Глава 4

Наши дни. Нью-Йорк.
"Паспорт, конфетка?"
– Взяла.
"Билеты, конфетка?"
– Взяла. И прекрати называть меня "конфеткой".
"Карта новая...  – показательная пауза, – дорогуша?"
Я закатила глаза.
– Я купила путеводитель через интернет. Знаешь, это начинает...
Раздался стук в дверь. Это была моя мама. К сожалению, пока я прибывала в коме, меня вновь переселили из моей квартиры в дом к родителям. Никто не думал, что я выберусь. Когда-либо. Узнав, что я присмерти, мои соседи – по совместительству друзья – Анна, Ник и Джесс, не смогли остаться там жить. Вгоняет в депрессию,– сказали они. И переехали почти сразу.
– Тихо! – прошептала я Гаю. Моя мама не могла его слышать. Никто не мог, кроме меня. Но у него было жутковатая способность провоцировать меня на ответ, поэтому мне постоянно приходилось прикрывать свои вроде как абсурдные комментарии.
"Заставь ее уйти. Ты еще не все собрала и нам нужно в последний раз обсудить план".
– Я уезжаю утром, до этого куча времени, – прошептала я.
"Но ты должна быть максимально подготовлена, Эмма. Мы не на пикник собираемся".
– Не хочешь вздремнуть или что-нибудь в этом роде?
"Только когда ты... – он понизил голос, – придешь ко мне".
От меня не ускользнул сексуальный подтекст. Моя сущность затрепетала согреваемая волнами тепла. Я тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Мне не следует позволять ему влиять на себя подобным образом. Я должна держать все под контролем.
– Хорошо, большой мальчик. Это без сомнения случиться, только если ты не прокаженный. Бьюсь об заклад ты эдакий пещерный человек, страшилище с телепатическими возможностями и настолько уродлив, что даже твои вши на тебя не смотрят. И спорим единственный способ для тебя получить женщину – это хорошенько врезать ей по голове.
"Ммм... Если бы я не знал тебя лучше, сказал бы, что ты сейчас бросила мне вызов. И, ты знаешь, я не могу ему сопротивляться; я слишком азартен. Заключаем пари?"
О, Пожалуйста.
– Хорошо, я в деле. Чего ты хочешь?
"Все просто, моя дорогая. Даешь обед целомудрия и не ходишь на свидания".
– Ха! Отличная попытка. Не дождешься. В самом деле, как только ты уйдешь я собираюсь устроить секс-марафон. – Вранье, конечно, но оставалась надежда, что он поймет намек: я ненавидела его попытки контролировать меня. И после аварии казалось он стал делать это более... интенсивно. Стал сильнее меня защищать, требуя больше моего внимания, и постоянно флиртовал. Он напоминал мне волка в клетке. Сексуально возбужденного запертого в клетке волка. Может это защитная реакция? Нервничал ли он так же, как и я по поводу предстоящей встречи лицом к лицу?
"Моя сладкая Эмма, ты испытываешь мое терпение".
– Око за око, чувак, – ответила я.
Стук в дверь повторился. Боже! Я забыла про маму. Это была еще одна проблема от присутствия Гая в моей жизни. Он постоянно отвлекал меня. Из-за этого люди думали, что я пространственно дезориентированная.
Я взяла телефон с тумбочки.
– Пока, я позвоню тебе позже, – сказала я, словно только что закончила разговор, на случай если мама слышала как я разговариваю. – Входи, мам.
Дверь с трудом распахнулась, натыкаясь на ворохи раскиданной по полу одежды. Кто знал, что так трудно собраться для встречи с судьбой?
Мама просунула голову в образовавшийся проем.
– Прости не услышала стук. Разговаривала с Анной.
– Эмма. Я просто проверить, ты не передумала на счет поездки в аэропорт? – спросила она.
"Эмма, будь более уверенной, она может распознать подвох. Для этой женщины уже хватит испытаний".
Гай был прав. Родители многое пережили. Исчезновение моей бабушки в прошлом году, затем моя почти смерть. Я совсем не хотела еще больше травмировать их.
И нет, я ненавидела врать маме. Но это важно. Это моя жизнь. Я должна воспользоваться шансом, если хотела избавиться от мистера Голоса.
– Нет, спасибо мам. Знаю, ты работаешь допоздна, так что меня отвезет такси, – сказала я. Рейс на шесть утра, и это хорошее оправдание.
– Что ж... Ладно, если ты так хочешь, – сказала она.
– Эй, я вернусь через неделю, – я сжала её руку.
Я рассказала родителям незамысловатую историю. У меня есть немного сбережений и я хотела уехать. Мне нужно время для себя. Я сказала, что хочу отдохнуть после всего случившегося, в том числе и получение степени бакалавра в области маркетинга, окончив с отличием Университет Нью-Йорка, где прослушала лекцию по испанскому – не простая задача, но способности человека могли быть удивительными, если нет никакой общественной жизни. Как только я заверила их, что отправляюсь на курорт и что буду выходить только на экскурсии, их волнение немного ослабло.
Если бы они увидели хоть намек на то, что я собираюсь приземлиться в аэропорту Канкуна, арендовать машину, проехать пять часов к границе Белиза и отправиться на поиски полуразрушенных руин в джунглях, они тут же бы приковали меня к кровати.
На самом деле, это не такая уж плохая мысль. Выслушав план Гая, быть прикованной звучало совершенно нормально. По его словам, он преследовал каких-то "очень плохих людей". Каким-то образом они заманили его в ловушку, и он в ней до сих пор находился. Проклят.
– Ты имеешь ввиду проклят магически? Они удерживают тебя каким-то заклинанием вуду? – спросила я.
Он лишь ответил, что есть некоторые вещи, чтобы в них поверить, нужно увидеть.
Серьезно.
Я повернулась к маме, на лице которой было написано беспокойство.
– Обещаю, мам, тебе абсолютно не о чем волноваться.

***

"Наконец-то. Я думал она никогда не уйдет", – пробубнил Гай, после того, как я еще раз поговорила с мамой о безопасности во время путешествия.
Я села на кровать и закрыло лицо ладонями. Неужели всё на самом деле происходит? Через двадцать четыре часа я встречусь с ним и буду свободна.
В животе кольнул острый приступ потери. Я мысленно отогнала эту боль прочь.
"Эмма? Почему ты стонала? В чем дело?"
Я не хотела говорить о своем иррациональном конфликте.
– О чем ты?
"Ты вздыхаешь и производишь очень смешные звуки. Я знаю, что что-то не так. И почему ты продолжаешь называть меня Гаем? А как же Ментастик? О котором ты говоришь с явным презрением и сарказмом. Или, твое самое любимое – засранец?"
Он пытался меня рассмешить, но я была не в том настроении.
– Это ты продолжаешь утверждать, что "обычный парень", поэтому назови свое настоящее имя, и я буду тебя звать им.
"Ты можешь звать меня жеребцом пылающей любви или красавчиком".
Ладно. Это было весело. Я засмеялась.
– Звучат как сценические псевдонимы порнозведы. И мне жаль, но сомневаюсь, что твои фантазии материальны. Как тебе такое имя – самовлюбленный придурок...
"Гай пойдет".
– Договорились.
"Нужно в последний раз пробежаться по плану", – сказал он, тоном, который использовал тогда, когда не хотел, чтобы я начинала спор. Строгим, но все же гипнотическим и очаровательным.
У меня началось покалывание в пальчиках на ногах и еще в некоторых неприличных частях тела. Жестоко так со мной играть. Зачем он так?
– Прекрати воздействовать на меня этим своим голосом или разговор окончен.
"Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, но мне нравится, как твое сердце начинает быстрее биться, когда я так делаю", – произнес он тем же проникновенным голосом.
У меня затвердели соски. Придурок.
– Спокойной ночи.
"Ладно, – сказал он обычным голосом. Я тут же расслабилась. – Помнишь фразу, которую я тебе сказал? Без нее ты не сможешь снять проклятье и освободить меня".
Он говорил, что, если произнести фразу неправильно, можно вызвать какую-то плохую энергию. Так банально.
– Да, и я не стану ее повторять. – Я сжала кулаки на случай, если он вновь начнет свои манипуляции голосом.
"Еще раз".
– Я запомнила. Ясно? Еду прямо в маленькую деревушку с дурацким названием Бакалоо...
"Бакалар", – поправил он.
– Неважно. – Будто в этом был смысл. – Затем иду по следу в джунгли.
Проклятье. Казалось, это было сумасшествием. Я и в правду, на полном серьезе собиралась это провернуть? Да. Абсолютно, да.
"И главное правило, не..."
– Отклониться от маршрута, – прервала я его. Он уже провел двухчасовую лекцию о том, как опасна та часть Мексики. На границе процветали торговцы наркотиков. И я задумалась, не они ли те "плохие люди", которые поймали его заклинанием?
Если да, срань господня, мир погряз бы в куче проблем. Федералы Мексики должно быть обменивали свое оружие на книги о Гарри Поттере.
– Я поняла. Теперь я могу закончить собираться, помыться и лечь спать?
"Знаешь, я бесконечно благодарен за то, что ты собираешься сделать".
Я ненавидела, когда он становился милым. От этого я смущалась своих чувств к нему. А значит мне тяжелее будет уйти.
– Ты уже об этом говорил, но не похоже, чтобы ты предоставил мне выбор. Я делаю это не для тебя, а себя.
На самом деле, для нас обоих, но Гаю не следовало знать об этом. Мне стало его жаль, после того, как узнала, что он так долго был пойман в ловушку.
"Тебе приходило это в голову?"
– Что?
"Что будешь скучать по мне, когда я уйду из твоей жизни?"
Я не могла перестать об этом думать, пронеслось у меня в голове. Я напугана, нет... буду свободна. Нет... в ужасе. Гай был частью моей жизни больше, чем я могла бы вспомнить. Конечно, он был сущим наказанием, но я точно к нему привязалась.
– Я буду скучать по тебе, как по вросшему ногтю.
Он рассмеялся. "Ой. Как противно ты кусаешься, малышка-сурикат. А что будет, скажи я, что наши активные отношения не должны заканчиваться? Я знаю, что ты давно жаждешь встретиться со мной и вглядеться в мое красивое, мужественное лицо", – сказал он.
– Нет. Это не смешно. Ты разрушил значительную часть моей жизни, и теперь заставляешь рискнуть ей, чтобы вернуть мне эту часть обратно.
"В мои намерения не входило вредить тебе. Ты это знаешь. Для моего мира ты важнее всего. Все, что я когда-либо хотел, заботиться о тебе".
Он действительно видит вещи таким образом? Помню, когда я была маленькой, у меня всегда возникало чувство, что ничто в мире не может ранить меня, когда он был рядом. Но это чувство быстро улетучилось, когда в шесть лет в школе настояли провести мне психиатрическую оценку.  Я подозревала, что они хотели что-то сделать с тем, что я постоянно напевала строчку на итальянском из Мадам Баттерфляй, любимая опера Гая. К тому же я настаивала, что мой воображаемый друг настоящий. Вроде как, пугала людей.
Сразу после этого, Гай сказал, что на какое-то время должен покинуть меня, но всегда будет рядом, если он вдруг мне понадобиться. Несколько недель я была в подавленном состоянии, молила Гая ответить, но он молчал. Когда мне стукнуло пятнадцать, он наконец вернулся. Он не сказал почему, но подозреваю, что из-за того, что я открыла для себя парней. К сожалению, они не находили для себя меня, пока я не стала намного старше, и к тому времени было слишком поздно. Меня завербовал таинственный Гай.
Догадывался ли он, как тяжело было слышать его мрачный, мелодичный голос каждый день? Или делить жизнь с ним, не имея представлений кто или что он? Гай был словно загадка, которую мой разум не мог перестать разгадывать. А его отказ отвечать, доводил меня почти до крайности. Вот почему мои чувства так... такие нелогичные.
Как я могла бы тосковать по такому, как он? С одной стороны, я ненавидела его, с другой переживала.
"Прости, Эмма. Иногда я забываю, что не только я в ловушке".
– Что на счет тебя? Ты будешь? – Я взяла с кровати пару носков и начала их сворачивать.
"Что буду?"
– Скучать по мне. – Я хотела услышать "да". Хотела знать, что что-то для него значила. Я жалкая.
Прошло несколько минут.
"Видишь, тебе нравится со мной. Признайся, женщина, просто произнеси эти слова", – злорадствовал Гай.
Высокомерная жаба.
– Думаю, мои действия говорят сами за себя, и говорят они "отвали". Я пролечу две тысячи миль только для того, чтобы избавиться от тебя.
"Или они говорят «Я все сделаю ради тебя». В конце концов, Эмма, чтобы освободить меня, ты идешь по неизвестности, основываясь лишь на вере. Ты не представляешь что можешь найти".
– Ты такой... – Я замолчала, пытаясь придумать какое-нибудь заумное словечко, чтобы задеть его, но это была бесполезная трата времени. Гай слишком высокомерен, чтобы его можно было задеть. – Мне нужно тебе сказать кое-что, – произнесла я, меняя тему.
Я потерла ладони о джинсы и продолжила скручивать носки. Чистых носков и белья никогда не бывает достаточно, когда ты собиралась встретиться с судьбой лицом к лицу.
"Ты ведь не отступишь?"
– Нет. Кое-что другое. Я хотела это сказать тебе с момента аварии.
"Знаю, знаю. Но ты не должна благодарить меня за свое спасение".
– На самом деле, я начала слышать другие голоса.
"Уверена?"
Будет ли Гай кричать на меня, что не призналась в этом раньше?
– Да, – тихо ответила я, схватив груду аккуратно скрученных носков и запихивая их в рюкзак.
"Какого черта ты мне не говорила?" – сказал он заинтересованным, а не раздраженным тоном.
– Не знаю. Полагаю,... вероятно подумала, что на этот раз схожу с ума. И честно, я не могу разобрать, что они говорят. Но могу разобрать разные голоса, будто инструменты в оркестре. Они все походят на пчел. Занятых, жужжащих пчел. Мне кажется их где-то одиннадцать.
На долгое время разлилась тишина. Затем, Гай сказал:
"Иногда, после травмирующих переживаний, человеческий мозг становится сверхчувствительным. Твой и без того походил на огромную спутниковую антенну – из-за этого ты меня и слышишь – шум, вероятнее всего, просто статический, как последствия травмы головы".
Я облегченно выдохнула. Да, скорее всего так и было. Кроме того, шум уже не такой громкий, как в первую неделю. На самом деле, я чаще его не слышу.
– Гай?
"Ты ведь не хочешь раскрыть очередную тайну? Например, что из глаз выстреливает огонь?"
– Нет. – Я хихикнула и провела рукой по спутанным завиткам
"Тогда, что любишь меня и желаешь провести вечность, слушая мой мужественный, соблазнительный голос?" Да, определенно да, тут же пронеслось у меня в голове. Временами, я желала купаться в его голосе. Погодите-ка! НЕТ!
– Остаток ночи, я хотела бы побыть одной. Мне нужно подумать.
"Да, конфетка, тебе нужно отдохнуть. Это меньшее, что я могу сделать для женщины, которую я..."
Я ждала окончание фразы.
Молчание.
– Женщины, которую ты что?
"Спокойной ночи, сладкая Эмма".
Тьфу!
– Спокойной ночи.
В блаженной тишине я закончила сборы, затем долго простояла в душе, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме сосущем ощущении под ложечкой. Вместо этого, я представляла свою жизнь, после того, как Гай уйдет. Свидания, разговоры с реальными мужчинами, ходить в туалет без iPod, чтобы Гай ничего не услышал. Боже, я практически ощущала свою новую жизнь. Я знала, что в тот момент, когда Гай будет на свободе, его власть над моим сердцем и другими частями тела разорвется. Я наконец стала бы свободной. И тогда возможно, просто может быть, я смогла бы противостоять заброшенным скелетам в своем шкафу, как например, смириться с потерей бабушки. Эта мысль никогда не выходила из моей головы.

Переводчики: inventia, dimentori, Yogik
Редактор: natali1875