Глава 5

 – Вставай.
Я наблюдаю, как она сонно моргает и мило хмурится от пробуждения.
Она садится и потягивается, затем слегка вздрагивает, когда замечает меня, сидящего в нескольких футах.
– Святое дерьмо, когда ты сюда пришел? Который час?
– Почти полдень. Подумал, что ты проголодалась.
Амели смотрит на поднос, уставленный блюдами, который я поставил на кровать, и с тех пор как я увидел ее, она почти… улыбается.
От ароматов помидор, лука и шафрана, исходящих от горячих блюд, у Амели урчит в животе, и она заливается румянцем.
– Похоже я был прав, – хихикнув, говорю я, раскрывая блюда. Протягиваю ей тарелку, и Амели с жадностью начинает есть, останавливаясь лишь только, чтобы вдохнуть аромат.
Ощутив мой взгляд на себе, Амели с набитым ртом поднимает на меня глаза .
– Прости, – прожевывая рис и морепродукты, бормочет она.
Я качаю головой.
– Нет, это я должен приносить извинения. Ты здесь гостья, а я был совсем не гостеприимным хозяином. Мне стоило накормить тебя. Прости меня.
Не проглотив до конца, Амели перестает жевать.
– Ты издеваешься надо мной, да? Гостья? Меня притащили сюда с намерением сделать проституткой. Это с трудом можно назвать отелем Рамада.
– Да. На счет этого... У меня есть предложение.
Амели промокает рот салфеткой, после чего прищурившись смотрит на меня.
– Предложение? Какое? Я не участвую в дерьмовых, сексуальных извращениях. Я имею в виду, что не в чем подобном не участвую, серьезно.
Я киваю, сдерживая улыбку от выбранных ею слов. Сексуальные извращения? Да, пожалуйста.
– Знаю. И не собираюсь принуждать тебя к чему-либо. Ты будешь помогать мне с внутренними делами здесь. Приготовление пиши, стирка... будешь своего рода домработницей. А когда выплатишь долг, ты свободна.
Она поднимает брови и с угрюмым видом крепко поджимает полные губы.
– Свободна? Просто так? – Соскабливая остатки пищи на тарелке, она качает головой. – Ну и что это даст тебе? Я не дура. Твоему виду кажется не свойственно проявлять милосердие.
– У меня есть вопросы, на которые я хочу получить ответы. Я считаю, что ты не подозреваешь, что тебя сюда послали намеренно. Мне нужно знать, зачем. Если согласишься, я освобожу тебя.
– Хорошо, – говорит она, пожимая плечами. – Спрашивай. Что ты хочешь знать?
Я подношу ко рту кусочек еды и начинаю жевать, наблюдая как Амели, оценивающе смотрит за движением моего рта. Она облизывает губы и знакомое тепло заполняет мой пах, заставляя ощутить тесноту в брюках.
Может быть, я был не прав насчет нее. Может, она хочет этого. Хочет меня. Возможно, только возможно...
Ее живот снова урчит, и по моему эго наносят еще один удар. Превосходно.
Не принимая во внимание мою уязвленную гордость, я пододвигаю к ней тарелку и меня одаривают легкой, благодарной, но смущенной улыбкой. Я приму ее.
– Ты уверен? – спрашивает она, уже подняв вилку.
Я киваю один раз.
– Да. Я не голоден.
Я испытываю голод не от еды, по крайней мере.
Амели уплетает за обе щеки, закрыв глаза, чтобы смаковать сочетание экзотических, испанских приправ.
Кого-нибудь другого я определенно бы оттолкнул, и вышвырнул бы невоспитанную задницу с глаз долой. Но с ней, я чувствую... вину? Или сочувствие? Именно это я чувствую?
Нет. Черт нет.
– Итак, – начинаю я, заставляя себя засунуть глубоко в себе те безымянные эмоции, которые чуть не слетели с языка. – Кто-нибудь еще знает кто ты? О твоем происхождении?
Она качает головой.
– Нет. Никто. Меня учили никому не говорить об этом, так как это может быть опасно.
– Да. Ты не должна делится подобной информацией. Поняла?
Медленно жуя, Амели кивает. Я следом задаю следующий вопрос.
– Когда ты заболела, сколько тебе было?
Схватив с подноса бутылку с водой, она делает большой глоток, прежде чем ответить.
– Восемь.
– Значит сейчас тебе...
– Восемнадцать. В тот день, когда твои люди пришли за моим отцом – в день, когда меня сюда привезли – это был день моего рождения.
Я мысленно прокрутил последние сорок восемь часов. Трудно предположить, что за два дня моя жизнь была полностью раскрыта этим таинственным, очаровательным, приводящим в ярость созданием. Кажется, столько много времени прошло. Женщины, побывавшие в моей постели уже забыты, их жизни лишь отголосок в памяти.
Когда вы живете так долго, как я, трахаете и убиваете на протяжении двух столетий, все становится как в тумане. Лица начинают сливаться. Даже занятие сексом становятся похожим – на хореографию. Я испробовал всё, я видел всё. Ничто не удивит меня.
За исключением Амели.
Ее запах, ее душа, эти странные глаза, испорченные магией Светлых... это опасная смесь, которая притягивает меня к ней, и затягивает все глубже в неизвестность. Может это азартная гонка смерти.
Вплотную приближаясь к моей кончине и заканчивая однообразие этой жизни. Потому что, когда у тебя есть все, больше не зачем жить. Не к чему стремится дальше. Твоя история пересказывается, снова и снова.
– Это был день твоего рождения?
Я даже не пытаюсь скрыть хмурый вид. Да пошло оно.
– Ага, – пожимает она плечами. – Но все нормально. Не похоже, что мой отец вспомнил или еще что-то.
Я качаю головой в отвращении.
– У Светлых тяга к знаменательным датам. Пафосные придурки, – бормочу я. – Прости.
Амели хмурится, а во мне пробуждается желание обнять ее и поцеловать морщинки на лбу.
– За что?
– Не знаю, – пожимаю я плечами. – За твоего отца. За Светлых, которые возложили ношу в твой восемнадцатый день рождения. За то, что я мудак и не покормил тебя. Выбирай сама.
– Не за все ты повинен. – Она накручивает на палец темно-коричневый локон. – И ты меня прости. За то, что наговорила все те вещи о тебе. Ты, очевидно, понятия не имел, что я проклята. И честно говоря, не всё, что я видела о тебе во снах, было настолько ужасно.
Я поднимаю брови и клянусь, мой голос становится на октаву выше.
– О?
– Да. Я имею в виду секс и прочее было довольно омерзительно, особенно в детстве, но иногда ты выглядел... милым. Нормальным. И немного одиноким.
Я воздерживаюсь от протеста. Я? Одинокий? Как ты можешь быть одиноким, если тебя постоянно окружают люди, которые нуждаются в тебе?
Хотят тебя? Жаждут быть рядом с тобой, лишь бы отхватить кусочек королевского пирога? Я закатываю глаза и игриво улыбаюсь ей.
– За исключением... за исключением случаев, когда ты был с этим парнем, – продолжает Амели. – Он заботился о тебе, присматривал за тобой. Ты всегда казался таким счастливым, когда он был рядом. Может даже слегка спокойным, если это имеет значение. Он похож на тебя, только немного старше. Что-то вроде брата или кузена. И он действительно, действительно очень красив.
Пустота, полная боли возвращается, нападает на мою грудь ледяным ознобом воспоминаний. Может Амели и могла разделять мои воспоминания, но она никогда не поймет боль от одиночества, преследующую меня с тех пор, как Дориан ушел.
Он мог взять меня с собой, черт, я практически умолял его, но он был слишком погружен в свои мысли, чтобы думать о том, что покидает меня. Ожидания нашего отца грузом легло мне на плечи.
Он был полон решимости создать идеального наследника с моим братом или без него. И он не остановится, пока не добьется или... пока не сломает меня.
Мягкая, нежная рука проводит по моей, согревая поверхность моей кожи, а после поспешно отстраняется. Амели смущенно смотрит на меня.
– Кто он? – шепчет она.
– Мой брат. – Слова срываются с губ, прежде чем я думаю не произносить их. – Дориан. Но теперь его нет.
– Мне жаль, – отвечает она, на ее лице появляется жалость. – Когда он умер?
Я пожимаю плечами и качаю головой одновременно, не в силах придумать логическое объяснение.
– Не знаю. Я даже не знаю, мертв ли он. Просто знаю, что когда-то он ушел, не оглядываясь назад.
– И ты скучаешь по нему.
Это не вопрос. А ответ, который был написан у меня на лице.
– Каждый день.
– Ты увидишь его снова, – твердо произносит Амели, словно она знает про меня или мою семью, или про проклятие быть рожденным в этой жизни.
Я хочу сказать, что она ошибается, что она всего лишь глупая девочка, которая ни черта не знает о Темных.
Но надежда, которая так ярко горит в ее необычных глазах, удерживает меня опровергнуть ее слепую веру. Из-за этого, я цепляюсь за красивую ложь, надеясь, что ее незнания не будут тщетны.
Сны привели ее ко мне. Возможно они приведут Дориана домой. Черт, может быть от них появится цель у такого поверхностного человека, как я.
В любом случае, эта девушка послана не случайна – послана ко мне по какой-то причине. Я просто еще не знаю, трахнуть или убить ее. Причинить ей боль или исцелить. Ненавидеть или лю...
Не важно.
– Вот что я думаю, – говорю я, дергая себя от расстройства за длинные волосы. – Не думаю, что твоя болезнь случайность. Она кажется очень обдуманной... преднамеренной.
Амели хмурится.
– Что? Кто-то нарочно сделал так, чтобы я заболела?
– Определенно. Это не случайно. Выбрать, потомка Мари Лаво, не случайность. Они знают, что делают.
Амели осторожно кружит пальчиком по крышке бутылки, задумавшись она кусает вишнево-красные губы.
– А под "ними" ты подразумеваешь Светлых, да? Но это бессмыслица какая-то. Разве они не известны своим даром исцеления и великодушием? И зачем заражать невинного ребенка, чтобы потом просто исцелить ее?
Я подавляю ехидный смешок в своей груди.
– А разве это не очевидно? Ты будешь в долгу перед ними. Светлые не благочестивые ублюдки, они хотят, чтобы в них так верили. Они мало чем отличаются от Темных. Мы просто более честные.
– Я не верю в это, – говорит она, качая головой. Но на ее лице уже появилось сомнение. Она знает, что в моем объяснении есть толика правды.
– Скажи мне, красавица, что же твои предки Вуду, как они считают, знают про Светлых? Какова их теория возникновения твоей болезни?
– Они верят, что я была проклята, – пожимает она плечами, закатывая глаза. – Моя мать полностью согласилась, что они стояли за этим и моя болезнь стала результатом ее предательства. Все это херня, если ты спросишь меня. Мари Лаво известна как святая. Зачем кому-то, кто поддерживает благие намерения соглашаться вредить ребенку? Они почитают ее память, но так далеко отошли от ее учений, что Мари скорее всего в могиле переворачивается.
Я дерзко поднимаю бровь и наклоняюсь вперед.
– Ты ведь понимаешь, что это полная ерунда?
– Что?
– О Боже, моя милая, наивная Амели.
Я понимаю, что это первый раз, когда я произношу ее имя вслух и неоспоримо, что хочу сделать это снова.
Я не могу бороться с этим – не хочу. Это сильнее меня, проникает в кожу и кости, и управляет моим языком, словно марионеткой.
– Амели.
– Oui, Oui[1], мсье Николай, – отвечает она на идеальном французском с тенью улыбки на губах. Внезапно, я даже не могу вспомнить, что говорил до этого.
Все, что я вижу, все на чем могу сосредоточиться так это на ее губах. На их линии, на том как они произносят мое имя. Какие они на вкус. Желание ощутить их на коже, пылает в самой глубине моей души.
– Ты видела меня во сне? Прежде чем я разбудил тебя? – Мой голос низкий и хриплый, и ничего не могу с собой поделать, но придвигаюсь к ней ближе. Мои глаза покалывает холод, но все остальные части тела горят в ожидании.
– Да, – произносит она хриплым шепотом.
Я придвигаюсь еще ближе.
– И что же ты видела?
Покусывая губы, Амели нервничая опускает свои великолепные глаза. Она выглядит так невинно. Женственно и непорочно.
– Тебя, здесь в этой комнате, в этой кровати... со мной.

[1] Да (фр.).
 
Переводчики: leno4ka3486
Редактор: natali1875