Пролог

Ланкашир, Англия, 1819 год.
– Он дьявол! – кричала женщина.
– Тише, женщина! Просто покажи мировому судье свою рану! – потребовал его отец.
Ефраим не мог сфокусироваться. Глаза были слишком тяжелыми, чтобы их открыть, а тело вялым. Все казалось таким далеким и размытым.
Он так устал... ему просто нужно поспать. Немного сна, а затем он выяснит, почему они были в его опочивальне.
– Эта женщина, очевидно, склонна к истерике, ваша светлость. Это, безусловно, укус животного или она навредила себе, надеясь создать вам проблемы. Я бы уволил ее сразу же и оставил без рекомендаций, – сказал холодный голос.
– Я не вру, милорд! Посмотрите на его рот! – потребовала женщина. 
Это Мери горничная с верхнего этажа? Ефраим попытался сосредоточиться. И очевидно, чем-то расстроена.
– Сначала скажите мне, кто этот мужчина, – приказал холодный голос.
– Сказать, кто это? – его отец повторил в замешательстве. – Я уже говорил вам, кто! Мой средний сын Ефраим! – рявкнул отец.
Ефраим услышал как кто-то фыркнул.
– Это не Ефраим.
– Нет, это он!
– Нет, не он. – Казалось, мужчина раздражен.
Что, черт возьми, происходит?
Кто-то схватил его за подбородок не слишком нежно и дернул в сторону. Ефраим хотел возмутиться, но звук, который он сумел выдавить оказался слабым стоном.
– Это Ефраим!
– Но... но... Ефраиму шестнадцать и он выглядел... ну выглядит... как...
– Как десятилетний мальчик, – весело продолжил его старший брат Генри. Старина Генри. Нужно не забыть потом надрать ему уши.
– Да! – согласился судья. – А это двадцатипятилетний мужчина. Кто-то пошутил? Уверяю вас, я не нахожу это смешным или допустимым! 
– Я бы никогда так не поступил. Это Ефраим. Я тоже бы этому не поверил, но приглядывал за ним весь предыдущий месяц.
– Что с ним произошло? – спросил судья.
Хорошо, это хороший вопрос, подумал Ефраим. Ответь на него! У Ефраима было много вопросов.
Но он не мог произнести ни слова и положился на этого мужчину, надеясь, что тот спросит за него.
– Он всегда был дьяволом! Мы все знали! Не естественно для мужчины оставаться мальчиком! Не естественно, и теперь он питается кровью девственниц! – завизжала горничная.
Кто-то хмыкнул.
– Да ладно, Мери, девственниц? Думаю, ты опоздала с этим заявлением лет на пять. – Конечно, Генри знал, ходили слухи, что он заглянул под каждую юбку в городе. Генри любил разнообразие.
– Тихо! – закричал их отец.
– Я хочу знать, как мальчик, который всегда выглядел моложе своих лет, мог заболеть и за месяц превратиться в этого...
Его отец устало вздохнул. 
– Мы в растерянности. Все хирурги, которых я приводил, тоже. Они осушали его, охлаждали, нагревали, заливали жидкость в горло, но он не проснулся и... изменился.
Судья усмехнулся. 
– Изменился, это мягко сказано. Он выглядит как мужчина. Вы уверены, что это Ефраим и ваши мальчики не шутят? 
– Уверен. Я сидел у его кровати каждый день. – У отца был усталый голос. – Я видел, как происходили изменения.
– Объясните мне, почему он прикован к кровати?
Прикован? Он прикован? Что, черт возьми, происходит? После нескольких долгих минут усердной концентрации он смог заставить себя открыть глаза. Образы медленно изменялись от размытых к четким.
Ефраим медленно осмотрел комнату. Его два старших брата, скучая, стояли в углу.
Несколько лакеев стояли в комнате, держа крикетные биты и свирепо смотрели на него. Мери забилась в угол у двери и ревела.
Его отец и судья Николс, мужчина чуть старше тридцати, который хорошо известен своей жестокостью, стояли по обе стороны его кровати и смотрели на него сверху вниз. Его отец выглядел обеспокоенным. Судья Николс смотрел на него с раздражением.
– Как тебя зовут? – потребовал Николс.
Ефраим откашлялся. Казалось, что он проглотил песок. 
– Е-Ефраим.
– Видите! – Отец махнул рукой в его сторону.
Николс свирепо посмотрел прямо в глаза Ефраиму, тот нервно заерзал. 
– Кто-то подговорил тебя? – Ефраим повернул голову, чтобы посмотреть на своего отца, но холодные костлявые пальцы схватили его лицо и грубо дернули голову. – Я задал тебе вопрос.
– Нет, – ответил Ефраим. – Что происходит? – Его голос был хриплым и глубоким, как у мужчины. Это был не его голос! У него голос подростка. Что-то не так.
– Мы как раз выясняем,– сказал Николс, кивая самому себе. – Приведите девушку! – Рявкнул он.
– Нет! Нет! Пожалуйста! – кричала Мери.
Ефраим наблюдал, как два лакея схватили Мери и потащили ее к его постели, она упиралась ногами и кричала. Генри и Марк засмеялись.
– Папа, это же смешно! Эта девушка просто ищет способ пополнить свой кошелек. У Ефраима, наконец появилась щетина, пусть даже он возмужал пока был в коме. Это странно, но что в этом плохого? – сказал Марк скучающим тоном.
Генри рассмеялся сильнее. 
– Она просто добавила сплетен. Вы знаете, что люди всегда говорили об Ефраиме, как о каком-то чудике. Это не его вина, что он так долго взрослел. Уведите девушку.
– Нет! Я не вру, ваша светлость! Он укусил меня! – кричала она.
– Посмотрим,– сказал Николс, схватил ее за руку и потряс перед лицом Ефраима. – Ты это сделал? – спросил он.
Ефраим сфокусировался на двух небольших ранках. И покачал головой.
Он никогда в жизни не был так напуган. Они обвиняли его в том, что он укусил служанку, которая утверждает, что он дьявол. Ему нужно сосредоточиться.
Он почувствовал, как силы медленно возвращаются в тело. Ефраим поднял руки и вздохнул с облегчением, радуясь, что может двигаться.
Он опустил руки и был поражен звоном цепей. Он снова поднял обе руки и осторожно перевернул их.
Они были другими. Большими, загорелыми и мускулистыми, и он прикован! Ефраим поднял ноги под покрывалом, но тоже почувствовал, цепи.
– Зачем? – спросил он, снова поднимая руки.
– Ты соврала, девчонка! Ты пожалеешь, что сделала это! – Николс жестоко швырнул ее на пол.
Она отчаянно затрясла головой. Слезы потекли по щекам. 
– Нет! Я не вру! Он укусил меня! 
Его отец жестом подозвал лакеев. 
– Уведите ее отсюда и снимите цепи с Ефраима.
Облегчение захлестнуло его. 
– Спасибо, отец, – удалось ему произнести.
– Нет! Я могу доказать! – сказала Мери.
Николс повернулся вовремя и увидел, как Мери побежала к Ефраиму с ножом.
– Стой! – слабо выкрикнул Ефраим.
Она поднесла нож к своей ладони, когда подошла к его постели. Он не мог понять, что она докажет, порезав себя.
Ефраим хотел сбежать подальше от этой сумасшедшей женщины. 
Казалось все произошло в одну секунду. Николс попятился назад, отец пытался бежать вокруг кровати, братья отошли от стены и направились к нему, лакеи казались растерянными и отреагировали последними.
Мери подставила руку в нескольких дюймах от его лица. По ней текла кровь.
– Уйди от меня! – приказал Ефраим.
Она этого не сделала. Девушка сжала руку в кулак, выдавливая капельки крови на его грудь. Ефраим посмотрел на кровь с отвращением, а его желудок заурчал.
Ефраим проигнорировал это, хотя его рот наполнился слюной. Реакция на кровь жутко напугала его.
– Уйди!
Его отец и братья резко остановились прямо за девушкой. Магистрат Николс схватил Мери за волосы и оттащил в сторону.
Ефраим выдохнул.
– Спасибо...
Николс схватил Ефраима за челюсть и раскрыл рот. 
– Милостивый Боже, – пробормотал он. Ефраим с ужасом наблюдал, как Николс подносил палец к его рту.
Он почувствовал давление на один из своих зубов, а затем что-то сладкое и вкусное на языке.
– Боже всемогущий! – Николс вытащил окровавленный палец и потряс им. – Они как бритва!
– Что? – спросил Ефраим ошеломленно.
Он наблюдал, как его отец и братья побледнели. И не мог ничего понять. Единственное, в чем он был уверен, что сильно хотел получить больше этой сладкой вкусной жидкости. Он провел языком по губам, надеясь слизнуть еще немного. Его язык наткнулся на что-то острое. Ефраим провел языком и обнаружил второй клык. Что происходит? Хирурги сделали что-то с его ртом?
– Я говорила вам, что он дьявол! – самодовольно сказала Мери. Она прижала окровавленную руку к своей груди. Ефраим смотрел на нее, как человек, умирающий от жажды.
– Заткнись! – прокричал Николс. Он повернулся к отцу. – Нам надо поговорить. – Ефраим наблюдал, как его отца потащили в угол комнаты.
Ефраим был уверен, что они перешептывались, но мог слышать все, о чем они говорили громко и четко, как если бы они стояли у его кровати.
– Он поклоняется дьяволу? – спросил Николс.
– Нет! – возразил его отец.
– Расскажите мне о его рождении, – потребовал Николс.
Ефраим проигнорировал взгляд своего брата и тот факт, что теперь они быстро отходят от его постели, как если бы он был прокаженным и, сосредоточился на их беседе.
Десять лет он молил и просил отца рассказать о его рождении. Единственное, что ему сказали, что его мать умерла при родах. Его мачеха отказывалась рассказать ему что-нибудь ещё. Это его не удивило, так как она ненавидела его. Она обращалась с ним, как с "вещью", которую была вынуждена терпеть.
Он никогда не понимал этого, но теперь, похоже, получит ответы на некоторые вопросы.
– На мать напали? Животное как говорят жители, – подсказал Николс.
Ефраим слышал, как его отец резко вдохнул. Странно. Отец стоял более чем в двадцати футах от него, он слышал все, четко, слишком отчетливо. У него даже разболелась голова.
Он слышал, как шелестит одежда, шаги, дыхание, биение сердец, как жуки летают в комнате, кто-то внизу уронил кастрюлю на кухне и выругался.
И это было самым странным, они находились на втором этаже в западном крыле, очень далеко от кухни, но Ефраим уверен, что слышал, как Миссис Браун работает на кухне.
Ефраим заставил себя проигнорировать все посторонние звуки и сосредоточиться. Отец посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что нет никого, кто может услышать, затем продолжил, качая головой:
– Нет, это не было нападением животного.
– Я так и думал. Я слышал, что безумец из Бедлама  сбежал и напал на вашу первую жену, когда она была на последнем месяце беременности.
– Да, боюсь, что это близко к истине. Я устраивал бал для своей младшей сестры, Эми. Жена была непоседливой во время беременности. Наши мальчики спали в детской и ей безумно захотелось посмотреть, как танцует Эми.
– Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
– Марк, черт побери, что с ним происходит? – громко спросил Генри. Ефраим проигнорировал их.
– Заткнись, Генри, – холодно ответил Марк.
– Она... она... мы... – продолжил отец надломленным голосом. Ефраим ни разу не слышал, как плачет отец. – Мы обнаружили, что этот ублюдок склонился над ее телом. Она была такая бледная... и... и....
– Что?
– Он поил ее своей кровью! Она пила его кровь! – с надрывом прошептал его отец.
Николс ничего не сказал. 
– Мы преследовали этого ублюдка, но не догнали. Когда начались роды... она уже была мертва. Мальчик просто... он просто появился... хирург не мог этого понять. Он думал, что нам придется резать ее.
– Мне жаль. Я немного растерян. Вы сказали, что она умерла? Я видел ее сам в деревне примерно через неделю после рождения мальчика. И подумал, что она умерла несколько дней спустя от осложнений.
Его отец снова оглянулся. 
– Мы должны были сказать всем, что... правда в том, что она проснулась на следующее утро, как будто ничего не произошло. Она попыталась забрать мальчика. Она кричала глупости. Мне пришлось выкинуть ее, но она вернулась за мальчиком с ним! 
Николс откашлялся. 
– Мне неудобно, но я должен спросить, возможно ли, что ребенок не ваш?
– Вы имеете в виду не наставила ли мне жена рога? – резко спросил он. – Я... я не знаю. Он не похож на братьев. Я просто не знаю, и на тот момент был бы скандал если бы мальчик исчез, и безусловно, я не отправил бы невинного ребенка с... о... боже, она была мертва я похоронил ее сам... я... вы думаете ...
Ефраим посмотрел на своих братьев. Они не были красавцами по любым стандартам. И были похожи на отца. Они, как любит говорить миссис Браун, "женоподобные мужчины". Братья были милыми мальчиками, как говорили некоторые дамы. Многим женщинам это нравилось, но Ефраим тайно молился, чтобы не быть похожим на них. И всегда тешился тем, что все говорили, как он не похож на братьев.
Единственное, что их объединяло черный цвет волос как у их матери.
Ему всегда говорили, что он похож на "маленького мужчину".
В отличие от своих худощавых братьев, он был физически привлекательным мальчуганом с развитой мускулатурой. Еще выделялся своими поразительно голубыми глазами.
Может и это теперь изменилось? Казалось смешно думать об этом на данный момент, но он не хотел выглядеть как женщина.
Николс посмотрел на него и покачал головой. 
– Он не похож на вас или ваших сыновей, за исключением черных волос. Похож ли он на мужчин со стороны его матери, или же он выглядит как...
– Как он? – с отвращением договорил его отец.
– Да.
– Он крупного телосложения и у него другого цвета глаза, но... я думал... надеялся, что Ефраим станет похожим на нас. – Отец посмотрел на него. – Сын похож на него. Думаете, ему удалось то, что тогда не получилось у его матери?
– Да, думаю, есть хороший шанс, что мальчик болен. Если вы не его отец, тогда велика вероятность, что Ефраим безумен. Расскажите мне, что случилось с его матерью?
– А как вы думаете? Она умерла. Мы сожгли сучку и ее любовника, – холодно сказал он. Ефраим задержал дыхание.
– Ты не мой отец? – спросил он, не удержавшись.
Оба мужчины медленно повернулись и посмотрели на него. Выражение их лиц превратилось из растерянных в напуганные, когда они поняли, что он услышал весь их разговор.
Руки его отца потянулись к груди, когда все одновременно ахнули.
– Его глаза! Они красные! – закричал Генри.
– Дьявол! – лакей поднял оружие и отошел.
– Отец? Что происходит? – Ефраим не мог скрыть страх в своем голосе.
– Не называй меня так! – визжал его отец, – Ты точно не мой сын!
– Нет, отец, пожалуйста! – Ефраим попытался сесть, но оковы удерживали его на месте.
– Что бы вы хотели, с ним сделать? – спросил Николс.
Отец покачал головой.
– Меня не волнует, что вы с ним сделаете. Просто уберите его с глаз долой.
– Отец? Отец?! – Ефраим наблюдал как отец и братья поспешили выйди из комнаты. Никто не оглянулся в его сторону. – Отец, пожалуйста!
Улыбаясь, Николс подошел в кровати.
– Обмотайте цепи вокруг него и убедитесь, что он не сможет освободиться, – приказал судья.
Лакеи колебались подходить к нему.
– Сейчас же! 
 Мужчины подскочили и бросились выполнять приказ. Ефраим хоть и мог двигать руками и ногами, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
– Пожалуйста, сир, если вы позволите поговорить с отцом... произошла ошибка.
Мужчины отстегнули цепи от кровати. И одним быстрым движением небрежно опрокинули Ефраима на пол. Ефраим ощутил, как из него выбили весь воздух. Лакеи быстро обмотали его тело тяжелыми цепями.
– Остановитесь! – закричал он. Это больно. Оковы сжимали слишком туго и не давали вдохнуть.
Николс наклонился вперед. 
– Прости, мой мальчик. Я знаю, что это не твоя вина, но и ты должен понять в какое положение поставил меня. Непозволительно бегать повсюду и закусывать людьми. – Он покачал головой. – Нет, так не годится. – Затем посмотрел на мужчин. – Доставьте его в моё поместье и заприте в темнице.
Темница? Желудок Ефраима закрутило. Николс известен, как один их самым религиозных и прямолинейных мужчин в округе. Его чтил и уважал каждый член общества. Николс также известен как садистский ублюдок, который серьезно относится к своей работе. Он пытал людей, медленно.
– Пожалуйста, сир, нет! Спросите у моего отца! Он бы не хотел, чтобы вы делали это! Пожалуйста! – умолял Ефраим.
Николс присел возле него на безопасном расстоянии.
– Обещаю, что сделаю все быстро из уважения к твоему отцу. Ему бы не хотелось знать, что ты страдал.
– О, Боже, нет! – Ефраим мотал головой и пытался сбросить цепи.
– Держите его! – рявкнул Николс.
Лакеи осторожно подняли Ефраима, держась подальше от его рта.
– Отец! Генри! Марк! Пожалуйста, помогите мне! – закричал он.
Его быстро отнесли вниз по лестнице для слуг, через черную дверь и бросили в кузов кареты. Николс встал возле двери.
– Обещаю, ты ничего не почувствуешь, мой мальчик. 
Он закрыл дверь.
– Неет! – кричал Ефраим когда карета тронулась.

***

Огромная дверь в его крошечную камеру со скрипом отворилась. Вошел Николс, сопровождаемый пятью хорошо вооруженными лакеями. Ефраим отбросил свои длинные спутанные волосы назад. Его костлявые пальцы дрожали от голода.
Никол провел рукой по своей теперь уже лысой голове. Он тяжело вздохнул, когда посмотрел вниз на мертвенно-бледное тело Ефраима. Отвращение и раздражение исказило черты лица судьи. Он поднес тряпку к лицу, пытаясь избежать вони. 
Ефраим опустил трясущиеся руки, чтобы прикрыть свои гениталии. Его одежда уже давно превратилась в ничто. Кожа стала практически черной из-за смеси грязи, ожогов и засохшей крови.
– Что теперь? Собираешься жечь меня снова? Или, возможно, отрубишь голову в десятый раз? Хм, о нет, этого бы было недостаточно. Давай посмотрим, конечно ты хочешь попробовать что-то новенькое, поскольку уже пять лет не делал ничего оригинального, – протараторил он, издеваясь над Николсом.
Он больше не боялся. Перестал беспокоиться обо всем годы назад. Боль не волновала его, голод еще меньше. Они стали его друзьями, товарищами. Странным образом Ефраим зависел от боли, которая заставляла чувствовать себя живым.
Николс вздохнул из-за своей ткани и затем закашлялся от зловония.
– Я устал от твоего рта, мальчик. Прежде чем мы продолжим, сегодня я бы хотел сказать, что ты стал моей самой большой и разочаровывающей проблемой. Чертовски досадно, что это должно закончится.
Ефраим усмехнулся.
– Ох, так сегодня тот день, когда ты наконец-то выяснил как раз и навсегда прикончить меня? Пожалуй, я впечатлен. – Он медленно поднялся. Его тело представляло собой только кожу и кости, а на лице и голове было слишком много волос. – Давай попробуем.
У него не осталось иллюзий по этому вопросу. Он здесь навечно.
– Приведите его. – Николс вышел из комнаты.
Лакеи вели себя осторожно, оставаясь вне досягаемости Ефраима. Он выглядел слабым и хрупким, но они давно выучили урок держаться от него подальше или окажутся закуской. 
Николс ждал в своей любимой пыточной камере с ещё пятью мужчинами и более чем с десятью ведрами чего-то.
Ефраим не мог учуять запаха из-за своего зловония. По крайней мере, он ему хорошо знаком. Это означало, что там не масло. Он ненавидел, когда его сжигали заживо. Возможно, этот самый болезненный из методов Николса. Боль длилась еще несколько недель после такого.
– Зафиксируйте его ноги вон там. – Николс указал на крепления внизу стены.
Ефраим изучал отметины на стене. Он мог увидеть следы от ожогов, пулевых отверстий и засохшей крови. В конце концов, это любимое место Николса. Он прислонился спиной к стене, ожидая исполнения гениального плана судьи.
Лакей что-то подал ему. Ефраим слишком удивился, чтобы успеть его схватить. В его руке лежала давно забытая вещь, о которой он мечтал на протяжении нескольких лет.
Мыло.
Он в замешательстве, посмотрел на Николса. 
– Давайте покончим с этим. Мы же не хотим, чтобы его светлость увидел тебя в таком виде. 
Трое слуг с ведрами шагнули вперёд и окатили Ефраима водой с безопасного расстояния.
То, что вода холодная, не особо его волновало. В сыром подземелье, постоянно холодно.
Вода ощущалась не привычно на его теле. Она медленно проникала через слои засохшей грязи, вызывая зуд на коже. Ефраим не спеша начал мыться. Не дожидаясь приказа Николса. Тем более он сам хотел этого. Прошло много времени с тех пор, как Ефраим видел свою кожу. Ему придётся тереть жёстче, крепче, на сколько позволяли трясущееся руку. Он настолько ослаб, что едва мог водить мылом из-за грязи.
– Принесите больше воды. Кажется, понадобится целое озеро, чтобы очистить его, – приказал Николс. Мужчины быстро выбежали из комнаты. Как и всегда. Никому не нравилось находиться в одной комнате с "дьяволом".
– Ты сказал, что мой отец приедет сюда? – Ефраим старался, чтобы голос прозвучал непринуждённо. Он давно научился не проявлять эмоции перед Николсом. Он использовал его страхи и надежды против него. Мужчина был мастером в своём искусстве.
– Нет, я сказал его светлость. Возможно, самое время сообщить тебе, что Эдмунд Герцог Хавенвильский, вчера скончался во сне. Новый Герцог, твой брат по матери, изъявил сегодня желание тебя увидеть.
– Генри?
Николс, раздражённо махнул рукой.
– Ах, забыл сказать, что Генри умер двенадцать лет назад. Ревнивый муж. Думаю, ты понял.
Ефраим позволил информации медленно усвоиться. Если он расстроен, то нельзя показывать этого. Так лучше.
Это вполне может оказаться новой пыткой. Он продолжал мыться, пока лакеи обливали его водой. Медленно, очень медленно его кожа оттиралась от грязи. Зрелище вызывало у него отвращение. Его кожа туго обтягивала кости. Он выглядел словно оживший скелет. Если бы что-то было в его животе, то Ефраима вырвало бы прямо сейчас, но он заставил себя продолжать.
Ведь одна из любимых пыток Николса, морить голодом до смерти. Что он и делал последние двадцать лет.
Он хотел спросить, кто еще придет, но не решился. Больше нет никого, о ком он действительно беспокоится. Любая привязанность, которую он лелеял, умерла много лет назад. Все те, кого он любил, отвернулись от него.
Они знали, на что способен Николс, но ничего не сделали. Они позволили этому случится.
Раздались крики в темноте тоннелей. Николс резко обернулся.
– Проверьте, что там, – приказал он, четырём слугам. Которые тут же побежали, с оружием в руках.
Крики и выстрелы послышались из большой камеры пыток. Ефраим продолжал мыться. Никто и ничто не помешает ему отмыться.
Если это единственный шанс ощутить и вдохнуть чистоту, то он с жадностью воспользуется им. Это казалось чувством свободы. Это единственное, что могло заставить его не ощущать ограничений в таком ужасном месте.
– Идите туда! – крикнул мужчина. Лакеи Николса вошли в комнату, сопровождаемые дюжиной вооруженных людей.
– Постройтесь вдоль стены, в шеренгу! – сказал большой мужчина. Он указал на Николса. – Ты, оставайся на месте. Его светлость хотел бы поговорить с тобой!
– Его светлость? – спросил Николс в замешательстве.
– Да.
– Ого, Николс, похоже ты влип, – произнёс Ефраим насмешливо.
Он начал отмывать лицо. Мыло усилило зуд на минуту, затем он медленно спал. Грязь на коже превратилась в густую массу, но смывалась легко. 
– Если кто-то подтолкнет ведро сюда, я буду очень благодарен, – он говорил так, будто не было вооруженной охраны. Ему было все равно. Для него это ничего не значило. Он знал, что его брат, новый герцог, придет и покончит с ним. Он не мог оставить Ефраима в живых, ставя под угрозу свою репутацию. Откуда ему знать, что убить Ефраима невозможно.
Ефраим слышал, как ведро царапнуло по полу перед ним. От мыла щипало глаза. Николсу стоило сделать это много лет назад, потому что щипало очень сильно. 
– Спасибо, – пробормотал он, когда выставил руки и нашел ведро. Что он никогда не терял, так это – свою человечность. Он цеплялся за нее, как утопающий за соломинку. Он отказывался позволить Николсу украсть ее у него.
Ефраим больше не был тем мальчиком, которым был прежде, но он отказывался превращаться в монстра как того требовал Николс.
Сильные тонкие руки прошлись влажной тканью по его лицу. Ефраим вздрогнул от прикосновения. Уже много лет к нему прикасались только, чтобы причинить боль.
Он открыл глаза и увидел, что над ним склонился мужчина, очень похожий на его отца, за исключением черных волос.
Мужчина выглядел грустным и растерянным. Наконец он посмотрел на Ефраима с жалостью.
Ефраим же отпрянул назад. Это было хуже пыток. 
– Уходи, – пробормотал он.
Марк вздохнул и снова опустил ткань в ведро. Он выглядел расслабленным перед Ефраимом, а не съежившимся или не сводящим с него глаз, боясь нападения. Марк взял одну руку Ефраима и начал очищать ее, не заботясь о своей дорогой одежде.
Люди нового Герцога держали лакеев и Николса в страхе, пока он очищал брата.
– Я обычно делал это каждый вечер пока тебе не исполнилось двенадцать. Помнишь, Ефраим?
– Да, – ответил он автоматически.
Марк усмехнулся. 
– Были времена, когда мне приходилось отмывать тебя на кухне, когда ты тайком сбегал и пачкался. Отец не терпел и пятнышка грязи в доме. Помнишь?
– Да.
Марк прекратил мыть его руки и долго смотрел в глаза Ефраиму. Он смотрел, так будто хотел что-то сказать, но не сделал этого. Марк оглянулся. 
– Мне нужны ножницы, бритва и полотенца и ради всего святого, принесите мне немного горячей воды! 
Один из его лакеев кивнул и выбежал вон.
Через несколько минут мужчина вернулся со всем необходимым. Ефраим сел и без страха наблюдал, как брат мыл его.
Горячая вода изменила ситуацию к лучшему. Грязь смывалась быстрее. Его кожа порозовела, затем вновь вернулась к болезненно бледному цвету.
– Ты голоден? – спросил Марк.
Ефраим не ответил. Марк посмотрел на тело своего брата. Он пытался скрыть свою реакцию, но он мало что мог сделать. Тело Ефраима было в ужасном состоянии. 
– Когда тебя кормили последний раз?
– Я не кормил! Мне сказали убить его! Было бы нецелесообразно кормить его, вы не думаете, ваша светлость? – грубо сказал Николс.
Марк сжал челюсть. 
– Двое мужчин подстригут твои волосы, чтобы мы могли их вымыть. Можешь пообещать не делать им больно?
Предложение было заманчивым. Его желудок грохотал при воспоминании о сладкой жидкости, но он хотел почувствовать свое лицо больше всего на свете. Он твердо кивнул.
– Хорошо, я доверяю тебе. Не навреди им, и я обещаю, что тебя накормлю, – сказал Марк. Ефраиму было все равно. Он даже не мог сосчитать то количество раз, сколько Николс обещал ему тоже самое.
Марк кивнул двум мужчинам, чтобы они начали свою работу. Ефраим положил руки под себя, чтобы побороть искушение схватить одного из мужчин и утолить голод.
– Я ценю это, сэр,– сказал один из мужчин. Ефраим кивнул и смотрел, как его брат подходит к Николсу. Это может быть интересно.
– Вы знаете, почему я здесь, Николс? – спросил Марк обманчиво спокойным голосом.
– Чтобы прикончить брата, ваша светлость, – ответил Николс с поднятым подбородком. Он отстаивал свою позицию. По его мнению, Ефраим и каждая живая душа, вошедшая в темницу, заслужили такую жестокость.
Марк рассмеялся, взял кинжал у одного из своих людей. Он обошел Николса, играя с клинком.
– Нет, думаю, ты доказал, что это невозможно. Конечно, если бы я знал, что мой брат еще жив, я бы пришел за ним раньше вместо того, чтобы оплакивать его. Скажи мне, Николс, кто тот бедняга, которого вы сожгли и закопали под именем моего брата?
Николс выпятил грудь. 
– Я не помню имя. Твой отец потребовал, чтобы я предоставил тело, и я это сделал. Это не моя вина, что мальчик оказался демоном.
– Хм, тогда объясните мне, почему пятнадцать лет назад, когда я спросил тебя о моем брате ты солгал, сказав, что он мертв, и вот вчера, когда я подошел к тебе с тем же вопросом, после предсмертного признания моего отца ты сказал правду?
– Потому что пятнадцать лет назад вы не были г...
– Герцогом, – закончил Марк. – Да, я считаю, именно это, наконец, позволило тебе сказать правду. Ты был уверен, что я беспокоюсь о своем положении и посвятил меня в эту маленькую тайну. А также ты надеялся, что я продолжу платить, как и мой отец, чтобы держать брата здесь и хранить эту тайну дальше.
– Конечно. – Николс начал волноваться.
– Как успехи? – спросил Марк своих людей, не отрывая взгляда от Николса.
– Почти закончили, ваша светлость, – личный лакей Марка. – Мы его побрили и подстригли. Сейчас будем мыть.
Ефраим провел рукой по лицу. Кожа была тонкой и упругой, но это его лицо. Ему хотелось плакать. Он должен убрать руки обратно под себя, прежде чем сделает что-то, и остановит это.
Марк смотрел, как его брата моют, а затем вытирают. Ефраим обнажённый сидел на полу, напоминая хрупкий скелет.
Его блестящие голубые глаза потеряли былую наивность.
Исчез мальчик, которого он когда-то знал. Этот мужчина выглядит суровым и злым.
– За последние десять лет хоть кто-то здесь был? – громко спросил Марк.
Только один человек поднял руку. Том, он появился здесь меньше чем две недели назад и отказался быть жестоким к Ефраиму. 
– Как долго этот мужчина работает здесь? – спросил Марк Николса.
– Неделю или две.
Марк кивнул и посмотрел на брата. 
– Он хорошо к тебе относился?
Ефраим посмотрел на Тома. Мужчина выглядел испуганным, как и должен, но Ефраим знал, что он боялся не за себя. У Тома был новорожденный сын, которого он растил самостоятельно.
Это было единственной причиной, почему он устроился на работу. Он рассказал об этом Ефраиму, когда поздно ночью, украдкой давал ему воду, чтобы промыть рот.
– Он был добр ко мне. Оставь его, – снисходительно ответил Ефраим. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, как много значит для него доброта Тома, он боялся, что это была новая игра. Он не хотел, втягивать Тома в это.
Марк кивнул. 
– У тебя есть выбор, работать на меня или разделить их судьбу. Твой выбор? 
Том поклонился.
– Вы, ваша светлость.
– Хорошо. Дайте этому человеку оружие. Имей в виду, если пойдёшь против меня, ты разделишь их участь. – Марк указал на других лакеев.
– Клянусь в преданности вам, ваша светлость.
Марк кивнул и махнул рукой в сторону остальных мужчин. 
– Кто-нибудь из них был добр к тебе, Ефраим?
Он не сомневался.
– Нет.
Мужчины чертыхнулись себе под нос. 
– Вот и хорошо, – сказал Марк. Он махнул двум мужчинам, за Ефраимом, чтобы они ушли. – Давайте начнем? – весело произнёс он.
Николс прищурился. 
– Что именно начнем?
Марк пожал плечами и прошёлся. 
– Кормлению, возмездию, мести, называйте как хотите.
Он махнул ножом в сторону двух своих людей. Остальные заняли позиции и направили свое оружие на лакеев. 
– Если кто-то шелохнется убейте его.
Ефраим с любопытством наблюдал, как двое людей Марка схватили слугу, который любил издеваться над ним, и потащили к Ефраиму.
– Пожалуйста, можешь поесть. – Марк сделал неопределённый жест в сторону мужчин. – Считаю, что эти люди тебе задолжали.
От этих слов в желудке Ефраима злобно заурчало. Он не станет задавать вопросы. Ему было всё равно. После того, что ему сделали эти люди, у него не было сомнений в их убийстве, но лучше он спросит.
По некоторым причинам он не мог этого сделать, не услышав одобрение от Марка. 
– Марк? – он вложил все в одно слово.
– Поешь, малыш, – произнёс Марк с той же нежностью, что и годы назад.
– Нет! – закричал лакей, когда его потащили к Ефраиму. – Нет!
Люди Марка удерживали его перед Ефраимом. Он сосредоточил взгляд на пульсе, который отчётливо видел на грязной шее мужчины. Ефраим облизал губы. Его клыки выдвинулись и инстинкт взял своё.
Он впился в шею мужчины, высасывая сладкую, горячую жидкость, жадными глотками. Мужчина кричал и боролся.
Дрожащими руками Ефраим удержал мужчину.
Когда он осушил первое тело, Марк предложил ему другое, затем следующее. Ефраим с трепетом наблюдал, как его кожа становилась плотной и загорелой. А под ней появлялись мускулы. 
Марк подумал, что через шесть тел Ефраим стал похож на того мужчину, каким он проснулся двадцать лет назад. С удовлетворенной улыбкой он взглянул на Николса, который сильно побледнел.
Два лакея попытались сбежать во время кормления.
Желание быстрой смерти возобладало над перспективой стать закуской демона. Их безжизненные тела подтащили к Ефраиму, который использовал их кровь.
Четверо оставшихся лакеев, прижались к стене, обмочившись в штаны. Они громко рыдали.
– Пожалуйста, ваша светлость! Мы сожалеем! Мы сделаем все, что вы хотите! 
Марк проигнорировал их и сосредоточился на Николсе, но обратился к Ефраиму: 
– Ты все еще голоден?
– Нет, спасибо. – Он отрыгнул, тем самым рассмешив Марка. Марк, что рехнулся за последние двадцать лет? Всё возможно.
– Освободите моего брата, и дайте ему одежду, – приказал он своим людям.
Ефраим был шокирован. Цепи, те самые, с которыми он проснулся двадцать лет назад, должны снять. Он боялся того, что увидит под ними.
Ефраим нервно наблюдал, как снимали оковы.
Затем он вздохнул с облегчением. Его запястья идеальны. Ефраим чувствовал силу и здоровье. Он оделся, не колеблясь, пока наблюдал за Марком. Его интересовал брат.
– Десять лет назад, мой отец попросил позаботиться тебя, Николс о молодой леди по имени Элизабет Перкинс. Помнишь? Должен предупредить тебя – не следует лгать, поскольку я знаю, что ты помнишь. Фактически, ты хвастался этим.
Николс хихикнул.
– Как утверждал ваш отец, эта шлюха привлекла ваше внимание и вы поигрались с ней. Я сделал вам одолжение.
Марк замахнулся и ударил судью. Николс отшатнулся назад, прежде чем смог вернуть себе самообладание, и потянулся ко рту.
Ефраим знал раньше, чем Николс опустил руку, что у того идет кровь. Он мог учуять этот запах.
– Эти люди участвовали? – Марк указал на четырех мужчин.
Николс кивнул.
– Да, все четверо принимали участие.
– Расстрелять их, – спокойно приказ Марк.
– Нет! – закричали мужчины, но было слишком поздно. Его люди направили оружие и выстрелили. Звук казался оглушительным. Все, кроме Ефраима и Марка, подпрыгнули.
Николс выглядел испуганным. Ефраим закончил застегивать рубашку, шагнул вперед и остановился. Один из людей Марка протянул зеркало. Ефраим рассматривал свое отражение.
Двадцать лет назад ему сказали, что он изменился. Сегодня Ефраим впервые увидит это. Он провел пальцами по лицу.
Сухая, тонкая кожа исчезла. Его лицо пришло в тонус. Кожа выглядела здоровой и гладкой. Он словно смотрел на незнакомца.
Но теперь Ефраим выглядел не тридцатишестилетним мужчиной, каким был, а больше походил на человека, которому слегка за двадцать.
Его взгляд ожесточился, но по-прежнему остался ярко-голубого цвета, что так ему нравилось много лет назад. Он сильно отличался от своего брата.
– Ты отлично выглядишь, малыш, – произнёс Марк, прежде чем обратить внимание на Николса.
– Та женщина, которую ты изнасиловал и убил, носила моего ребёнка!
– Ложь, ваша светлость. Конечно, вы знаете это.
Марк замахнулся и полоснул Николса по груди. Пожилой мужчина попятился назад. 
– Мой отец, возможно, попросил тебя помочь ему из-за страха, что я запятнаю нашу кровь, но ты должен знать, что женщина, которую ты называешь шлюхой, была моей ЖЕНОЙ! – прорычал он.
Николс попятился назад, зажимая рукой рану.
– Я... я...
– Ты не знал. Никто не знал. Мы поженились в тайне, чтобы я мог защитить ее от него. Я лишил ее девственности в нашей супружеской постели. Она не была моей любовницей. Ты понимаешь, Николс? – спросил Марк ледяным тоном, и последовал за Николсом к стене, к которой тот пятился. – Мы были женаты в течение шести месяцев. Шесть месяцев! И три месяца она вынашивала нашего ребенка! 
– Мне сказали... ваш отец потребовал, чтобы я позаботился о ней.
– Так же, как ты заботился о моём брате? – издевался он.
Николс замер, и ничего не сказал. 
– Ты убил мою жену и не родившегося ребенка, и заставил ее страдать. Ты не чувствовал вины или стыда. Хвастался этим. Все эти годы мне пришлось сидеть в стороне, пока ты хвастался о своих злодеяниях. Тебе нравится называть моего брата дьяволом, но мы оба знаем, что дьявол – это ты.
Марк указал на Ефраима, который все еще смотрелся в зеркало.
– Ты морил его голодом в течение двадцати лет. У него появилась возможность использовать трёх мужчин, чтобы наполнить свой желудок, но он дал слово, как человек, и сдержал его! Он человек и твоя погибель, сэр!
Ефраим оторвал взгляд от зеркала и подошел к брату. Он чувствовал себя неловко в одежде, но оттолкнул эти ощущения в сторону и сосредоточился на брате.
– Марк?
– Ефраим. хотел бы ты покончить с этим? Уверен, у тебя больше причин, чем у меня, сделать это. 
Он видел, чего стоили Марку эти слова. Его челюсть стиснута, и он выглядел так, словно был на грани срыва.
– Нет, он убил твою жену и ребенка. Право за тобой.
– Спасибо, – голос брата сорвался. Марк бросился на Николса и несколько раз ударил его ножом. Вскоре кровь покрывала стены и Марка. Но он не останавливался. Не прекращал даже, когда бульканье стихло.
Рука Ефраима вдруг взметнулась, быстрее чем он когда-либо видел в своей жизни, и перехватила нож.
– Достаточно.
Марк ошеломленно посмотрел на брата. Затем сделал глубокий вдох и кивнул. 
– Пойдем домой, – сказал Марк смущенно. Он явно потерялся в своем горе.
Ефраим кивнул. Это было последним местом, в котором он хотел находиться или принадлежать, но сделает это для своего брата. Несомненно, тот страдает.
– Сейчас же.

Переводчики: ZarinaKatarina, Shottik, natali1875
Редактор: natali1875