Глава 3

Рэп музыка вырвала Медисон из приятного сна. 
– Что за черт?– Она заставила глаза сфокусироваться на будильнике возле кровати. Было три часа ночи.
Кто, черт возьми, слушает рэп в три часа ночи?
Она натянула вязаную шапку на голову, выпрыгнула из кровати и сразу же начала дрожать. Мешковатые толстовка и майка не согревали ее.
Ее спортивные штаны, наверное, сделаны из бумаги судя по теплу от них. Единственное, что, казалось, согревало это толстые носки. Она обняла себя и посмотрела вокруг. 
Ужасная музыка доносилась из ее комнаты, но откуда? Она была громкой и раздражающей.
Почему она звучала в ее комнате? Медисон споткнулась о не распакованные коробки. 
– Ой!
Дверь ванной распахнулась, ударившись громко о стену. Медисон была настолько удивлена, что отступила назад и упала на коробку.
Она быстро вскочила на ноги, когда кто-то включил свет.
Там в дверях ванной стоял очень злой Ефраим. Он посмотрел ей в глаза, затем осмотрел весь ее наряд.
Он, казалось, был удовлетворен осмотром, затем вошел в комнату, на нем не было ничего, кроме пары "боксёров". Ни тебе "привет" или что-то в этом роде? Он вошел, как будто владел этим местом. Музыка внезапно прервалась. 
– Ладно, – вздохнула она с облегчением. 
Он бросил на нее раздраженный взгляд.
– Мне очень жаль, если это тебя разбудило. Я понятия не имею, что это было, – выпалила она. Этот мужчина пугал ее. Он был большой, очень мускулистый, судя по тому, что она сейчас видела и красивый, слишком красивый. 
Она никогда не имела дела с красавчиками. Медисон предпочитала среднестатистических мужчин. Так она чувствовала себя в безопасности. Этот мужчина заставил ее чувствовать себя как угодно, но точно не в безопасности.
Ее не волнует, что он полицейский. Он опасен. Она чувствовала это. Каждая клеточка в ее теле кричала, что ей нужно быть осторожной. Конечно, ее мать будет строить ему глазки.
Ей нравились опасные мужчины. И ее сестра уже строила свои планы. Она вошла, когда ее сестра и мать говорили о противозачаточных средствах. Кажется, сестре не нравились ощущения от презервативов. 
Это был хороший способ вырвать ее сердце и разбить его. Её сестра, как-то за последнюю неделю умудрилась потерять девственность и их мать знала об этом. 
Кенди мило улыбнулась и подмигнула Медисон. Для неё это просто игра. Медисон была слишком расстроена, чтобы поговорить с Джил в тот момент. Она вышла из комнаты и вернулась к себе, где проплакала целый час. Затем заставила себя сосредоточиться на поставленной задаче – завтра она выходит работать на новое место.
Используя учебник и записи, которые прислали из школы, она провела следующие пять часов составляя план урока. Наконец, Медисон закончила планы на ближайшие два месяца и подготовила лекции на неделю вперед. 
Затем она приняла душ, долгий горячий душ. Она слышала, как Ефраим ходил по своей комнате и постоянно что-то бормотал.
Рэп музыка зазвучала снова. 
Ефраим бросил на нее очередной раздраженный взгляд.
Медисон выглядела еще более непривлекательной в этой смешной вязаной шапке, натянутой до бровей, и прикрывающую уши. Ее кожа была загорелой и чистой, но это все, что он видел. Ее запах поразил его. Ему нужно отключить эту досаждающую музыку и убраться из ее комнаты. 
Сейчас же.
Ефраим сосредоточился на звуке и проигнорировал подавляющий запах Медисон. Чертова музыка исходила из коробки, скрытой в другой части комнаты. Он быстро двинулся к ней, отпихивая коробки и сумки со своего пути. 
– Эй!
Ефраим проигнорировал Медисон. Затем нашел коробку с нарисованным на ней большим розовым сердцем. Ефраим рывком открыл ее и увидел сверху объект, вызывающий раздражение, сотовый телефон. 
– Карл звонит тебе, – спокойно сказал он.
В данный момент она забыла, что зла на него за разбросанные повсюду вещи и взяла трубку.
– Это не мой телефон.
– Неважно. Скажи Карлу отвалить, или это сделаю я, – отрезал Ефраим.
Она, казалось, не слышала его и не беспокоилась о его словах.
– Он – друг Кенди. 
Друг это мягко сказано. Карл был одним из парней ее матери, с которым ей удалось закрутить за те короткие две недели, что находилась дома.
Он жил в Нью-Мексико, а там сейчас час ночи. Что еще важнее, это телефон Джил, а Карлу тридцать пять лет.
Когда Медисон открыла телефон, то случайно нажала на кнопку громкоговорителя.
– Давно пора ответить мне, детка! 
– Карл? – растерянно спросила Медисон. – Почему ты звонишь на этот номер?
– Прекрати ходить вокруг да около, детка. Я возбужден. Приезжай, и сделай один из твоих особенных минетов. 
Каждый мускул в теле Ефраима напрягся. Эта девушка девственница, он в этом уверен. Какие-то новые неизвестные чувства разрывали его. Что странно. Он хотел оказаться на другом конце линии и снести башку этому парню. Это нервировало его. 
Челюсть Медисон сжалась. Она смущена?
– Карл, почему ты звонишь на этот номер? 
– Джил, детка, не занимайся херней. Я приеду, чтобы забрать тебя. Улизни через окно и встреть меня на дереве также, как на прошлой неделе.
Она сделала глубокий вдох и спокойно проговорила.
– Карл, внимательно выслушай меня и не сбрасывай раньше времени, или я вызову полицию к твоей двери через пятнадцать минут.
– Вот дерьмо... Медисон?
– Да, моей сестре пятнадцать лет. Пятнадцать, ты понимаешь, что это значит для тебя?
– Я... я...
– Ты – растлитель малолетних.
– Эй, эй! Она пришла ко мне. В любом случае, это не моя идея. Твоя мать попросила меня сделать ей одолжение. Твоя мать и Джил сказали мне, что ей восемнадцать. Клянусь Богом, я бы не коснулся ее, если бы знал. Клянусь Богом, Медисон. Мне жаль... я... о Боже, она же ребенок... – Они услышали рвотные позывы. – Мне сейчас станет плохо.
Затем последовали звуки рвоты.
Ефраим выхватил телефон из ее рук.
– Карл, конечно ты знал, что она – ребенок. Только взгляни на нее и все понятно.
– Я... они сказали, что она просто молодо выглядит. Я спрашивал. Они показали мне удостоверение. Клянусь. Пожалуйста! Оно лежало в розовом кошельке. Они показали мне! – он отчаянно молил.
Медисон оттолкнула Ефраима в сторону не слишком нежно и подошла к коробке. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, стараясь обрести контроль.
Эта женщина, девчонка-сорванец, судя по ее внешнему виду, станет его концом. Если Ефраим вскоре не покинет комнату, то осушит ее. Он никого не выпивал досуха уже пятьдесят лет.
Он брал лишь столько, сколько нужно.
Но с ней так не получится. Запах ее крови был слишком силен. У него задрожали руки. 
– Нашла! – Медисон подняла розовый женский кошелёк. Она споткнулась о коробку, пока открывала его. Медисон нашла школьную карточку и водительские права, спрятанные за ней. – Вот сучка, – пробормотала она. 
– Позволь посмотреть, – сказал Ефраим сквозь плотно сжатые губы. Его клыки вытянулись. Языком он заставил их спрятаться обратно, но не хотел рисковать, боясь, что она заметит.
– Вот. – Она протянула их, не глядя на него, совершенно не замечая, что ее жизнь под угрозой. 
– Ну, что? – нервно спросил Карл. 
– Они фальшивые, Карл.
– Дерьмо, – заныл он. – Но видишь, я не знал этого. Я действительно думал, что она взрослая. Медисон, мне так жаль! 
– Карл, больше не звони, – сказала Медисон.
– Клянусь, не буду, передай ей, чтобы держалась от меня подальше.
– Легко, Карл, – сказала она, заканчивая разговор.
Ефраим бросил удостоверение на кровать. 
– Похоже, тебе нужно поговорить с сестренкой о сексе, – сказал он немного жестче, чем намеревался. Ему нужно убраться отсюда. 
Сейчас же.
Она посмотрела на него своими холодными мерцающими карими глазами. Затем решительно кивнула и ровным тоном произнесла:
 – Мне очень жаль, что разбудила тебя. Это больше не повторится. Теперь, извини, у меня есть дела. 
Она очень вежливо хотела выставить его за дверь. Но это произвело на него противоположный эффект.
Он ненавидел власть и еще больше ненавидел, когда ему говорят, что нужно сделать. К сожалению, для него, зубы пульсировали во рту.
Если он не уйдет в ближайшее время, то выдаст себя. Итак, кивнув, Ефраим повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Пусть девчонка-сорванец сама с этим разбирается. Он не хотел драмы и, безусловно, не хотел иметь дело с пятнадцатилетней, которая раздвигала ноги для всех. 
Медисон провела пальцем по розовому сердцу. Это коробка Джил. Она, должно быть, схватила ее случайно. Медисон вздохнула, чтобы успокоиться, затем высыпала содержимое коробки на кровать.
Медисон ахнула и закрыла рот рукой. Кто знал, что нужно всего две недели, чтобы так сильно изменить человека?
Она замерла от этой мысли. Джил изменилась или, может быть, Медисон что-то упустила.
Она отодвинула в сторону презервативы, сигареты, остатки спиртного и села. Она стала прокручивать в уме все, что помнила о Джил.
Было не так уж много, потому что Медисон была занята на новой работе и подыскивала жильё для них. 
Должно быть что-то, что она упустила. Если Джил действительно была ответственным ребенком, то двух недель было бы недостаточно, чтобы Кенди изменила ее. Нет, Медисон не потерпела неудачу. 
Она что-то упустила в какой-то момент, и Джил оступилась. Кенди просто дала толчок такому поведению перед Мэдисон. 
До тех пор она просто скрывала это.
– Дерьмо, – пробормотала она.
Медисон взяла пачку презервативов и поморщилась. Часть ее хотела выбросить их, представив, что если у Джил их не будет, то и сексом заниматься она не будет. Это было глупо, так как она уже знала, Джил ненавидит ими пользоваться. 
Конечно, если их не будет, она улизнет и будет заниматься сексом без них.
И тогда может возникнуть более серьезная проблема, чем секс в пятнадцать.
Она могла заразиться чем-то или забеременеть. Джил теперь стала как Кенди. Она не должна иметь ребенка. Нет, не было никакого выбора, она бросила презервативы, одежду и телефон обратно в коробку и закрыла ее.
Алкоголь и сигареты совсем другая история. Она взяла все и пошла в ванную. Медисон опустошила бутылки, выбросила сигареты в унитаз и смыла.
Вот так. Через неделю она обыщет комнату Джил как раз, когда та обживётся. До тех пор ей придется внимательно следить за ней. Одно было ясно, Кенди должна уйти.

***

– Мне очень жаль, мисс. Этот автомобиль свое отслужил. – Эрл, механик "гаража Эрла", вытер вспотевшее грязное лицо, такой же грязной и жирной тряпкой. 
– О, нет! – Медисон убрала за плечо свои длинные черные волосы, которые, как все говорили, были, как шелк. До этого момента она не была уверена, хороший или плохой у нее выдался день. 
Десять минут назад она бы сказала, что пятьдесят на пятьдесят. Теперь семьдесят пять к двадцати пяти, день плохой. 
Ее день начался хорошо. Она надела самую строгую юбку, которая была чуть выше колена и любимую блузку цвета лаванды, которая каким-то образом пережила поездку и не помялась.
Даже осталась горячая вода после того как ее сосед закончил свой получасовой душ. Все эти полчаса она проклинала его.
Джил оделась соответствующим образом после того как бабушка занялась ею. Джошуа был счастлив, и она была в состоянии съесть завтрак, несмотря на нервозность. Ее машина даже завелась с первой попытки. 
А потом все стало немного двусмысленным. 
У нее работа в очень хорошей школе. Здание было новым. У нее было отличное место для парковки.
Старшим преподавателем была пожилая женщина, которая постоянно улыбалась и класс хорошо проветривался Медисон. 
Ее стол был сделан из дуба и полностью закрывал вид снизу, поэтому никто не видел, как она нервно ерзает на стуле.
Всё в ее кабинете было совершенно новым. Ученики уже совсем другая история. 
Парни пялились на нее в течение всего дня. Она чувствовала, как их взгляды скользят по ее заду и вниз по ногам. Каждый раз, когда она разговаривала с одним из своих учеников – мужского пола ей нужно было постараться, чтобы удержать их взгляд на её лице, а не на груди. Она не могла понять этого. Юбка не была слишком обтягивающей, на блузке не было декольте. 
На самом деле по сравнению с тем, как одеты многие из студенток, ее одежда должна казаться консервативной. Некоторые из девушек в ее классе напомнили ей полуголых фанаток в музыкальных клипах.
Их грудь практически вываливалась из одежды, многие, включая Джил, к ужасу, носили лифчики, увеличивающие грудь.
Они носили стринги и джинсы с заниженной талией, чтобы все видели их трусики. Жуткое зрелище.
Девушки в ее классе, те, что одеты так, чтобы произвести впечатление на мужскую часть населения, сразу же ее возненавидели.
Они смеялись и шептались, когда кто-то из наиболее популярных парней пялился на Медисон. Это раздражало, если не сказать больше.
В итоге она подписывала бумаги только, чтобы следить за кабинетом. Теперь она боялась, отлично.
К ее ужасу, не только ученики бросали на нее взгляды. С учителями было еще хуже.
Мужчины разговаривали с ней, задавали вопросы, но их глаза неподвижно застывали на ее груди.
Это безумие. В середине перерыва она извинилась и вернулась в свой кабинет, чтобы поесть в тишине.
Что случилось с мужчинами? У нее не было такой проблемы в Нью-Мексико. Там все мужчины знали ее.
Она проводила почти все свое свободное время в резервации со своими друзьями. Это было ее убежищем, с тех пор как ей было десять лет.
Они все знали ее и относились как к члену семьи. Хотя изредка у нее там были поклонники.
Медисон встречалась с несколькими мужчинами из племени. Они относились к ней уважительно. Они были ее друзьями и семьей. Они научили ее всему о ех жизни и культуре.
Внимание мужчин из школы было иного характера.
Если бы дома, мужчина так на неё пялился, то как правило, ему хватало ума выглядеть виноватым и пробормотать извинения.
Но не здесь. Здесь все с удовольствием пялились на нее.
Эти мужчины начинали осмотр с лица, и она могла видеть, как они оценивающе, скользили вниз, голодным взглядом.
Наконец, она смирилась с этой ситуацией. Через несколько недель это закончится. Они привыкнут к ней и станут относиться с большим уважением. Она просто должна переждать.
Был один мужчина, который не смотрел на нее так, Ник. Он работал в ее отделе и, казался милым. Обидно то, что он гей. По крайней мере, один мужчина вел себя нормально.
Остальная часть дня, казалось, покатилась по наклонной. Джил – ее младшая сестра – решила произвести фурор.
Она переоделась между завтраком и первым звонком. В бюстгальтер с пуш-апом, высоко задранные стринги, слишком обтягивающую одежду, и накрасилась от души.
Она флиртовала с каждым мальчиком в классе, в классе Медисон. Это было похоже на фильм ужасов. Медисон, конечно, приказала ей оставаться после уроков в течение недели. Ей было не до смеха.
Как же хорошо. Джил нахмурилась за то, что получила выговор перед классом, но не сказала ни слова, умная девочка.
Медисон решила поспешить домой и переодеться, прежде чем искать новую машину. На полпути ее автомобиль начал барахлить. Казалось, ей помогли высшие силы, когда машина заглохла перед "Гаражом Эрла".
Но сейчас она поняла, что они просто дразнили ее. Кто-то смеется над ней нет никаких сомнений.
– Нет надежды?
Эрл засунул зубочистку в рот. 
– Никакой. Я удивлен, что она продержалась так долго.
Она вздохнула.
– Я тоже.
Эрл обошел машину, бормоча что-то себе под нос. 
– Эрл?
– Да?
– Хочешь эту машину? Можешь разобрать ее и продать по частям.
Он медленно кивнул.
– За сколько?
Она покачала головой.
– Просто забирай. Она твоя.
– Уверены?
– Да.
– Хорошо. – Он улыбнулся ей, обнажая пожелтевшие от табака зубы.
Медисон схватила несколько вещиц и засунула их в рюкзак. Подписав документ и попрощавшись с автомобилем, она решила пройти последние три мили пешком. Ей нужно проветрить голову.
Она сняла каблуки и пошла по дороге. Не имеет значения, что было прохладно.
Единственное, что важно, это пение птиц, ощущение травы под ногами и свежего воздуха в легких.
Она любила ходить. Дома она часами ходила пешком. Это очищает мысли и расслабляет.

***

– Достаточно. – Ефраим выключил радио отчего мотор его машины заурчал громче.
Молчание золото. Он скучал по тем дням, когда тишина была истинной, когда птицы, детский смех и цоканье копыт лошадей, заполняли воздух.
Вот почему три года назад он переехал в Нью-гемпшир. Ему нужен был мир и покой. Он устал от громких звуков города. Он хотел проводить дни в тишине, поэтому он взялся за эту работу.
Он дежурил пять дней в неделю с двумя выходными днями. Это идеально.
Выключив радио Ефраим мог спокойно подумать. Эти выходные идеально подходят для рыбалки. Он мог арендовать свою хижину как обычно и расслабиться. Там не будет девчонки-сорванца, чтобы искушать его.
Что было в ее крови? Это из-за девственности? Вряд ли. Он кормился от девственниц, но это не сводило его с ума от голода.
Было что-то особенное в этой женщине по имени Медисон, но не стоило выяснять что.
Она была слишком соблазнительной. 
Внешне девушка вполне обычная, насколько он мог судить, но это только снаружи.
То, что внутри сводило его с ума. Всю ночь он ворочался, пытаясь бороться с желанием вернуться в ее комнату и попробовать на вкус.
Наконец, утром он не мог больше терпеть и долго стоял под холодным душем, пытаясь проснуться.
Теперь он просто должен вернуться домой и избегать эту девушку. Это будет легко.
Он никогда не ужинал и не заходил в главный дом. Он отдыхал в своей комнате и подавал рапорты за день, онлайн.
Потом он мог немного поспать.
Ефраим прищурился, заметив что-то в двух милях вниз по дороге, женщину. Его зрение было идеальным. Он улыбнулся. В его случае даже очень кстати.
Эта женщина была совершенством. 
– Святое дерьмо, – пробормотал он тихо, и замедлился на столько, чтобы подольше рассмотреть и оценить эту красоту.
Ее волосы мерцали на солнце. Такие красивые и черные. Щедрые бедра плавно покачивались под короткой юбкой. Ее попка была совершенной, как и ноги.
У нее был красивый золотистый загар. Черт, эта женщина – горячая штучка. Он был готов поспорить, спереди она столь же привлекательна.
Ефраим поёрзал на сиденье и засмеялся. Похоже, его тело заинтересовалось. Возможно, это красотка поможет положить конец столетнему воздержанию.
Казалось, он уже не думал, что секс был скучным. Он проверил дыхание, прическу и прибавил скорость.
Ефраим не смотрел на нее, когда проехал мимо. Он припарковался на обочине в двадцати ярдах впереди и смотрел как она подходит. Его пах сковало от боли.
Девушка оказалась еще красивее, чем он предполагал. Она подняла лицо к солнцу и закрыла глаза. И выглядела так, словно наслаждалась солнцем, хорошо, потому что это позволило ему спокойно ее рассматривать.
Ее лицо было потрясающим. Она была так красива, что больно смотреть. Ее черные волосы и загар прекрасно сочетались.
Она была ниже его, но он любил, чтобы его женщины были ниже. Ее груди были хорошего размера, но не слишком большими.
Казалось они отлично поместятся в его ладони.
Ее талия была узкой, а бедра широкими. Когда девушка подходила к его машине, он представлял себе, как она обвивает его своими длинными ногами.
Уже давно, он не ухаживал за женщиной. Ефраим был уверен, мало что изменилось, флирт, зрительный контакт и предложение. Нет, подождите, сейчас они сначала ходили на свидание.
Хорошо, тогда он заставит ее согласиться на свидание, ужин и кино. Это был новый ритуал для пар. Он покупает ей развлечения и тогда она обеспечит их ему. По крайней мере, так они это делали в фильмах.
Сначала он должен поговорить с ней. Ефраим вышел из машины и поправил кобуру и галстук.
– Простите, мисс? – Он использовал свою самую очаровательную улыбку
Женщина остановилась и обернулась. Красивые карие глаза встретились с его. Они напомнили ему кого-то. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как она была прекрасна. Он не мог произнести ни слова, пока она не заговорила, конечно.
– Ефраим? – Девушка выглядела взволнованной. – Ты в порядке?
Она его знает? Невозможно. Он никогда не забудет о встрече с такой как она. Он не хотел, чтобы она догадалась, что он не помнит ее. Он помнил, что женщины ненавидели, когда он забывал их имена.
– Что ты делаешь здесь, почему пешком? – Он указал на дорогу.
Медисон закусила губу.
– Моя машина, окончательно сломалась. Я оставила ее у Эрла. Он обещал мне достойно ее похоронить. – Она улыбнулась. И Ефраим не мог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.
Он указал на свою машину. 
– Давай подвезу?
Она посмотрела на солнце, а затем обратно на него. 
– Нет, спасибо. Слишком прекрасный день не могу упустить такой. – Ефраим тоже об этом думал. – Осталось пройти всего лишь одну милю. Все будет хорошо. Не волнуйся. – Девушка говорила, как будто прощаясь. Он не хотел этого, потому что не сможет любоваться ею гораздо дольше.
Миля? Она дала ему подсказку. Его мозг усиленно работал, пытаясь понять кто она. Ему нужно что-то сказать прежде чем она ушла. Единственная миля вниз по дороге это дом миссис Бакмен, несколько домов и небольшой магазинчик. Девушка не жила рядом. Может шла к кому-то в гости?
Ефраим криво улыбнулся. 
– Думаю неправильно позволять тебе идти пешком, но если ты настаиваешь, я чувствовал бы себя лучше, если бы ты позволила мне проверить позже, как ты добралась.
Она странно улыбнулась. 
– Конечно... отлично, – ответила она медленно, как будто немного смутившись.
Ефраим склонил голову набок и внимательно на неё смотрел. Было в ней что-то очень знакомое.
Он чувствовал, что упускает что-то. Поэтому решил надавить, чтобы получить больше ответов.
Может быть, что-то напомнит ему о том, кто она.
– Боюсь, что я забыл твой адрес, может быть, пожалеешь меня и напомнишь, чтобы я мог быть джентльменом в следующий раз.
Девушка засмеялась.
Над ним!
Он же не вел себя глупо, и в этом уверен. Конечно, он долго не практиковался, но знал, что мог быть очаровательным. Ее глаза сияли от смеха, она покачала головой. 
– Увидимся позже, Ефраим. – Девушка повернулась, все еще смеясь и зашагала прочь от него.
Ефраим уже собирался спросить у неё, что смешного, когда порыв ветра подхватил ее красивые черные волосы. Ветер принес ее запах. Ефраим попятился и приземлился задницей на капот своей машины. Этого не может быть.
Медисон оглянулась и улыбнулась. Эти проклятые карие глаза. Это была она. Медисон снова засмеялась и отвернулась. Он мог только сидеть на капоте своего автомобиля, наблюдая как она уходит.
Ефраим опустил голову на руки. 
– Такого не может быть. – Эта девушка и есть сорванец.
Предполагалось, что она не привлекательная, что удержит его на безопасном расстоянии. И так хреново то, что он жаждал ее крови, но сейчас он желал и ее тело.
Очень хреново. Это испытание. Испытание – сможет ли он устоять перед искушением. Вот что это.
Ни одна женщина не должна быть такой соблазнительной. Это слишком. И какого черта она все еще девственница? Когда она выглядела как сорванец, он понимал это, но сейчас? Девственница? Еще хуже.
Внешность у нее что надо. Удивительная красотка, которая так и манила его своей кровью. Ни один мужчина еще не прикасался к этой девушке.
Осталось только повесить мишень на ее шею.
Ефраим оттолкнулся от автомобиля. Нет, нет, все прекрасно. До тех пор, пока они оба в пансионате, Медисон в безопасности. В конце концов, он придерживался трёх правил и никогда не нарушал их. Он не кормился там, где жил.
Он просто должен привести в порядок остальную часть своего тела и все будет хорошо, потому что питание от девственной Медисон плохой вариант.
Она единственная женщина, с которой он не сможет довольствоваться только кормлением, он захочет взять ее тело и возможно жизнь. Это бы все разрушило.
Сейчас все было иначе. В его время, он мог питаться от шлюх и уголовников, столько сколько хотел. Если он забирал их жизни это не имело большого значения. Никто не будет скучать по ним.
Время от времени Ефраим слишком увлекался кормлением в одном месте и вынужден был бежать, но, он научился контролировать себя, используя больше одной жертвы, так он мог питаться и сохранять жизнь. Сегодня, они могли бы выследить его.
Ее тело пострадает не от кормления. Оно будет выглядеть так, как будто псих – извращенец напал на нее, и его выследят, по отпечаткам пальцев, волосам и всему остальному, что смогут найти.
Он не хотел, чтобы его вынуждали скрываться, но именно это случится, если он прикоснется к ней. Нет, Медисон была в безопасности.

Переводчики: ZarinaKatarina, Shottik
Редактор: natali1875