Глава 9 - Сайрита Дженнингс - Николай - Каталог статей

Главная » Статьи » Законченные переводы » Сайрита Дженнингс - Николай

Глава 9

Глава 9

– Куда мы едем?
Я смотрю с места водителя и подмигиваю, вызывая легкий румянец на щеках Амели.
– Увидишь. Наберись терпения, любимая.
– Ладно, – отвечает она, скрестив руки на груди. – Было бы хорошо, если бы ты хоть сказал, как одеться. Я, наверное, выгляжу смешно, сидя в такой дорогущей одежде и при этом одета, как нищенка.
– Бред, – говорю я, вполне серьезно. Даже в обтягивающих джинсах и свитере, сидя на пассажирском сидении моего винтажного Феррари, Амели выглядит потрясающе.
Она пожимает плечами, и свитер спадает с одного плеча, оголяя аппетитную кожу. Не думая дважды, я провожу рукой от ее ключице по руке, заставляя Амели дрожать.
– Совершенная красавица.
– Ты сумасшедший, – хихикает она. – Тебя каждый день окружают голые девицы. Они готовы по твоей команде раздвинуть ноги. Знаю, что я не уродина, но, черт возьми, сексуальность – это не в моем репертуаре. – Она снова пожимает плечами и свитер скользит вниз, оголяя выпуклость одной полной обнаженной груди. Блять. На ней нет бюстгальтера.
– Ты пытаешься свести меня с ума и разбить мою любимую машину? Ты не представляешь насколько чертовски сексуальна.
– Все равно.
– Серьезно. Я даже описать это не могу. Голых телок пруд пруди в моей профессии. Но ты... на твоем теле и мешок выглядел бы непристойно.
Она покачала головой и посмотрела в окно.
– Все хорошо, Нико. Тебе не стоит лгать. Забыл, что я знаю, какой ты. Как часто ты... занимался сексом. Ты не совсем нежный, когда дело доходит до этой дряни. Но со мной... все по-другому. Я имею в виду, ты милый, и мягкий, и романтичный, и обожаю твои шутки. Но я знаю, что тебя не возбуждаю так. Я неделями спала с тобой в одной постели в коротеньких ночных рубашках, и ты не разу, ни разу не обратил на меня внимания.
Я паркуюсь у ломбарда, и еще не прошло и пары секунд, как прижимаюсь к губам Амели.
Мой язык кружит с ее в грубом, агрессивном танце, отчаянно пытаясь распробовать каждую частичку. Разорвав поцелуй, я хватаю ее руку и кладу на выпуклость в моем паху, с губ Амели срывается вздох.
– Чувствуешь? Видишь, что ты со мной делаешь? Ты это делаешь, Амели. Из-за тебя я такой твердый, как скала, что могу едва соображать. Из-за тебя и только тебя. Если тебе это не говорит о том, как сильно я хочу тебя, то я не знаю, что еще сможет.
Амели краснеет от пылкой страсти и застенчивости. Но даже после того, как убираю с ее руки свою, Амели продолжает обхватывать мой член, сжимая его через брюки. Я вдыхаю воздух сквозь зуб и запрокидываю голову назад.
– Проклятье, Амели. Прикоснись ко мне, детка, – сквозь зубы говорю я, голосом полным похоти.
Амели облизывает губы, прежде чем пробежать пальчиками по всей моей длине. Глаза Амели блестят азартом и голодом, и я слышу, как ее сердце начинает стучать быстрее с каждым робким движением.
Тепло от ее рук проникает сквозь ткань брюк, вызывая пульсирующую боль. Я тянусь к Амели и большим пальцем нежно провожу по ее полной нижней губе. Амели высовывает розовый язычок и облизывает мой палец.
Огонь в ее глазах, запах возбуждения, который витает между нами, ее кровь мчится по жилам в предвкушении... Я знаю, что Амели хочет этого. Она хочет меня.
Даже после всего, что я ей говорил, что она видела во снах, когда закрывает глаза, она все еще тянется ко мне, как мотылек на пламя.
Тонкий свитер, одетый на нагое тело, не скрывал ее торчащих сосков. Дыхание Амели учащается, поскольку она чувствует, как я пульсирую под кончиками ее пальцев. Ее рот увлажняется от мысли о моем вкусе и моих ощущениях.
Я мог бы дать Амели то, что она хочет, прямо здесь и сейчас на этой заброшенной стоянке. Я мог бы откинуть ее сидение и глубоко войти в ее тугое тело и сделать явью мечты.
Но не буду. Амели лучше, чем это, и она заслуживает больше, чем быстрый перепихон в моей тачке. Она заслуживает нежности и ласки. Она заслуживает, чтобы я полюбил ее сердце и ум, как ее тело.
– Нам пора,– бормочу я, ненавидя слова, слетавшие с моих губ. Я аккуратно обхватываю руку Амели и подношу к моим губам, целуя каждый пальчик, перед тем как опускаю ей на колени.
Амели издает тихий стон в ответ или, возможно, в знак протеста, что больше не ощущает в руке тяжесть моей эрекции. И все же я отворачиваюсь и смотрю на дорогу, испытывая почти головокружение от ее сильного желания
Через несколько минут мы подъезжаем к кованным воротам, расположенным на окраине города. К счастью кровь снова прилила к моим конечностям, и я смог полностью сосредоточиться на введение кода и маневрировании вниз по длинной, извилистой тропинке.
– Где мы? – спрашивает Амели, завидев сквозь деревьев дом в усадебном стиле.
Прежде чем ответить, я жду пока она не увидит всё величественное здание.
– Мой дом.
Глаза Амели становятся большими и блестят от удивления.
– Это – твой дом? Ты здесь живешь?
– Ага, – отвечаю я, объезжая фонтан, стоящий перед входом и останавливаюсь. Я смотрю на ее восхищенное выражение, пока она разглядывает дом. – Хочешь увидеть остальное?
Взволновано Амели кивает головой.
– Да! Да, пожалуйста!
Прежде чем она успевает сделать вдох, я уже стою около ее двери, по щелчку пальцев она открывается, и я протягиваю Амели руку. Она качает головой и принимает ее, на ее прекрасных темно-красных губах расцветает игривая улыбка.
– Выпендрёжник, – дразнится она.
Мы поднимаемся по лестнице и через парадную дверь попадаем в фойе, безукоризненно украшенное произведениями искусств и гобеленами в стиле раннего Ренессанса.
У Амели практически голова пошла кругом от любопытства, ее глаза и руки желают изучить каждый сантиметр греческого дома эпохи Возрождения.
– Если это твой дом, то какого черта, ты живешь в городе? Я имею в виду, что тот дом тоже красивый, и почти такой же большой, но это место... оно потрясающее.
Я пожимаю плечами, хотя знаю, она уже не смотрит на меня, а изучает одну из многочисленного числа картин.
– Честно? Мне удобнее жить в городе. И нужно оставаться в курсе дел, чтобы обо всем заботится. Плюс... Я не хочу быть один. Даже среди всех этих сокровищ, дом кажется пустым. Одиноким. А я ненавижу это чувство.
Амели оборачивается ко мне лицом, на ее мягких чертах лица появляется сочувствие.
– Ты не один. – Она сжимает мою руку и улыбается, наполняя мое тело теплом. – Даже прежде, чем ты узнал о моем существовании, я была с тобой. В качестве зрителя, но я была с тобой.
Я притягиваю ее в объятия, но прежде чем наши губы соприкоснуться, я спрашиваю:
– Почему ты так добра ко мне? Как кто-то может так красиво заботится о монстре, как я?
– Ты не монстр. Не важно, что ты, но ты никогда не станешь монстром.
Я целую ее, пока она не исчезает в облаке тумана. Словно Амели – мифическое существо, рожденное в этом уродливом мире болезней и боли, посланная сюда, чтобы принести красоту разрухе. Послана сюда, чтобы поглотить пустыню тьмы ослепительным, ярким светом.
– Я хочу показать тебе дом, – задыхаюсь я, едва ли касаясь губами ее. – Но я должен признаться, все о чем я думаю – это спальня,
Прижавшись носом к моему, она хихикает.
– На протяжении недель я была у тебя в спальне. Покажите мне ваш дворец, мой принц.
Я провожу для нее длинную экскурсию, оставив спальню на потом. Я знаю, что как только запру ее там, она не сможет уже никогда уйти, до тех пор, пока я не скажу обратное. Мы заканчиваем на кухне.
– Персонал на выходные распущен, но мой повар оставил еду для нас, – говорю я, открывая холодильник и достаю закрытую тарелку. – Голодна?
– Всегда голодная, – отвечает Амели со злорадной усмешкой. Возможность того, что ее аппетит вызван к чему-то другому, заставляет мой член дернуться и я чуть не роняю блюдо с мясной нарезкой, сыром и оливками.
Дерьмо. Сколько времени прошло? Недели? Месяц? Как я могу вообще прямо ходить?
Мы сидим за мраморной столешницей островка, разговариваем, смеемся, едим руками и пьем вино, наблюдая за закатом солнца через окно во всю стену.
– Удивительно, – вздыхая, говорит она, когда розовые и оранжевые блики о заходящего солнца танцуют на ее лице. – Я не понимаю, почему ты вообще покинул это место. Это как музей, но чувствуешь в нем себя... как дома.
Я тянусь и хватаю ее за руку, чтобы она обратила внимание на мое серьезное выражение.
– Не покидал бы, если бы у меня была на то причина.
– Этот прекрасный дом, стал бы для меня причиной, – пожимает она плечами.
– Я рад, что ты так сказала. Потому что именно на это я и надеюсь.
Ее лоб покрывается маленькими, милыми морщинками от замешательства.
– Что ты имеешь в виду, Нико?
Я обхожу кухонный островок, чтобы встать перед ней и опускаю руки ей на бедра.
– Я хочу, чтобы ты переехала сюда жить. Так я буду уверен, если кто за мной придет, ты будешь в безопасности.
Глаза Амели ищут в моих намек на шутку.
– А что насчет тебя?
– Я буду искать ответы, надеясь, что случившееся вчера ночью было просто случайностью. Но мне нужно сосредоточится, а я даже думать не могу, когда ты рядом. Держать тебя в усадьбе... это не место для тебя. Тебя должна окружать красота, а не грязь. Ты заслуживаешь кружиться в свете, а не быть осужденной на тьму.
– Тогда... нет. – Амели качает головой, встает со стула
и разворачивается чтобы покинуть кухню.
– Нет? – спрашиваю я, следуя за ней через столовую.
– Нет. Я не останусь здесь без тебя. – Она поворачивается ко мне, в ее ярких глазах искрится уверенность.
– Не без тебя. После всего, что я пережила, вырвана из дома и брошена в долбаный публичный дом, не говоря уже о том, что отец, который скорее всего упился до смерти, не проявил ни капли беспокойства, единственное на что я привыкла полагаться это ты. Я спала рядом с тобой в течение нескольких недель. Я миллион раз видела тебя во сне. Ты единственная константа в моей жизни. Ты единственная причина, по которой я смогла засыпать каждую ночь. Потому что, черт возьми, неважно что ты и что ты сделал, ты в моей жизни появился неспроста. И я в твоей. Так что не смей... не смей покидать меня также, как и остальные.
Я смахиваю слезы, которые катятся по ее щекам. Смотря на нее, я кладу палец себе в рот и начинаю сосать соленую влагу, протяжный тон вырывается из ее полуоткрытых губ.
Я не останавливаюсь на этом. Пробую их все, накрывая поцелуем каждую слезинку, унимая тоску Амели с нежностью, заботой... и любовью.
– Я не оставлю тебя, детка, – шепчу я между поцелуями. – Я всегда буду с тобой. Всегда.
Я целую ее румяные щеки, мягкие, сочные губы и линию подбородка. Все еще мало. Не достаточно, чтобы насытить голод внутри меня.
– Я хочу покрыть тебя всю поцелуями, – шепчу я, прежде чем пробегаю языком по ее ушку.
– Хорошо, – с придыханием говорит она, прижимаясь дерзкими сосками к моей груди.
Подняв голову, я встречаюсь с ее страстным взглядом. Мне нужно знать. Нужно знать, что она уверена.
– Хорошо?
– Да, – медленно, почти мучительно кивает она. – Я хочу тебя.
Я отдаю ей мои губы, язык, руки... себя. Все и вся, чтобы показать, что я тоже хочу ее, так сильно, как никого и никогда прежде. Когда наши рты окончательно слились воедино, мы уже в спальне, окружены мягким светом свечей.
Амели делает шаг назад, забирая с собой тепло. Негодование заполняет мою грудь, но прежде чем надвигается буря, она улыбается.
Улыбается так, словно я кто-то ей. Кто-то особенный, кто заслуживает ее любви. Тот единственный в мире, с которым она хочет остаться наедине в этой комнате.
Ни секунды не могу больше ждать, хотя голос в моей голове вопит притормозить и не торопиться. Но блять... я ждал два гребаных столетия, чтобы ощутить подобное. Чтобы хоть что-то почувствовать.
Я делаю шаг вперед и хватаюсь за край ее свитера, ища в глазах хоть каплю сомнения. Но к моему удивлению и радости, Амели поднимает руки над головой, и я собственно говоря быстро подчиняюсь.
Мои пальцы скользят по ее талии и груди, когда я через ее голову стаскиваю ткань. Прежде чем свитер падает на пол, мои губы уже болят от предвкушения ощутить вкус ее светящейся кожи.
– Амели. – Звучит, как мольба... жалко. Потому что, блять, она слишком красива. Это почти приносит боль, быть рядом со столь великолепным созданием. Я хочу и по некоторым причинам не хочу прикасаться к ней. Я не могу.
Мои глаза пожирают ее плоский живот, округлость тяжелых грудей, и утонченную ключицу. Я никогда не вел себя так. Черт, я знаю женское тело наизнанку. Но чудесное тело Амели лишило меня дара речи. Блять, я онемел.
Словно услышав, как мои мысли борются с гормонами, Амели делает шаг вперед и берет меня за руку. Нежно и мучительно медленно она кладет ее себе на грудь, прямо не место, где спрятано ее сердце.
Прямо на то самое место, где я коснулся ее несколько дней назад, чтобы вырвать его и покончить с ее жизнью. А сейчас, когда ощущаю биение ее сердца, как жар ее кожи обжигает мою, я чувствую, будто родился заново.
Слепого и оцепеневшего на протяжении двухсот лет, она только что вытащила меня из вечной тьмы.
Амели смотрит на меня. Эти необычные глаза горят желанием.
– Прикоснись ко мне. Пожалуйста.
Я себя ненавижу лишь за то, что Амели приходится просить меня. Пальцами я провожу вниз по ее телу, наслаждаясь шелковистостью кожи, после чего поднимаюсь вверх к груди. Мы оба стонем, когда я обхватываю грудь ладонями и ее соски твердеют.
– Детка, ты... ты... – Дерьмо, я всхлипываю. Я обвожу пальцами соски, прежде чем сжать ее грудь. Такая мягкая. Такая, чертовски, мягкая. – Ты... совершенство.
Найдя губами ее губы, я врываюсь языком в ее рот, одновременно исследуя тело Амели руками, с обжигающей пульсирующей болью в моих штанах.
Я мог бы делать это всю ночь. Мог дарить ей умиротворение лишь поцелуями и прикосновениями. Но я не стану. Мне нужно больше Амели. Она вся нужна мне.
Мои пальцы скользят вниз по ее джинсам, и я медленно расстегиваю их, давая ей достаточно времени, чтобы остановить меня. Но она не останавливает. Амели крепче сжимает мои волосы, при этом углубляет поцелуй.
Когда ее джинсы, которые она быстро сняла и оттолкнула, упали рядом со свитером, я делаю шаг назад и восхищенно смотрю на приз, стоящий пере до мной обнаженный, незапятнанный и дерзкий. Амели. Мою Амели.
Я сглатываю, но у меня пересохли губы.
– Я сказал, что зацелую тебя всю и намерен сдержать свое слово. Но мне нужно знать... ты этого хочешь? Потому что, как только ты отдашься мне, ты станешь моей навсегда. Как только я почувствую, как ты извиваешься подо мной, каждый твой трепет будет принадлежать мне. Когда ты выкрикнешь мое имя, то с твоих губ больше никогда не сорвется другое имя в момент страсти. Я не смогу выдержать этого, Амели. Я убью любого, прежде чем у них возникнет шанс, увидеть тебя такой, какой я вижу прямо сейчас. Я клянусь. Ты слишком красива для кого-либо еще. Черт, ты слишком красива для меня.
Я даже не замечаю, что мои кулаки трясутся, пока Амели не прикасается ко мне.
– Твоя, Нико. Я твоя уже с десяток лет. Навсегда.
Мы с неистовым голодом целуемся, и когда наши ноги упираются в кровать, мы тяжело дышим.
Я осторожно укладываю Амели на кровать и воспользовавшись моментом любуюсь видом.
Она сладко мне улыбается.
– Знаешь, достаточно трудно будет целовать меня, пока ты стоишь там. И не справедливо, что ты все еще одет, в то время как я выставлена на обозрение.
– Тогда скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.
Амели облизывает губы, прежде чем пригвоздить меня своим озорным взглядом, от которого мой член становится твердым, как гранит.
– Раздевайся.
Я делаю, как она хочет, начав с рубашки. Амели смотрит с неприкрытым увлечением, аромат ее возбуждения становится все сильнее и плотнее с каждой расстегнутой мною пуговицей. К тому времени, когда я добираюсь до ремня, Амели уже извивается, а ее кожа горит.
Я ложусь рядом с ней, и мы смотрим друг на друга, оба совершенно открыты, не в силах прятаться. Мы все видим – наши грехи, наши добродетели.
Монстров, живущих внутри нас и призраков нашего прошлого. И столь открыта Амели для меня, я так же открыт для нее – полностью в ее воле и милости.
– Что теперь? – спрашиваю я ее хриплым голосом.
Амели проглатывает свой страх и тревогу.
– Поцелуй меня.
– Куда?
– Куда хочешь, – произносит она задыхаясь. – В любое место. Везде.
И я начинаю с ее горла, стараясь не вдохнуть ее сладкую сущность. Блаженство. Все это ради ее удовольствия. И впервые в жизни, мне этого достаточно.
Я спускаюсь к ее груди, и облизываю холмик. Когда мой язык накрывает ее сосок, Амели вскрикивает, и вонзается пальцами мне в плечи. Я втягиваю сосок в рот и посасываю, заставляя тело Амели содрогаться.
– Осторожно, милая, – говорю я, улыбаясь напротив ее кожи. – Я только начал.
Она что-то невнятное стонет, и я продолжаю свои сладострастные муки – сосу, лижу и покусываю каждую ее частичку, пока медленно сползаю вниз к ее животу к бедрам. Когда я развожу ее ноги в стороны, она задерживает дыхание.
– Все хорошо? – спрашиваю я.
Я чувствую, как ее тело напряглось, но Амели кивает.
– Да.
Спасибо. Блять. Увидев чистое совершенство между бедер Амели, покрытое только аккуратной полоской темных волос, теперь ничто меня не остановит. Я увидел. Ощутил. И теперь мне нужно попробовать.
Я нежно раскрываю ее, ощущая гладкость кончиками пальцев. Я начинаю нежно целовать внутреннюю часть ее бедер, пока большим пальцем массирую клитор. Она влажная, но я знаю, потребуется больше терпения и времени заставить ее стать такой мокрой, чтобы она желала меня, так же как я ее.
– О Боже! – кричит она, ее тело дрожит. Влажность просачивается из ее лона, и я втираю ее в чувственный клитор.
Она находится на краю, готовая кончить. Подобно тому, как наступает потоп, я проникаю пальцами внутрь нее, и она кончает, ее жесткие стенки крепко сжимают мой палец. Я чувствую каждую, дрожь, каждый импульс, когда она стонет мое имя, подчиняясь мне.
Накрыв ртом, я жадно пью сладость, которая течет из нее по моему пальцу, который все еще глубоко находится внутри нее, медленно двигаясь, трахая и раскрывая ее для меня. От эротических стонов, которые она издает, ее вкуса и предвкушения у меня кружится голова.
– Ты такая вкусная, – стонаю я, накрывая ртом ее розовые складочки.
– Правда? – спрашивает она, задыхаясь.
– Да. – Я вынимаю палец, скользкий от ее соков и предлагаю ей. – Попробуй.
Рот Амели раскрывается в изумлении, а в глазах чистое наслаждение.
– Я не могу.
– Нет? – улыбаюсь я, облизнув палец.
– Прекрасно, мне достанется больше. – И я действительно теряю контроль, облизываю, сосу, трахаю ее своим языком.
Мой палец скользит внутри нее, пока я ртом дразню клитор. Затем проникаю двумя пальцами, растягивая стенки, подготавливая ее к своему размеру. Ноги Амели у меня на плечах, а она дугой выгибается на кровати.
– О, Боже! О, Нико! Я, о, мой Бог, я... – выкрикивает она и снова ее сладкий нектар попадает мне на язык, и я жадно выпиваю все до единой капли.
Ее тело покрыто легким блеском пота, а дыхание прерывистое, когда я нависаю над ее телом, чтобы поцеловать.
Мои пальцы все еще медленно двигаются, доводя ее до оргазма, и открывая еще больше. Она дрожит против моего тела.
– Нико, – хнычет она около моего рта, ее стенки пульсируют от толчков. – Это было... ты... э-э!
Мой член упирается ей в бедро, пульсирующий от возбуждения и жесткости.
Амели просовывает свою маленькую ручку между нами и обхватывает его, от чего все мое тело напрягается. В ответ я стонаю, когда она пробегает пальчиками по всей длине. Даже при ее неопытности, Амели дарит невероятные ощущения. Каждое прикосновение, каждое поглаживание чувствуется раем.
– Правильно, детка. Именно так, – произношу я сквозь зубы, толкаясь в ее ладонь.
Вместе мы трахаем друг друга руками. Мои пальцы растягивают ее лоно и погружаются все глубже и глубже, пока она двигается вверх и вниз, сжимая мой член в кулаке, ее движения все более уверенные.
Когда мы оба жаждем большего, я медленно спускаюсь вниз, располагаясь между ее ног.
– Это то, чего ты хочешь? – спрашиваю обеспокоено я, глядя на нее сверху вниз.
– Да, – кивает она. – Я ждала этого, так долго...
Я хмурюсь.
– Так долго?
Амели кивает и обхватывает мою щеку.
– Видеть тебя со всеми этими женщинами, видеть какой ты искусный любовник... Я хотела этого же. Я хотела то же удовольствие в глазах, как у них, пока ты был внутри девушек. Я так сильно этого желала. Просыпалась и иногда я... – Амели отворачивается и ее щеки пылают от смущения.
– Скажи мне, – шепчу я, поворачивая ее лицо ко мне. Я сбавляю скорость и обхватываю ртом ее сосок, надеясь выпытать из нее правду.
– Ооо, – стонет она. – Да, ах, ммммм... я просыпалась трепещущей. И влажной. И почти выпрыгивала из трусиков.
– Черт, – говорю я, представляя ее такую робкую и растрепанную во сне, как ее лоно сочится желанием. Для меня. – Так сексуально.
– Да?
– Да, детка. – Я вытаскиваю пальцы, которые блестят от ее соков. Она смотрит, как я растираю сладкие соки по всей ее груди, оставляя их липкими от доказательства ее желания.
Я опускаю рот на ее соски и вылизываю их, стараясь не пропустить не единой капельки.
– Теперь это сексуально, – говорит хриплым голосом Амели.
Я припадаю к ее рту, давая попробовать Амели ее вкус на моем языке. Она с жадностью сосет, возбуждаясь от этого действия так же как я. Когда головка моего члена дразнит ее вход, Амели вздрагивает, но не останавливает меня.
Все же я отстраняюсь. Знаю, она хочет, но что-то внутри меня не позволяет просто окунуться в нее, и глубоко проникнуть по самые яйца в эти жесткие, влажные стенки.
Я никогда не испытывал... сдержанности – это чувство сомнения. Амели ждала этого момента годы. Я должен сделать все хорошо для нее. Я должен сделать это особенным.
– Подожди.
Как только боль отражается на ее лице, я провожу пальцем по полной нижней губе и улыбаюсь.
– Ты так долго мечтала об этом, детка. Я хочу воплотить эту мечту в жизнь. Расскажи. Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам это тебе.
Румянец появляется на ее щеках, и Амели качает головой.
– Не могу. Я стесняюсь.
– Я уверяю, у тебя нет причины стесняться. Мы будем делать все медленно, хорошо? Скажи мне – я сверху или ты?
Амели кусает губы, и ее щеки еще сильнее краснеют.
– Я сверху, – шепчет она.
Прежде чем Амели успевает моргнуть, она уже сидит верхом на мне, когда я лажусь на спину. Ее тяжелые груди подпрыгивают от быстрого движения.
– Готово. Что дальше?
– Хм, ты – вроде бы как садишься. Руками обхватываешь меня за талию и твое лицо... твое лицо... – Она смотрит вниз на соски, которые кажется затвердели по ее мысленной команде.
Я снова растворяюсь в виде размытого пятна, стремясь сделать все, чего она хочет.
– А теперь? – спрашиваю я, скользя руками по ее спине.
– Теперь... теперь ты обхватишь меня за попу и приподнимаешь прежде чем опустить на себя, – с придыханием говорит она, с вновь обретенной сексуальной уверенностью.
– И ты бы сосал мои соски и целовал меня, до тех пор, пока я не стану готовой для тебя. И когда ты будешь внутри меня, мы крепко обнимаемся и будем медленно двигаться вместе.
Я смотрю на нее с замешательством, готовый сделать для нее все что угодно, но почти испуганный возможностью ее разочаровать. Словно почувствовав мое сопротивление, она скользит моей рукой к ее заднице, ее влажные ладони дрожат от волнения.
И я понимаю, что она не единственная, кто сегодня вечером отдает себя. Она не единственная девственница.
Я может далек от чистого и добродетельного, но я предлагаю Амели то, что еще никому не давал. Впервые я предпринимаю нечто удивительное, так же, как и она.
– Вместе, хорошо? – шепчет она, целуя меня в губы. – Мы пройдем через это вместе.
Я киваю и углубляю поцелуй, после чего языком скольжу к ее груди. Я жадно сосу, терзая соски из стороны в сторону, от чего Амели дрожит, а ее лоно сжимается.
Она стонет и тянет меня за волосы, прижимая мое лицо еще ближе к своему естеству. От чего мой член становится твердым, как скала и скользким от ее влаги, которая говорит мне, что Амели готова.
Черт, да. Готова для меня.
Сжимая ее попку, я медленно поднимаю Амели над толстым членом, который высоко и гордо стоит. Головкой члена я дразню ее набухший вход, и я могу чувствовать, как ее внутренние мышцы трепещут.
– Посмотри на меня, – мягко требую я. Амели выполняет, ее глаза цвета топаза блестят ярче, чем я когда-либо видел.
Она улыбается мне, и я снова чувствую, как танцую на солнце.
– Ты так красива, малышка. И я ждал этого. Я так долго ждал.
Мучительно больно, я тяну ее вниз, при этом одновременно толкаюсь вверх. Амели кричит, и зарывается лицом в изгиб моей шеи, вонзаясь ногтями мне в спину. Я останавливаюсь.
– Посмотри на меня, малышка. – Когда Амели снова поднимает на меня глаза, я вижу слезы в них. – Если хочешь, мы можем остановиться. Нам не обязательно это делать. Или... или позволь мне помочь тебе. Позволь мне убрать боль.
– Нет, – всхлипывая, качает она головой. – Я хочу. И я хочу почувствовать всего тебя. Боль, радость, страх... всего тебя. Я не хочу быть в оцепенении. Хочу чувствовать тебя всего в себе.
Доказывая мне всю серьезность своих слов, Амели начинает медленно опускаться на мой член, ее лоно почти засасывает меня в ее тепло. Амели морщится от боли, но не останавливается, и если честно, я не хочу этого.
Даже продвинувшись на сантиметр, порванного барьера, ощущения чертовски невероятны. Теплая и влажная, обхватывает меня, сжимает.
Я сжимаю в кулак ее волосы и страстно целую, медленно двигаясь в ней, когда она через силу опускается. Я глотаю ее крики боли и меняю их на стоны удовольствия, когда тяну за ее чувствительные соски.
Мы застыли, глядя друг на друга в изумлении, пока я глубоко в ней пульсирую. Я хочу двигаться, но опять же, не двигаюсь.
Я просто хочу наслаждаться этим чувством целостности и абсолютного счастья. Хочу запомнить каждую мелочь и удержать в памяти навсегда. Не могу объяснить, но я знаю, что этот момент ключевой.
Словно я должен мысленно записать все эмоции, которые проходят через меня. Запомнить ощущение тела Амели на моем, покрытое потом и раскаленное желанием.
Должен запомнить запах диких полевых цветов и коричневого сахара, смешанного с оттенком крови, знаменующий подарок, который она мне преподнесла. Я должен сохранить в памяти каждый стон, вздох и всхлип. Я знаю это. Просто не знаю, почему я знаю это.
– Я чувствую... такую наполненность, – шепчет она.
– Разве не больно? – спрашиваю я, удивленный ее ободряющей реакцией.
– Больно. Но уже не так сильно. Боль меркнет по сравнению с этими восхитительными чувствами. Безумно хорошо.
Я глажу ее спину вверх и вниз, желая прикоснуться к каждой частички ее снаружи и внутри.
– Я буду двигаться, малышка. Ты даришь мне чертовски потрясающие ощущения: я хочу еще сильнее чувствовать тебя. Все хорошо?
– Да, Нико, – кивает она, крепко закрыв глаза. – Я хочу еще больше почувствовать тебя тоже.
Я медленно направляю ее бедра, и мы оба стонем, совершенно ошеломительно то, как прекрасно я уместился внутри нее.
Поначалу Амели сильно напряжена, но приспосабливаясь ко мне, она расслабляется, и боль утихает, и она начинает двигаться, кружа бедрами и попкой, вцепившись мне в волосы.
Я не перестану целовать ее тело, всегда будет мало ее вкуса, ощущений. Я пристрастился к каждой капельке пота, так же как к ее слезам.
Жар ползет вверх по моему позвоночнику, заполняя мои конечности. Каждый палец на руках и ногах покалывает, каждый дюйм моей кожи обжигает приятный огонь.
Это не легкое чувство жжения, когда я прикасаюсь к Амели, которое стало для меня настолько естественным, это нечто другое. Это пламенные эмоции, которые сосредотачиваются и превращаются в чувство.
Оно заливает мои вены и заполняет каждое нервное окончание, заставляя мое тело трепетать от неконтролируемого удовольствия. Огонь разгорается все сильнее и ярче, подводя в огненную бурю невиданного экстаза.
Вместе мы начинаем двигаться быстрее, сильнее, изголодавшись, чем когда-либо. Ее клитор трется о мою тазовую кость снова и снова, а лоно Амели с каждым ударом сжимается. Она трахает меня, берет меня, обладает мною. Делая меня своим навсегда.
Огонь внутри рвется наружу, и прежде чем я успеваю остановить или сдержать его, он взрывается. Впервые за годы... десятилетия... может быть, даже века, я взрываюсь.
Каждый мускул кричит, пока я проливаюсь в Амели, сражаясь с ее огнем и своим собственным. Она прямо здесь, со мной, царапает мою спину, когда напрягается и содрогается.
Стенки её лона еще сильнее сжались, растягивая оргазм, отказываясь отпустить. Она тяжело дышит и хнычет и ее тело проседает против моего в изнеможении и полном блаженстве.
Когда мои мышцы, наконец-то расслабились, чтобы снова двигаться, я перекатываюсь на спину, удерживая Амели сверху, ее тело все еще связано с моим. Я целую ее в макушку, в то время как руки ласкают ее потную спину.
– Амели,– задыхаюсь я. Даже после всего, что мы пережили, даже после того, как все наши тайны были раскрыты, произносить ее имя все еще в новинку для меня. – Амели, детка.
– Oui, Monsieur[1]. – Она смотрит на меня и улыбается.
– Сильно болит? Слишком болезненно? – Я знаю, что должен сохранить этот момент беззаботным, но дерьмо, понимание того, что я причинил ей боль, даже в интимный момент, выводит меня.
– Не достаточно сильно болит, чтобы отказаться от еще одного раза, – лукаво улыбается она. – Но достаточно, чтобы понимать, что следует подождать.
Я наклоняюсь и целую в ее маленький милый носик.
– И да, я снова хочу это сделать, – хихикает она.
– Я тоже. Черт, по правде говоря, я мог бы взять тебя снова, но тебе нужно исцелиться. В следующий раз я хочу, чтобы ты испытала удовольствие. Без боли.
Она улыбается, но улыбка не касается ее глаз.
– Что-то случилось? – спрашиваю я, убирая волосы с лица Амели.
Амели пожимает плечами, но ее глаза остекленевшие и отрешенные.
– Просто... в моих снах, когда ты был с другими женщинами, ты что-то делал. Дыхание, думаю ты так назвал его. Когда ты это делаешь, выглядишь таким... таким горячим. И сексуальным. Словно ты испытываешь невероятные чувства. А со мной ты так не делал. Возможно что-то со мной не так? Или не так хороша для тебя? Я знаю сейчас был мой первый раз и я поправлюсь, но я...
Я проглатываю слова Амели поцелуем, чтобы она не смогла произнести такое кощунство. И когда мы оба можем дышать, я охватываю ее лицо руками.
– Детка я бы никогда с тобой так не поступил и это никак не относится к тому, как мне хорошо с тобой. Потому что Амели, мне хорошо с тобой. Ты чудо, детка. Дыхание важно для моего вида. Оно помогает нам выжить – мы буквально высасываем жизнь из других. Я не хочу делать это с тобой и не стану, потому что уже вернула меня к жизни. Своими улыбками, поцелуями, смехом. Я ни капли не заберу из этого. Это то, что заставляет меня... – ...любить тебя.
Слова крутятся прямо на кончике языка, но я никогда не скажу их. Я не говорил их даже родителям. Даже брату, единственному человеку, который засуживает моей преданности.
Любовь — это не то слово, которое Темный может произнести легко. Мы не говорим о любви, потому что редко любим. И когда это случается, когда это редкое и драгоценное чувство завладевает нами, то мы наглухо запираем и бережем его. Мы живем для любви. Мы за нее умираем.
Успокоившись моими объяснениями, Амели кладет голову мне на грудь и пальчиками начинает рисовать круги на моей коже.
– Что они обозначают? – спрашивает она, проследив черно-синие чернила, запечатленные над моими сердцем.
– Мою фамилию. Скотос.
– Красиво – Затем она наклоняется и покрывает поцелуем греческие символы, которые означают мое наследие... мой грех. Отметки о том, что представляет из себя этот человек-монстр.
Спустя некоторое время мы оба засыпаем, Амели все еще прижимается к моей груди. И впервые, после бессмертной жизни под беззвездным небом и безлунных ночей, я засыпаю.

[1] Да, господин (фр.).

Переводчики: leno4ka3486
Редактор: natali1875

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация | Вход

Категории

Список авторов

Статистика