шла, Артур шел со мной. 
Тарин лишь улыбнулась. 
– Что ж, смею предположить, что тогда было лучше не выходить одной, из-за возможности быть схваченной Т-рексом, – на приглушенный смех, донесшийся от некоторых представителей стаи Грета зарычала.
– Я никогда не пойму, что он нашел в тебе. Сельма гораздо симпатичнее, – больше смеха стало доноситься от стаи, ведь они знали, что Сельма не нравилась Грете больше, чем Тарин. Даже Сельма выглядела удивленной. – Такие красивые длинные волосы. Не то что у тебя. 
– К слову о волосах, твои усы нужно подстричь. 
На этом Грета заткнулась, и дальше разговор пошел на легкие, общие темы, но хотя Тарин и болтала с остальными, в её голове постоянно крутилось, что Трей где-то там голодный, злой и не в состоянии успокоиться.
Она знала это через их связь, но ещё она могла чувствовать, что он хочет побыть в одиночестве.
Поэтому она поступит вопреки своим желаниям и не станет выслеживать его, и запихивать в его глотку пищу. Вместо этого, она с остальными посмотрит телевизор, надеясь, что Трей появиться в какой-нибудь момент. К сожалению, эта надежда была бессмысленна.
Тарин поднялась со своего места на диване.
– Я отправляюсь спать. Не могу больше бодрствовать. Спокойной ночи, – она только сделала два шага к двери, как Доминик позвал её.
Тарин обернулась и вопросительно подняла бровь. Он подманил её пальцем к себе, где сидел на краю кушетки. Закатив глаза, она подошла и вздохнула. 
Доминик улыбнулся.
– Лишь одним пальцем я подвел тебя к краю, представь, что я смогу сделать всей рукой, – ребята застонали. – Что? Это была классная шутка. 
Качая головой и усмехаясь, Тарин вышла из комнаты и уже направилась через туннели, когда её догнал Тао. 
– Эээ, Тарин, я подумал, может мы могли бы поговорить. Здесь, наедине. 
Удивленная тем, что он прилагал усилия для разговора с ней, когда, как правило, обычно лишь отвечал на её вопросы, она пожала плечами.
– Конечно. В чём дело? 
С минуту он ничего не говорил, просто дергался, проводил рукой по волосам и прочищал горло.
– Прости, – выпалил наконец он. – Ты не представляешь, как я сожалею.
– О чем?
– Возможно, не веди я себя так по-идиотски, то все еще оставался бы твоим телохранителем, и сегодня был бы рядом...
– Нет, Тао, не делай этого. Даже не думай. Я бы сразу настояла на отказе от услуг телохранителя, лишь только официально стала Альфой стаи. Знаю, у некоторых Альфа-пар таковые имеются, но у Трея нет, а наличие телохранителя заставило бы меня выглядеть слабой. 
Он слегка кивнул.
– Мне все еще жаль. Я вел себя как осел и знаю это. Послушай, мне бы очень хотелось, чтобы мы снова стали друзьями. Понимаю, ты с Треем. Сейчас, я смотрю на вас и... существование вас имеет смысл – если такое вообще имеет смысл. Вы подходите друг другу. Ревность... её больше нет. Ты – моя Альфа-самка, и я это уважаю. И мне бы очень хотелось вновь стать твоим другом.
Приятно потрясенная, она улыбнулась.
– И я бы этого хотела. Спокойной ночи.
Чувствуя себя немного лучше, Тарин пробралась в комнату. Она приняла быстрый душ, чтобы смыть запахи чужих мужчин, и, надев одну из старых футболок Трея, запрыгнула в кровать. 
Она не намеревалась спать, а хотела поговорить с Треем, когда он наконец присоединиться к ней, но, должно быть, задремала, потому что, спустя некоторое время, внезапно проснулась, ощутив мягкое прикосновение к крошечной ране на лбу. 
Открыв глаза, Тарин увидела Трея, сидящего рядом с ней. Он сидел, скрестив ноги в лодыжках и опираясь спиной об изголовье кровати. 
– Привет, Флинстоун, – произнесла она, хриплым ото сна голосом. 
– Прости. Не хотел тебя будить. 
Если бы она не могла ощущать его через связь, глубокая морщина между бровями сказала бы ей, что он все еще зол.
– Ты знаешь, что я права, Трей, – сказала она низким голосом. 
Он отвернулся и вздохнул.
– Знаю. Но это не значит, что это мне нравится. 
– И перестань мучить себя за то, что тебя не было там. 
– Я твоя пара, Тарин. Моя работа – защищать тебя.
– Я настояла на том, чтобы ты не пошел со мной.
– Такое не произойдет вновь, – напомнил он ей.
Чертя пальцем круги на его бицепсе, она спросила.
– Значит ты уже закончил? 
– Закончил что? 
– Дуться. 
Он поднял одну бровь.
– Дуться? 
– Ага, – она забралась к нему на колени и оседлала его. – Обижаешься на то, что не смог пойти и убить тех волков. 
– Тарин, он приказал напасть на тебя. Хотел, чтобы из тебя выбили дерьмо, – и если он знал Даррила так хорошо, как думал, тогда мудак приказал сначала изнасиловать её, а потом избить до полусмерти – тем самым гарантируя, что Трей придет к нему. 
Желание так и сделать всё ещё преследовало и Трея, и его волка. Кроме того, было больно осознавать, что кто-то из стаи предал их. 
Она помассировала его плечи и потерлась своим носом об его.
– И всё же Даррил не получил желаемого. Я в порядке. 
Тарин сказала это так, будто всё было улажено, что заставило Трея покачать головой с недоверием. 
Она думала, что всё это время он дулся из-за того, что не отомстил, и мучил себя мыслями о том, что не смог защитить её. 
Если бы она постаралась вникнуть, то поняла бы, что не давало ему покоя. Ужас, который он испытал, когда узнал, что на неё напали, до сих пор струился по его венам.
В его голове пронеслась целая куча долбаных сценариев с различным поворотом событий, пока он несся как сумасшедший к ней, он даже представил, что когда доберется до неё, она уже будет мертва. 
Благодаря своей сильной личности, Тарин всегда казалась на дюймы выше своего роста. На самом деле, она была всего лишь крошкой. Такой хрупкой и нежной. 
Он почти без труда мог прямо сейчас сломать ей шею... и те волки, что напали, могли сделать тоже самое, даже если и не намеревались.
Трей обхватил ее лицо ладонями, стараясь быть нежным, в то время как страх и гнев всё ещё бурлили внутри него.
– Ты просто не понимаешь, не так ли? Ты понятия не имеешь, как важна для меня. Мне нужно, чтобы ты была в порядке, Тарин. Я не могу без тебя, ты просто обязана быть здесь, целой и невредимой, иначе, я просто не смогу функционировать. 
Тарин сомневалась, что он осознает, как много эти слова для неё значили, особенно, когда она знала, как сложно ему выражать свои чувства.
Даже сейчас он выглядел так, словно не был уверен в том, что его слова несут в себе какой-то смысл. Она чувствовала его потребность убедить самого себя, что она с ним, жива и здорова, самым примитивным способом – обладая её телом.
Он сдерживал себя, боясь причинить ей боль, поскольку кровь в его венах все ещё кипела. 
И если он сам не собирался приняться за дело, то она сможет предоставить ему возможность убедиться, что она в порядке.
Подавшись вперед, Тарин провела языком по его сжатым губам, желая проникнуть внутрь, а ногтями царапнула по груди Трея – не достаточно сильно, чтобы разорвать футболку, но достаточно, чтобы заставить задрожать. 
– Поцелуй меня.
Положив руку ей на затылок, он дал ей то, чего она требовала, захватывая её рот, овладевая им. Тарин прижалась к его члену, и Трей застонал ей в губы, но потом разорвал поцелуй. 
– Детка, не сегодня, – чёрт, он достоин медали за выдержку. Понимание того, что под его старой футболкой на Тарин больше ничего нет, убивало его. Он чувствовал запах её возбуждения, знал, что она влажная и готова для него. – В моей голове не самые приятные мысли. 
– Ш-ш-ш...
– Я слишком сильно завелся...
– Я сказала ш-ш-ш, – она взяла его руки и заставила обхватить ими спинку кровати. – Держи их здесь.
В её голосе появилась нотка доминирования, которой он не слышал прежде. Это заинтриговало его волка.
Трей прищурился и собрался задать Тарин вопрос, но она подняла бровь и покачала головой. Затем, чертовски его удивив, разорвала на нем футболку ровно посередине. 
Возможно, он бы как-то ответил ей, не проведи она языком по его горлу, прикусив при этом кожу ямочки у основания шеи именно так, как ему нравилось. 
Тарин исследовала его грудь, используя губы, язык, а иногда и зубы. 
Ему нравились эти легкие покусывания, нравилось её желание оставить на нем метки принадлежности. Трей не осознавал, что закрыл глаза, пока она не занялась пуговицей на его ширинке, и лишь тогда поднял веки.
– Тарин... 
– Разве я не говорила тебе заткнуться? – сказала она поднявшись и вновь оседлав его. 
Тарин была уверена, что Трей огрызнулся бы на этот комментарий, если бы она не обхватила ладонью основание его члена.
Заскользив ладонью вверх, она погладила пальцем шелковистую головку, размазывая жемчужину семени, выступившую на ней. Посмотрев Трею прямо в глаза, Тарин поднесла палец ко рту и облизала, улыбнувшись, когда парень застонал. 
Все его тело напряглось, когда Тарин начала водить рукой вверх и вниз по его длине, не отводя взгляда.
– Тарин, я не в том настроении, чтобы меня дразнили. 
– А в настроении ли ты, чтобы я тебе отсосала? – она внутренне улыбнулась, когда он замер от шока, а его член дернулся в её руке. – Поскольку именно это я и намереваюсь сделать. 
Склонившись вперед, Тарин задала вопрос, лукавым, смиренным тоном, прямо напротив его губ:
– Можно? Могу я взять в рот твой член? Пожалуйста?!
– Ты – ведьма, – он так долго мечтал об этом, но не был уверен, что сейчас подходящее время. – Убедись, что ты хочешь этого, Тарин. Я не в состоянии контролировать себя, детка. И не собираюсь удерживать свои руки здесь, позволяя тебе играть. 
– Я уверена.
Он грубо прикусил её нижнюю губу.
– Тогда соси мой член, пока я не скажу тебе остановиться.
– Так точно, сэр, – насмешливо сказала Тарин покорным тоном, но он все равно одобрительно зарычал. 
Она вновь стала целовать и покусывать его грудь, медленно сползая вниз, пока не разместилась между, расставленных в приглашающем жесте, бедер Трея. 
Он зашипел, когда Тарин провела языком по его члену от основания до кончика, слизнув выступившую капельку семени.
Она несколько раз облизала его ствол, массируя и дразня его, пока Трей слегка не дернулся, намекая на большее. 
Улыбаясь, она обвела языком вокруг головки и взял в рот его член.
Трей вздрогнул и застонал, когда Тарин с силой втянула головку, слегка ударив кончиком языка по чувствительной части.
Затем она втянула член ещё глубже, сглатывая при этом, и от ощущения ее горла, сжимающего его плоть, Трей вновь застонал.
– О, да, соси его. Вот так детка, да. Глубже. Твою мать, – она постепенно вбирала его всё глубже и сильнее, от чего её щеки западали при каждом движении. 
Потом она сделала кое-что невероятно греховное, закружив своим дерзким языком вокруг члена, а затем слегка оцарапав его зубами. 
Но самое приятное во всём это было то, что Трей чувствовал, как Тарин наслаждалась, доставляя ему удовольствие. Зная это, он не мог больше сдерживаться. 
Он запутал руку в волосах девушки и начал двигать бедрами, трахая её рот, но Тарин не сопротивлялась. Наоборот, начала играть с его яичками и издавать стонущие звуки, которые разрушили остатки контроля, остававшиеся у Трея. 
Он столько раз представлял это, представлял ее, глубоко вбирающую его член и глотающую сперму, но прямо сейчас желание кончить ей в рот отошло на задний план, вытесненное потребностью ощутить, как её мышцы сожмутся вокруг его члена, когда она кончит. 
Другая потребность снедала его. Необходимость взять её, доминировать, напомнить, что она принадлежит ему.
Оба желания были столь сильны, что Трей боялся причинить ей боль.
Даже сейчас хватка в её волосах, наверное, причиняла боль и, хотя он перестал погружаться во влажные глубины её рта, но не мог заставить себя полностью освободить ее.
– Тарин, скажи, что я делаю тебе больно, скажи мне держать себя в руках. 
Она покачала головой.
– Мне нравится, когда ты съезжаешь с катушек.
– Не в этот раз, детка, ты не захочешь увидеть меня таким. Скажи мне притормозить. 
– Почему я должна это делать? Я не хочу, чтобы ты был кем-то, кем не являешься. 
Последняя нить самоконтроля Трея лопнула, и похоть затуманила мозг. Его хватка стала жестче, он подтянул девушку вверх и погрузил в палец в её плоть. 
Её мышцы сжались, окутывая его соками возбуждения.
– Такая влажная. Думаю, мою маленькую стерву возбудило сосание члена. Так, детка? – она лишь кивнула. – Я не слышу тебя.
– Да.
Трей вынул палец, облизал его и застонал от вкуса. Он грубо подтащил Тарин к себе, схватил её футболку и стянул через голову. 
Он провел руками по ее телу, задев соски и сильно щипнув их 
Тарин дернулась, когда он проник в неё двумя пальцами, одновременно задевая клитор. 
Первый намек на удовольствие дошел до него через их связь. Обхватив свободной рукой её шею в собственническом жесте, Трей жестко прорычал:
– Для кого создана эта плоть, Тарин? А? Скажи. 
Повинуясь инстинкту, Тарин собралась сопротивляться доминированию Трея, но, взглянув в его глаза, остановились. Она увидела в них не просто вспышку требовательности, но и непрекращающееся беспокойство, которое ощутила ранее. 
Тарин знала, что если твоя пара – Альфа, то бывают моменты, когда можно проявить своеволие, а иногда нужно подчиниться. Прямо сейчас, Трей нуждался в последнем. 
Сегодня случилось что-то, что заставило Трея чувствовать беспомощность и потерять контроль. 
Она хотела вернуть контроль ему, даже если для этого требовалось подавить свои инстинкты сопротивления. Это нетрудно было сделать, учитывая, что его флюиды доминирования наполнили воздух, подавив волю Тарин и впечатлив её волчицу. 
Когда Трей почувствовал, как сопротивление покинуло её тело, и девушка слегка расслабилась в его руках, он застонал. Для него и его волка не было ничего сексуальнее, чем подчиняющаяся Тарин. 
– Скажи мне для кого, – повторил он. 
– Для тебя, – наконец ответила она, застонав, когда он глубже проник в неё пальцами. 
– Вот это моя хорошая девочка. Однажды, я собираюсь трахнуть тебя перед ребятами, чтобы они видели, какая ты хорошая девочка со мной.
– Ни за что, – она проигнорировала возбуждение от этой идеи, не желая признавать того, что, возможно, в ней была частичка эксгибициониста, спрятанная глубоко внутри. – Это предел. 
Он поцокал языком, вытащил пальцы и надавил на её клитор членом.
– Предела не существует, детка. Ты принадлежишь мне. Я владею твоим телом. Я могу делать с ним всё, что захочу. Могу использовать по своему желанию. И я намерен трахнуть это великолепное тело, а парни будут смотреть на это. Но сейчас хочу, чтобы ты скакала на мне. – Трей разместил член у её входа, а Тарин, положив руки ему на плечи, начала медленно опускаться. – Детка, тебе нравиться это? Нравиться, как мой член наполняет и растягивает тебя?
– Да, – она опустилась ниже, желая вобрать в себя последние дюймы.
– О, да. Вот так, возьми его всего, – наконец, его член оказался глубоко в ней, и Трей застонал, когда внутренние мышцы Тарин сжались. 
Тарин какое-то время приспосабливалась к его длине, и Трей взялся облизывать и покусывать свою метку, пока девушка не застонала и не начала извиваться. 
Обхватив Тарин рукой за шею, Трей медленно направил ее тело вверх. Ему нравилось, что девушка не сопротивлялась и полностью отдала контроль в его руки. 
Затем, так же медленно, он вновь опустил её.
Он знал свою Тарин, знал, что она любит жесткость, поэтому Трей дразнил её, продолжая двигаться мучительно медленно и нежно, снова и снова вонзаясь в её тело. Скоро, она вновь заерзала. 
– Что такое, детка? Хочешь большего? – она кивнула. – Тогда возьми. 
Желая кончить, Тарин не колебалась. Она, как одержимая, начала быстро и жестко скакать на нем, и, как ни странно, ей пришлось по душе трение его джинсов о ее попку. 
Трахать полураздетого парня, когда ты полностью обнажена... было в этом что-то, что заводило Тарин ещё больше. 
Она, вероятно, не должна наслаждаться его хваткой на своем горле, но всё же ей это нравилось. Это было так по-собственнически и доминантно, и напоминало о его силе и о том, что он с легкостью мог причинить ей боль, но никогда этого не делал. 
Каждый раз, как Тарин опускалась на него, по телу Трея проносились искры блаженства. Ему стоило задуматься, не брала ли она уроки верховой езды, потому что, черт подери, мышцы бедер и живота у неё были чертовски сильными. 
Он притянул лицо Тарин ближе и приблизился к её губам своими, целуя с голодом таким же отчаянным, как и темп её движений. Он ловил каждый её стон, вздох и визг, желая большего. 
Трей знал, что нравилось Тарин, поэтому свободной рукой он щипал и подергивал упругие соски, обхватывал и сжимал грудь, которая подпрыгивала, притягивая взгляд Трея, пока девушка на нем скакала.
– Трей, мне необходимо кончить.
– Нет. Ты не кончишь, пока я не скажу, – он еще не готов покинуть ее тело. – Ты хоть представляешь, насколько горячо было наблюдать, как ты сосала мой член, как долго я представлял, как ты делаешь это? С того дня, как я накачал тебя наркотиками и привез сюда. Ты стала моей с того самого дня, Тарин. Ты всегда будешь моей. Ты слышишь меня? – она кивнула, – Ничто с тобой не может случиться, ничто, поняла? 
Он никогда не переживет, если потеряет её. Никогда.
Беспокойство в его голосе отозвалось болью в ее сердце.
– Все хорошо. Я в порядке. В порядке. Здесь. Принадлежу тебе.
С его губ сорвалось рычание:
– Ты всегда будешь моей. Скажи это. 
– Я навсегда твоя.
– Громче.
– Я твоя навсегда! 
– Хорошая девочка, – он обхватил рукой её горло и ускорился, начав двигать бедрами навстречу её толчкам. – Укуси меня, – Трей застонал и задрожал, когда она укусила его грудь, оставляя на коже отметину. – Мне нравиться, когда ты клеймишь меня.
Он убрал руку с шеи Тарин и схватил её за волосы, оттягивая голову Тарин назад, двигая бедрами ещё жестче. 
– Кончи. Сейчас.
Он погрузил зубы в ее шею и скользнул рукой между их телами, обводя большим пальцем клитор Тарин. Этого было достаточно, чтобы её накрыло взрывной волной оргазма. 
Дрожь сотрясла тело Тарин, а из легких вырвался крик. 
Мышцы Тарин сжались вокруг члена Трея, и он в последний раз вошел в нее и прорычал её имя, достигнув кульминации и почувствовав, как его член пульсирует глубоко внутри неё. 
Совершенно пресыщенная, Тарин, задыхаясь, рухнула ему на грудь. Он прижимал её к себе, пока дрожь всё ещё сотрясала их тела, почти отчаянно стискивая в объятиях. 
– Трей, я никуда не уйду, – мягко заверила она его.
Он хмыкнул.
– Так говоришь, будто у тебя есть выбор.
– Задница, – усмехнулась она.
– Я серьезно, Тарин. Я не позволю тебе уйти. Мы никогда не расстанемся. Никто и никогда не заберет тебя у меня.
Она поняла голову и улыбнулась ему:
– Знаешь, мне нравится этот план. 
Вид её теплой, обнадеживающей улыбки вызвал ещё одну непонятную эмоцию в его груди. Трей прижался к губам Тарин в длительном, основательном поцелуе. Затем, удовлетворившись, он уткнулся носом в её шею и глубоко вдохнул. А затем замер.
– Что случилось?
– Ты по-другому пахнешь.
– Что? Как?
– Наши запахи. Они смешались, – самодовольная ухмылка заиграла на его лице. – Это связывание. Оно прогрессирует.
А это означало, что они все делали правильно. Еще это значило, что любой оборотень, учуявший её запах, ещё до того, как увидит метку, или метки, сразу поймёт: Тарин связанна. 
Хотя она закатила глаза на его самодовольство, он мог чувствовать её радость по этому поводу, и удовлетворение от того, что теперь всем будет предельно ясно – Трей занят. 
Еще он чувствовал её беспокойство, поскольку их связь, возможно, не будет полной, ведь они могут никогда не почувствовать открытость по отношению друг к другу. 
Но больше всего Трея тревожил скрывающийся глубоко внутри Тарин страх. Девушка боялась, что его чувства по отношению к ней не будут такими же сильными, как у неё, и она будет навсегда связанна с тем, кто не сможет её полюбить. 
От этого Трей хотел пнуть себя под зад.
Трей задумался, в состоянии ли она почувствовать, насколько ему жаль, что он не может произнести слова, которые Тарин хотела услышать. Его поразило, сколько силы могут таить в себе три небольших слова. 
Для него они не имели никакого значения и не содержали особенной силы, потому что никогда не были частью его лексикона.
Это походило на то, словно кто-то произнёс фразу на японском и ожидал от Трея не просто повторить её, но и понять сказанное. 
Его мама была хорошей, но отнюдь не той, кого люди называют заботливой или "любящей". 
Его отцу вообще далеко было до этого понятия. Даже Грета, которая сыграла огромную роль в его воспитании, никогда не использовала эти слова, хотя он полагал, что она его любила. 
Однако, Трей знал, даже слыша эти слова каждый день своей жизни, он вряд ли смог бы сказать их Тарин. 
Учитывая всё то, что он делал в своей жизни и отсутствие при этом угрызений совести, вполне возможно, что "любовь" не создана для таких как он, она для замечательных людей, вроде Тарин. 
Трей хотел бы быть другим. Нельзя отрицать, что Тарин заслуживает лучшего мужчину в качестве пары. И тем не менее, учитывая это, Трей не мог отпустить её. И никогда не сможет. 
Он не думал, что его жизнь темна и пуста, пока не появилась Тарин и не заполнила её, не разожгла свет. 
Даже когда Трей делал всё возможное, чтобы избегать Тарин, то одновременно упивался ее присутствием в своей жизни. Он и его волк страдали, испытывали боль от того, что не могут дать своей паре то, в чем она нуждалась.
Трей точно знал одно: если существовала возможность для кого-то вроде него испытывать сильные эмоции, то он чувствовал таковые к Тарин. 

Переводчики: inventia, marisha310191, Vitaliya_Akinina, lera0711, mikela, Tamika
Редактор: navaprecious