Глава 27

На следующее утро я выбралась из кровати Гая королевских размеров с чувством, как будто предыдущий день – по сути все пять дней – был всего лишь дурным сном. Жаль, что это было не так.
Но теперь я, по крайней мере, имела "свободу выбора", благодаря новому заклинанию, разрывающему связь, которое дал мне Томмазо. Не то, чтобы я освободила Гая, когда в моей жизни все так шатко. 
Но просто зная, что передо мной забрезжил свет в конце моего сюрреалистического туннельчика, я говорю "спасибо, свобода выбора".
Я мечтательно перебирала в уме открывающиеся передо мной возможности, пока тщательно чистила зубы в вычурной ванной.
Я могла бы вместе с отрядом вооруженных Учбенов спасти своих родителей, перевезти их в безопасное место – например, Рим – рассказать им, что случилось, и жить долго и счастливо. Может, даже схожу на свидание с Томмазо, чтобы понять, что на самом деле к нему чувствую. 
Я прополоскала рот и сплюнула в раковину. Или я могу стать Учбеном и сражаться со Скабами – Эмма Истребительница. "Да, точно. Эмма Безмозглая".
Я быстро приняла душ, надела последнюю чистую одежду, джинсы, еще одну футболку и шлепки, собрала мокрые волосы в узел на затылке и пошагала к двери.
Я ожидала увидеть конкретного стража за дверью, возможно, читающего книгу по истории ниндзя или об Армани. Но вместо Томмазо там стояли два блондина, одетые в простые штаны цвета хаки, тенниски и темно-синие флисовые куртки.
Бывшие морпехи? Думаю, так и есть.
– Где Томмазо? 
Высокий блондин пожал плечами. 
– Кажется, ему надо было выполнить какое-то задание.
– Задание? 
– Шеф попросил нас подменить его и отправиться с тобой по магазинам.
– По магазинам? 
Обычно, ничего так не приводило меня в восторг, как хождение по магазинам, но сейчас это звучало мягко говоря нелепо; одежда больше не казалась важной – кроме как по очевидным причинам, например, скромность, защита от холода и для того, чтобы скрыть тот факт, что я два дня ходила, не побрившись.
– Я не в настроении. К тому же у меня нет денег. 
Стражи обменялись взглядами, как будто я сказала нечто глупое и наивное.
– Нет проблем, – ответил высокий блондин. – Мистер Сантьяго обо всем позаботится, он сказал, можешь тратить столько, сколько хочешь. 
– Это что, вроде утешительного приза? 
– Что? – переспросил высокий.
– Не берите в голову. Пошли.
Под курткой одного из мужчин я заметила пистолет в кобуре.
– Люди не будут волноваться, если увидят у вас оружие? – поинтересовалась я.
– В этом-то и весь смысл, – ответил высокий.
И правда.
Пока мы шли к машине, я впервые смогла рассмотреть, где мы находились.
Жилой комплекс больше напоминал студенческий городок Оксфордского университета, не то, чтобы я была там, но здесь разместились огромный центральный двор, фонтаны, по аллеям в разных направлениях спешили люди, а невдалеке виднелась дюжина великолепных зданий из серого камня, которые выглядели, как старые итальянские замки.
Совсем, как маленький город.
– Сколько людей здесь живут? – спросила я.
– Где-то несколько сотен. Потом есть общежития для тех, кто приезжает на собрания и тренировки. Каждый день сюда приходят на работу еще около тысячи.
– Чем они все занимаются? – Снова стражи переглянулись. Неужели я говорю по-марсиански или по-утиному? – Что? – ощетинилась я.
– Мы удивлены, что никто не рассказал тебе обо всем этом.
Очевидно, я не получила свою памятку с полезной информацией для Учбенов.
– Простите, я была немножко занята с тех пор, как приехала с кровавого побоища на вилле Гая.
Оба мужчины внезапно помрачнели. Был ли их друг среди убитых там Учбенов?
– Не беспокойся, – заверил ее страж поменьше ростом. – У нас впереди целый день. Мы введем тебя в курс дела.
Стражи отвезли меня в старомодный небольшой торговый центр, находившийся в тихом предместье вдалеке от центра Рима. Я умоляла их проехать мимо Колизея, но они настойчиво желали сохранить свои головы на шее.
Гай ясно дал понять, какое наказание ждет тех, кто допустит, чтобы я оказалась в опасности.
Между покупками обуви, одежды, косметики и просто потрясающего маленького черного платья стражи обмолвились, что я приглашена вечером на обед, эти двое – Роберт и Майкл – рассказали мне все об Учбенах.
Как ни странно, они ничего не утаивали. Думаю, из-за моего статуса полукровки.
Самое поразительное, что я узнала, так это то, что Учбены существовали тысячу лет или около того, они скрывались от всего мира и жили и работали, как обычные люди. Учбены были чем-то вроде элитного делового клуба, за исключением того, что у них был свой собственный Пенсионный фонд, своя страна – на самом деле две, но они не захотели говорить мне, какие – и собственная армия.
К тому времени, когда мы вернулись, и две тысячи долларов позже, я узнала об Учбенах все, что хотела. Но самые важные вопросы все еще оставались без ответа.
Правду ли говорил Гай, и Мааскаб убили мою бабушку? И почему им нужна я? Если я разорву связь с Гаем, буду ли я в безопасности? Излечится ли мое сердце когда-нибудь? 
Я открыла дверь в комнату, она была пуста, но на столике возле двери лежал конверт. 
"Дорогая Эмма. Не сердись, милая. Я забочусь о тебе больше, чем ты, можешь себе представить. Дай мне шанс все объяснить и уладить. Увидимся в восемь.
Г.С."
Я прочитала записку еще три раза. Искренен ли он? И почему вдруг у меня появилось ощущение, что ко мне подлизываются?
Достаточно плохо было то, что Гай меня отверг. Я могла понять, почему – в его глазах я была ребенком – но меня обижало, что он никогда не доверял мне настолько, чтобы попросить.
Вопросы роились у меня в голове. Чем больше о них думала, тем сильнее желала вырвать правду у Гая, раз и навсегда. Кто я для него? Долг? Друг?
Если я не выясню это, то не смогу жить дальше, даже освободив Гая от связи.

***

В кои-то веки мои волосы решили сыграть роль моего союзника. Клубничные кудри падали на плечи идеальными завитками.
После часа в сауне моя кожа была гладкой и мягкой, и, так как я от беспокойства ела очень мало в последнюю неделю, маленькое черное платье сидело на мне до невозможности идеально – единственное утешение для меня, почему бы и не порадоваться этому?
Я даже умудрилась во время похода по магазинам купить фантастический черный атласный бюстгальтер, в котором мой скромный второй размер выглядел, как очень соблазнительный третий. Спасибо тебе, пуш-ап.
Изысканных украшений у меня не было, поэтому я просто надела кулон Томмазо, стараясь не раздражаться. Кулон не виноват, что Томмазо бросил меня на целый день ради "задания".
К восьми часам меня было не узнать.
Напоследок я нанесла на губы мерцающий розовый блеск, подчеркнула глаза дымчатым макияжем и нанесла на ресницы толстый слой черной туши. Казалось глупым тратить время на прихорашивание, но мне нужен был перерыв от драмы.
Как гласит пословица: "Когда ты в Риме..."
Как по команде, в комнату вошел Гай, и время словно замедлилось. Он надел сшитый на заказ черный костюм – несомненно, итальянский – бирюзовую рубашку и галстук, гармонирующий с его лучистыми глазами. 
Волосы ниспадали черными волнами, обрамляя высокие скулы и безупречные полные губы. А кожа цвета корицы подчеркивала чувственный образ.
Для мужчины его размеров выглядел он великолепно – стройный, элегантный. Поразительная перемена по сравнению с его беспощадностью и раздражительностью раньше. 
Гай окинул меня голодным взглядом и одними губами произнес – "моя"? – пока не спеша бродил взором по моему телу.
– Сегодня ты просто обворожительна, – восхитился он, затем сглотнул. 
– Спасибо за платье, – холодно ответила я. Только потому, что от вида Гая слюнки текут, еще не значит, я прощу его за то, что он так резко отвергнул меня прошлой ночью или за годы мучений. – Ну? – поторопила я, приподняв бровь в ожидании.
– Думаю, сначала мы пообедаем, а затем поговорим. Не хочу, чтобы нам мешали, к сожалению, обед будет через десять минут. 
Едва удержалась, чтобы не пнуть его в голень. Снова ждать? 
– Ты и вправду меня ненавидишь или все же хочешь, чтобы я тебя возненавидела. 
– Клянусь, ничего подобного. Я расскажу тебе все, что ты захочешь, но после того, как мы поедим.
Понятно, упрямец решил, что будет так, а не иначе, и уже не передумает.
– Отлично. В честь чего обед, интересно? – спросила я.
Перед тем, как ответить, Гай одобрительно уставился на мою грудь.
– Мы отдадим честь погибшим этим празднеством. Учбены не верят в погребальные церемонии. – Он предложил Эмме руку. – За мое возвращение также будут подняты бокалы. Идем?
– Ладно. Но когда мы вернемся, тебя и меня ждет долгий разговор, и мне нужны ответы.
– Конфетка, – Гай прошелся взглядом по моему телу, затем посмотрел мне в лицо, – у тебя будет все, что ты захочешь. 

***

Обед проходил на территории комплекса в огромной бальной зале, словно вышедшей из средневековья. Просторная комната тускло освещалась несколькими коваными канделябрами, простые подсвечники закреплены в стене между портретами в полный рост, на которых были изображены мужчины, явно заслужившие почетное место, благодаря своему жестокому и свирепому виду или поведению.
На одной картине рыжий викинг, покрытый кровью с головы до пят, стоял на вершине скалы, рядом с ним Аттила казался вполне симпатичным, и даже был портрет обнаженного по пояс ацтека с головным убором из перьев и нефритов, который сжимал в руке отрубленную голову.
Классно. Где можно достать картинки для моей комнаты?
Кстати о головах, общее количество присутствующих насчитывало более двухсот мужчин в смокингах, а также их подруги. Поэтому, естественно, что Гая и меня посадили прямо в середине длинного, буквой П стола, где каждый мог видеть нас.
И рассматривать. И обсуждать, словно мы живое украшение или животные в зоопарке. Кош-мар.
После изматывающего обеда, во время которого Гай ничего не ел, кроме десерта – печений, как ни странно – последовали приветствия и тосты, ритуалы и песни в честь недавно погибших. Очень походило на гигантскую допотопную пирушку.
Где-то в перерыве между застольными речами, я заметила, как через боковую дверь вошел Томмазо и сел на свободное место. На его губах появилась кривоватая улыбка, когда он увидел, что я сверлю его глазами.
Само собой, выглядел он невероятно стильно. Темно-серый смокинг, черная рубашка и галстук, волосы зачесаны назад.
Вдруг возникло нелепое желание, чтобы в детстве у меня была кукла Кен – Учбен, похожая на него; моя Барби безумно обрадовалась бы.
Я подметила, что Томмазо старался не слишком пялиться на меня, но не смотреть в нашу сторону было почти невозможно; рядом со мной сидел Гай, магнитом притягивающий всеобщее внимание, он смеялся и шутливо подзадоривал ораторов, его глубокий бархатный голос разносился по всей комнате. Когда Гай встал и поведал историю о своей встрече с Буддой – мне трудно было в нее поверить – пришлось признать, даже я была очарована его новой, обаятельной стороной. 
Позже все перешли в общий зал по соседству, где подавали послеобеденные напитки и звучала живая музыка в исполнении настоящего оркестра.
По-моему, гостей стало больше человек на пятьсот или около того, Гай, несомненно, был почетным гостем. А я его постоянной спутницей, поскольку он меня не отпускал от себя ни на шаг.
Я старательно поддерживала разговор, вежливо кивала и пожимала руки одному за другим, но было нереально запомнить все имена, кроме Александра. Я насчитала, по меньшей мере, пятьдесят человек с этим именем.
– Почему их так много? – спросила я у Гая.
– Я задал тот же вопрос, когда просмотрел список новобранцев, – объяснил Гай. – По-видимому, он... был... нашим самым знаменитым Учбеном.
– И что он совершил?
– Убил Гитлера, – прошептал он.
– Да ну? Я думала, Гитлер покончил жизнь самоубийством.
Гай практически светился от гордости. 
– Учбены великолепны. Правда?
Что за чудные понятия у этого мужчины?
– Эй, если ты и другие боги были заперты, кто же отдавал им приказы? – допытывалась я.
– У них есть инструкции на подобные случаи, – прояснил Гай. – Для этого и нужны шефы Учбенов, чтобы следить за их исполнением. Система весьма эффективна.
Даже и не знаю, что на это сказать. Этот мир настолько отличался от всего, что я себе представляла. Мне еще многому предстояло научиться.
Пока Гай был занят, рассказывая очередную историю толпе, обступившей его со всех сторон, я ускользнула в ванную. Уже на пороге услышала, как глубокий голос произнес:
– Собираешься куда-то?
Обернувшись, увидела Томмазо, он небрежно оперся об стену рядом, скрестив руки на груди, и улыбался.
– Привет, – промолвила я и пошла дальше. 
– Наслаждаешься весельем? – осведомился он.
– Как тебе понравилось твое сегодняшнее задание? 
– Какое "задание"?
Я уперлась рукой в бедро.
– Это твое "задание", вот ты мне и расскажи!
– А, понял. Это мистер Сантьяго тебе сказал?
– Может быть. Или, может быть, твои сменщики, Роберт и Майкл, которые нашли время за целый день сводить меня по магазинам.
Меня серьезно разозлило, что Томмазо кинул меня. 
– Эмма, не знаю, какую чушь они тебе скормили, но все не так.
Он так раскраснелся, как будто вот-вот взорвется.
– Что тогда? – потребовала я.
– Я весь день проходил медосмотр и собирал вещи для моего нового назначения. В Сибирь.
Ничего себе. Он пытался сбежать. А почему бы и нет? Не такой уж я ценный приз для мужчин, учитывая сколько всего им придется разгребать. Багаж у меня еще тот.
– Забавно. Когда ты уезжаешь? – сухо поинтересовалась я.
– Я должен был ехать сегодня ночью, но моя виза будет готова только утром.
Счастливым он не выглядел. Не может дождаться, чтобы поскорее свалить, да?
– К чему такая спешка? – допрашивала я.
– Эмма, нет никакой спешки. Меня поставили перед выбором: уйти из Учбенов или принять новое назначение.
– Почему? 
– Я более, чем уверен, ты сможешь догадаться.
Его взгляд заскользил по комнате, остановившись на Гае, который погрузился в разговор с огромным рыжим мужчиной в килте.
Мужчина чем-то напоминал кровавого викинга на картине. Возможно, потомок?
– Гай заставляет тебя? – выпытывала я.
– Разумеется.
Ну что ж, как пела великая группа "Плацебо": 
– Кто-нибудь, вызовите скорую.
– Зачем? Что-то случилось? – спросил Томмазо, смутившись.
– Потому что скоро произойдет несчастный случай.
Я повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу к Гаю, которому предстоял важный разговор с моим коленом.
– Эмма, подожди! – позвал Томмазо, но я решительно прокладывала себе путь к Гаю.
Пожилой мужчина хрупкого телосложения и с седеющей бородой заступил мне дорогу.
– Эмма, так приятно встретиться с тобой! 
– Простите, но мне нужно кое с кем поговорить.
Я сделала шаг в сторону, он повторил мое движение. Я снова шагнула, и он – тоже. Мы двигались словно в каком-то странном танце.
– Я всего лишь хотел представиться и пригласить вас завтра на чашечку кофе.
– Кто вы? – воскликнула я, посмотрев мимо мужчины и с ненавистью уставившись на Гая.
– Меня зовут Ксавьер. Вотан... то есть, Гай... рассказал мне о вас, и, конечно же, мне не терпится исследовать вас, пока есть возможность. Я тот, кого вы назвали бы штатным историком и духовным наставником – длинная история – но ваша помощь позволит другим из вашего вида быстрее приспособиться к их положению. Если мы найдем кого-нибудь еще.
– Простите, что? Приспособиться?
Я пыталась сосредоточиться на странном человечке, но все, о чем я могла думать – это, как расправиться с Гаем.
– Да, – ответил он. – Понимаю, моя просьба может показаться неуместной после всего, что вам пришлось пережить, но думаю, несколько вопросов не расстроят такого сильного человека, как вы. В конце концов, вы постоянная спутница бога смерти и войны.
– Ну да, очень интересно. – Кивнула я, глядя через комнату.
– Мы так рады, что вы вернули его обратно к нам, дорогая, – без умолку трещал он. – Без помощи богов события начинают выходить из-под контроля. Например, вы видели это ужасное шоу "Настоящие домохозяйки"? Такое было бы невозможным, если бы боги не были заперты.
Он усмехнулся.
– Простите? – я обратилась вся вслух.
– Я пошутил, но... э... полагаю, старые священники на пенсии нынче не столь остроумны.
– Да нет. Я имею в виду... извините, можете повторить ту часть, где речь идет о боге смерти и войны?
Лицо Ксавьера вспыхнуло. Он подергал себя за лацканы смокинга.
– О, Господи. Я думал, вы знаете. 
Комната поплыла у меня перед глазами.
– Еще раз. Что. Вы. Сказали?
Священник искоса на меня посмотрел.
– Я... э... и вправду не должен, – неуверенно пробормотал он. – Это не мое дело. 
– Вы только что сказали, что Вотан – Гай – бог смерти и войны?
Он неохотно ответил:
– А, ну да. Это так, но...
– Что это конкретно означает? – закипала я.
– Это означает, что его особый талант – благодаря которому он прославился – заключается в... – Он прочистил горло. – Смерти и войне, милая. 
Великолепно. Теперь у меня просто идеальная жизнь. Как же глупо с моей стороны не понять этого раньше. Каждый, кто посмотрит на Гая, скажет, что он смертельно опасен, не говоря уже о его сварливом и неуступчивом характере. Ну конечно же, он был богом смерти и войны.
Мир замер, но старичок, кажется, ничего не замечал, и все продолжал болтать.
– Как вы знаете, у каждого из них есть особенный талант. На самом деле, дюжина. Но обычно, известны только самые примечательные способности или те, которые больше всего ценятся в поклоняющейся культуре. Например, Вотан-Гай также известен, как Кокенексо, бог плодородия. Или Повелитель барабанов. Довольно забавно, как подумаешь об этом. – Он сдвинул очки и потер нос. – А вот викинги – у них он звался Одином – почитали его как поэта и мастера убийств. Чудно. Потом германцы, которые называли его Вотан...
– Извините меня.
Мое лицо застыло, кровь хлынула в ноги. Я повернулась и направилась к двери. Мне нужно было побыть одной. 
Все это время я жила с убийцей. С Мрачным Жнецом.
Могло ли быть еще хуже?

***

Я вышагивала по апартаментам Гая и размышляла о том, что мне теперь делать. Можно сделать вид, что все в порядке, и не разыгрывать из себя паническую истеричку, затем быстренько разорвать нашу связь и исчезнуть.
Да ладно. Это не сработает. Гай свернет мне шею прежде, чем я выйду за дверь или прикует меня цепями в темнице. Наверняка здесь есть какая-нибудь.
Или даже десять. Еще есть вариант номер два. Заплакать. Нет. Нет. Это не поможет. Я могла бы...
Дверь распахнулась. Вошел Гай, улыбаясь так, как будто вернулся с самой лучшей вечеринки в его жизни.
Еще бы. Когда семьсот людей пресмыкаются перед тобой всю ночь, поклоняются, как жестокому убийце... что может быть веселее.
Гай встретился со мной взглядом, и его сияющая белозубая улыбка тут же пропала.
– Это правда? – спросила я, стоя в самом дальнем конце комнаты, в ногах кровати.
– Правда что?
Он стянул свой пиджак.
– А как ты думаешь?
– Честно, Эмма, мне сейчас не до игр. 
Гай присел на диванчик спиной ко мне и начал снимать ботинки.
– Ты действительно бог смерти и войны? Это твой особенный талант? Убивать людей?
Гай бросил взгляд через плечо.
– И не забудь про войну.
– Ну как же. Кто об этом забудет?
– Да ладно, Эмма. Не называй меня этим глупым титулом. Из всех людей тебе лучше знать.
– Сколько людей ты убил?
Теперь глядя на него, я представляла себе поле битвы, заваленное окровавленными телами, а по ним на пылающей колеснице едет Гай и смеется.
Чуточку веет драматизмом. Знаю. Но такое у меня воображение.
Гай встал и сделал несколько шагов ко мне. И он уже избавился от носков.
А ведь его идеальные ступни тоже выглядят могущественными и смертоносными. А звездочки метать ногами он может?
– Эмма, прошу тебя, не смотри на меня так. Все совсем по-другому.
В его глазах мелькнуло разочарование?
Мистер Высокомерный Убийца беспокоился, что я не одобрю его профессию?
– Сколько? – повторила я, грызя ноготь на большом пальце.
– Какая разница, женщина?
– Большая. Я хочу знать.
– Если я скажу десять тысяч или миллион, ты все равно рассудишь по-своему и не примешь во внимание то, что каждый раз, когда я забирал чью-то жизнь, поступал так по праву. Это то, что я должен делать. Даже если не хочу.
Он медленно расстегнул рубашку, под которой оставалась простая белая футболка.
Я старалась не смотреть на его мощные бицепсы или как бугрятся мышцы на его груди, образуя впадины в виде полумесяца.
Старалась не замечать, как широкие плечи переходят в узкую талию, а затем – в сильные бедра.
Старалась не видеть, как он пробежался пальцами по своим иссиня-черным волосам, и как они рассыпались вокруг его до безобразия красивого лица.
Не-а. Ни разу не глянула. Мне впору было прикрыть свое вожделение руками и петь: "лалала – я тебя не слышу", потому что я теперь ученая. Мне всего-то надо было напомнить себе о прошлой ночи и о незабываемом унижении, когда меня отвергли, не говоря уже о том, что Гай сама смерть собственной персоной.
– Откуда ты знаешь, что не убил хороших людей? – Спорила я. – А как же искупление? Как насчет того, что все люди совершают ошибки и заслуживают второго шанса?
– Это очень альтруистическая точка зрения и восхитительно наивная, Эмма, но разницу между добром и злом легче определить, чем ты думаешь. К сожалению, тебе никогда этого не понять, потому что ты всего лишь человек. Ты не можешь заглянуть в души людей, как я. 
– Я не просто человек. Помнишь? Но полагаю, ты прав – количество не имеет значения, ты такой, какой есть, и это отвратительно.
– Отвратительно?
Его лицо вспыхнуло от гнева, и тут я засомневалась, стоило ли доводить его до белого каления.
Ну-ка... подожди. Да, стоило. Так будет легче заставить его отпустить меня. 
– Да. Я не могу находиться рядом с убийцей. И хочу уйти, Гай. Вернуться к прежней жизни, ты не имеешь права удерживать меня против воли и прикрываться тем, что защищаешь меня. Ты не имеешь права принуждать меня жить в твоем извращенном мирке.
Он пересек комнату и дерзко остановился передо мной, сердито разглядывая.
– А что нет? Неужели у меня нет любых прав, если это для общего блага? 
Воздух вокруг нас засветился от излучаемой им энергии. 
– Держать меня в заложницах и утаивать правду – это для общего блага? Или управлять мною через страх, чтобы насытить свое эго размером с Гаргантюа?
– Я никогда так не поступал. Всегда в первую очередь спрашивал с себя. Всегда ставил твои интересы на первое место, – прорычал он.
– А пытаться убрать Томмазо из моей жизни – это тоже для общего блага? Да?! Потому что я чертовски уверена, что это подпадает под категорию банальной ревности.
– О! Теперь я понял. Все из-за него, так ведь? – съязвил Гай. 
– Это ты отправил Томмазо в Сибирь? 
– Возможно. – Гай скрестил руки на груди. 
– Боишься конкуренции?
Глаза Гая сузились.
– Я просто не хотел, чтобы тебе сделали больно.
– Ты высокомерный, надутый…е динственный, кто причиняет мне боль это ты!
– Знаешь, Эмма, не я создал тебя или Мааскаб. Я не подлец, а эта чушь в стиле "я жертва Гая" уже давненько поднадоела.
– Счастлива, что ты со мной согласен, потому что нет ничего более жалкого, чем древний, кровожадный бог, которому необходимо контролировать бедную, напуганную девушку, чья единственная ошибка – родиться не в той семье...
– Ты просто обижена из-за вчерашней ночи, – выкрикнул он. – Но ты никогда не даешь мне объяснить...
– Ты прав, – рявкнула я. – Я обижена. Тот, кого я люблю больше жизни, был отнят у меня, и до сих пор не понятно, почему? – Про кого я говорила: бабушку, Томмазо или... Гая, который меня отверг? Про всех троих? Совсем запуталась! – И теперь те психи хотят навредить мне и моей семье. Ты... ты скрываешь от меня все, хотя обещал мне ответы. После стольких мучительных лет, когда меня считали ненормальной, и все из-за тебя! Теперь, оказывается, я дура! Мне обидно, потому что я начала верить в тебя. Что ты не бессердечный и даже, назови меня сумасшедшей, искренне заботился обо мне. Теперь мне все ясно. Тебе на всех наплевать.
Гай стиснул челюсти, ярко-бирюзовые глаза почернели.
– Это не правда, я поклялся заботиться о тебе...
– Да неужто? – завопила я. – По-твоему это так называется? Тогда почему я все еще сижу здесь, несчастная и мучающаяся в догадках, что случилось с бабушкой? Почему бы не рассказать, что тебе известно? И зачем отсылать Томмазо, которому я доверяю?
Глаз Гая задергался. Он в бешенстве. Боже.
– Иногда, – рявкнул он, – я не говорю тебе всего для твоего же блага. Зачем заставлять тебя страдать, если ты не можешь ничего изменить?
– Потому что мне нужно знать правду! Если в твоем понимании обращаться со мной, как с ребенком, значит защищать меня, то я обойдусь без твоего покровительства.
– Ты неблагодарная...
– Мы покончим с этим прямо сейчас, – перебила я. – Чтобы тебя не было больше в моей жизни. И вообще нигде рядом со мной.
– Ты просто злишься, но, если ты дашь мне...
– Нет. Все кончено. Мне не нужна твоя защита. Слышишь меня? Ты. Мне. Не. Нужен.
В комнате стало так тихо, что было слышно, как в воздухе вибрирует исходящая от Гая слепая ярость. Его лицо окаменело.
И тут я произнесла:
– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин, – слова, которым меня научил Томмазо, и приготовилась к его божественному гневу.

Переводчики: oks9
Редактор: natali1875