Глава 18

Реган все еще отходила от того, что увидела и почувствовала, прикоснувшись к татуировке вампира. Внезапно, все обрело смысл. Теперь она поняла, почему дневальники могли к ней прикасаться – они творения Танатоса.
Они – его кровь. В каком-то смысле, они стали его детьми.
Тан стоял над мозаичным изображением самого себя, малиновые струйки стекали по его лицу, а дыхание было таким словно он пробежал марафон.
– Реган...
Арес вложил в ножны свой клинок и подошел ближе.
– Что происходит, Тан?
– Я не могу это обсуждать. – Голос Танатоса стал похож на хриплое карканье. – А то, что вы уже услышали, не должно выйти за пределы этих стен.
– Танатос. – Реган сложила руки поверх живота, пытаясь сдержать дрожь. – Эти вампиры пытались убить меня и нашего сына. Думаю, пришло время нам всем узнать о том, что происходит.
Долгое время Танатос просто стоял там, с поникшей головой. Наконец он опёрся о колону и уставился на потолок, выложенный плиткой.
– После того, как нас прокляли...
– Мы все немного тронулись, – продолжил Арес. – Ты никогда не рассказывал, что наделал.
– Потому что не мог. Ты спросил о моих клыках... я получил их вместе с проклятием, – он тяжело вздохнул. – Мне нужна была кровь. Я практически ничего не помню из тех первых лет, кроме того, что чувствовал голод. На меня обрушилась ярость, и я пил кровь людей... уничтожал целые деревни. Но я не догадывался, что те, кого я обескровил, но не убил, несколько дней страдали от горячки, а затем умирали... и пробуждались уже вампирами. Дневальниками.
– «Голод – его бремя», – пробормотала Реган. – Из пророчества о тебе. Мы всегда гадали, о чём это.
Танатос кивнул.
– Теперь ты знаешь.
– Чёрт, – прошептала Лимос. – Я всегда считала, что это от твоей тяги к знаниям. Ты рыскал по всему земному шару в поисках книг и прочей лабуды. – Она бросила взгляд на мозаику под ногами Танатоса. – Так ты создал всех дневальников, или они могут воспроизводить свой вид?
– В том то и дело, – ответил Тан. – Только я могу создавать дневальников. Но они... порождают ночных вампиров.
– Срань господня, – вырвалось у Фантома, и Реган чуть не подскочила. Она забыла, что он находился с ними. Возможно потому, что парень оставался в тени. – Значит ты, типа, мой... дедушка.
Танатос злобно уставился на него.
Фантом поднял руки.
– Остынь, дедуля. Я не собираюсь у тебя на коленях сидеть, или ещё чего-нибудь в таком роде.
– Почему ты не сказал нам? – спросила Лимос.
– Он не мог, – ответил Арес. – Если бы наши Печати сломались, мы могли бы использовать эту информацию, чтобы настроить вампиров против него, или чтобы сделать ему больно... масса возможностей.
Танатос кивнул.
– Харвестер предупредила, чтобы я держал это ото всех в секрете, включая и вас. Только ангелам и Падшим позволено создавать новые виды. Самовольно созданные – уничтожаются.
– И ты придумал легенду, как возникли вампиры, – размышлял Фантом. – Которая была не совсем ложью, поскольку ты – наполовину ангел.
– Как ты смог заставить дневальников молчать? – спросил Арес.
Реган взглянула на мертвого дневальника, чье тело все еще было не тронутым, поскольку находилось на земле Шеула, и ее осенило. 
– Татуировки, – произнесла она. – Они своего рода защита, я права?
– Да, – Тан вытер кровь с брови, под которой оказалась уже зажившая гладкая кожа. – Я заставил их сделать защитные метки для безмолвия, чтобы никто из них не мог рассказать о своём происхождении. Проблема в том, что где-то по миру бродят одичавшие дневальники. Мы называем их Дикими. Я пробовал собрать их всех, но есть и скрытые кланы. Некоторые из них не хотят выбирать между двумя возможностями – служить мне, или быть уничтоженными.
Фантом фыркнул:
– Могу себе представить.
– Это высокая цена,– признал Тан, – но есть альтернатива, уничтожить все разновидности вампиров, если вылезет правда о их происхождении, что включает в себя гибридов, дампиров и полукровок, как ты.
– Я не совсем полукровка, – сказал Фантом. – Скорее ошибка природы. Но моя пара – клыкастая. Так что я буду держать рот на замке.
– Возможно, теперь это уже неважно, – произнёс Тан суровым голосом. – Кажется, дикие взбунтовались и переманивают моих парней на свою сторону. Когда начнётся Апокалипсис, все старые правила вылетят в трубу, и, похоже, на это они и рассчитывают.
Лимос пнула тело вампа.
– Интересно, имеет ли Мор какое-то отношение к восстанию.
– Он может ко всему приложить руку, – сказал Тан.
Арес смотрел вниз на сцену, изображающую Танатоса с вампирами. 
– Я – удивлен, что Хайвестер хранила вашу тайну. Это так не похоже на нее, быть хорошей.
– Несомненно есть причина, – сказала Лимос, ее голос, был пропитан кислотой, – Что касаемо твоих слуг ночных вампиров? Они знают твою тайну?
Танатос закрыл глаза, и Реган взяла его за руку. Она могла только представить, насколько ему сейчас тяжело, но теперь станет легче, потому что он мог наконец разделить свое бремя с его родными.
Когда Танатос снова открыл глаза, он посмотрел на нее с благодарностью.
– Они знают. Всех их создали дневальники, так что каким-то образом ночные вампиры всё узнали. Возможно из-за того, что их укусили в дневное время, или же Дикие им рассказали. На телах ночных вампиров вытатуированы такие же заклинания, запрещающие разглашение.
Реган вернулась к свиткам и очень осторожно развернула один из них. И хотя она не могла прочитать текст, написанный этим диалектом Шеулика, но чувствовала эмоции, исходящие от чернил.
Они были определенно связаны с текстами, расшифрованными в штаб-квартире Эгиды.
– Кто-то может это прочитать?
Арес расположил свитки по порядку. 
– Большинство из этого о жизни вампира – автора после его обращения. Скучное дерьмо. Парень был настолько нытик. Господи, Тан, вы могли обратить кого-то менее плаксивого?
Танатос показал брату средний палец.
Арес сжал в пальцах последний свиток. 
– Но этот... В этом говориться об нашем отце. Ангеле по имени Энриет, которого другой более темный ангел назвал Агнцем.
Реган нахмурилась. 
– Но разве в библейских писаниях, Агнец это не Иисус?
Арес постучал пальцами.
– Думаю ангельша использовала это слово как оскорбление, но потом она рассказывает о... – Арес зашипел и так быстро отступил назад, что она решила будто свиток обжег его.
Лимос и Тан двинулись вперед. 
– Что это?
– Я неправильно понял, – сказал Арес, – Неправильно.
– Почему? – спросил Танатос, – Что там сказано?
– Ангелы воевали. Они сражались за детей Энриет и их печати. И как Энриет... дерьмо.
– Дерьмо что? – Танатос подошел к Реган сзади и аккуратно придвинул ее ближе к себе, словно готовился поддержать ее перед грядущим. Или, может быть, он пытался поддержать себя.
– Энриет должен перестать убегать и принять свою судьбу
– И какова, точно, его судьба? – спросила Лимос и ее фиолетовые глаза, сузились.
Арес повернулся к ним.
– В книге Откровений, когда говориться об Агнце, имеется в виду Энриет. – Он провел дрожащей рукой по волосам. – Если пророчество Демоники не сработает, мы все еще должны волноваться о библейском Конце Света. – Арес перевел взгляд с Лимос на Тана. – И нашему собственному отцу суждено разрушить наши Печати и начать Апокалипсис.

***

Танатос не сразу забрал Реган в свое поместье. Ему нужны были солнечный свет и свежий воздух, открытое пространство и запах океана.
Ему также необходимо было провести некоторое время наедине с Реган, чтобы оценить ее намерения на счет информации, которую он ей дал. Если она расскажет Эгиде о том, что узнала, они могут увидеть в этом возможность уничтожить тысячи своих врагов единым щелчком ангельских пальцев.
Пляж Ареса был идеальным, безопасным местом, чтобы немного поболтать.
Они вышли их Хэррогейта на теплый, белый песок. Реган улыбнулась ветру, ее щеки засветились в лучах солнца.
– Где мы?
– Греция. Остров Ареса. Подумал, что ты захочешь сменить холодную погоду на это место.
Реган взглянула на него, приподняв бровь.
– И ты решил, что я легче соглашусь сохранить твою тайну, если не буду чувствовать себя заключенной и под охраной.
– Это тоже.
Вздохнув, она подошла к краю воды и опустилась на одну из каменных скамей Ареса, разбросанных вдоль берега, Реган сняла туфли и позволила волнам плескаться у ее ног.
– Скрыв эту информацию от Эгиды, я предам их. – Хоть кровь Тана и закипела, Реган продолжила. – Но ты отец моего сына, и его я тоже не могу предать.
– В самом деле дилемма, – проворчал он.
– Не то слово, – Реган похлопала по месту рядом с собой, и Тан сел, наслаждаясь близостью с ней, даже если тема разговора была не из приятных. – Что ты знаешь о своём отце?
Он уставился на огромную сине-зелёную гладь воды. Ему всегда здесь нравилось, но наблюдать за таким прекрасным закатом вместе с Реган нравилось ещё больше, и делало момент особенным.
Это, и то, что близость к ребёнку приглушала ощущение смертей по всему миру. Он почти чувствовал умиротворение, впервые с того времени, как получил проклятие.
– Немногое. Он исчез сразу после нашего зачатия. Если текст свитка подлинный, тогда наш отец всё ещё находился где-то поблизости несколько десятилетий. Но это ничего не говорит о том, где он сейчас.
– Мы должны найти его.
– И почему это?
Реган повернулась к нему, волосы закрутились мягкими завитками вокруг ее лица.
– Ваши Библейские Печати... они отличаются от Печатей Демоники?
Тан не знал к чему она клонит, но кивнул.
– По словам Гетель, это металлические кольца, защищают содержимое четырех свитков, и хранятся где-то на Небесах. А что?
– Если правда, что ваш отец это Агнец, упомянутый в Откровении, то он может нам понадобится, чтобы разрушить эти Печати.
Тан моргнул.
– Зачем?
– Если сломать ваши Библейские Печати, то вы будете сражаться на стороне добра, верно? Единственным способом остановить злой Апокалипсис, может оказаться начало доброго. По крайней мере мы можем запустить его на своих условиях. И дать человечеству шанс.
Внезапно, Тан понял насколько воинственной была Реган. Насколько далеко она готова была зайти, чтобы спасти мир, и почему согласилась соблазнить его и забеременеть.
Какая-то часть его злости на то, что она сделала, поблекла, сменившись невольным уважением к ее мужеству.
– Это будет похоже на борьбу огня с огнём, – сказал Тан. – Но небесное пламя столь же разрушительное как и то, что исходит из ада.
Реган улыбнулась.
– Смешно, что ты сказал именно так, потому, что прежде чем присоединился к Эгиде, мой отец был пожарным. Я прочла о них все, когда была подростком, знаешь, пыталась найти с ним связь как только могла.
– Ты вообще никогда его не видела?
Реган тряхнула головой.
– Он умер еще до моего рождения. Хотя, думаю говорить "он умер" не так верно, как любимое выражение Лэнса. Как говорит Лэнс, его "заставили замолчать".
Казалось, Лэнс – мудак, которого нужно "заставить замолчать".
– Что ты о нём знаешь?
Реган подняла руку и прикрыла живот. Как заметил Тан, она часто так делала, когда была напряжена.
– Он родился в маленьком городке в Орегоне. Проблемный ребенок. Все те обычные вещи, которые в конечном счете приводят людей в Эгиду. Думаю, он всю жизнь хотел стать пожарным, и спустя два года работы, столкнулся с демоном скорчем. Он словно сошел с ума пока не узнал об Эгиде и о том, что демоны реальны. Это моя мама помогла ему присоединится, потом он стал одержим, мама забеременела и вот я тут. – Реган взглянула на живот, где под рубашкой двигался ребенок. – Что на счет тебя? В смысле, я знаю, ты никогда не встречал своего отца, но ведь первые годы своей жизни ты считал себя человеком, верно?
Тан не знал, что заставило его сделать то, что он сделал, но в следующее мгновение он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
В этот момент, тепло прошло через него, как будто невидимая веревка, казалось, петлей соединила их троих вместе.
Он ощутил чувство привязанности и задался вопросом будет ли так же, когда ребенок родится.
– Да. Я имею в виду, я знал, что был другим. Я был сильнее, чем все остальные. Быстро исцелялся. Видел вещи, которые не видели другие люди, такие как Хэррогейт и демонов. Я был единственным мальчиком в семье..., у меня было три сестры, поэтому, мать была всегда занята ими, но отец брал меня с собой на охоту или в поездки, чтобы торговать с другими кланами. Мы были достаточно близки.
Реган поглаживала большим пальцем ладонь Тана, и интимная ласка проникла в его душу.
– Ты хочешь встретить своего настоящего отца?
– Проживу если не встречу.
– Это не то, что я спросила.
Это он понимал, но не знал как ответить. Тан тысячи лет искал подсказки на счет своего отца, но теперь, когда у него должен был родиться собственный ребенок, он совершенно по-другому взглянул на роль отца в жизни ребенка.
– Я не знаю, должен ли.
– Почему нет?
– Потому, что я хотел бы знать, какого черта он позволил Лилит делать то, что она с нами сделала, – рыкнул Тан, сам удивляясь уровню ярости, поднявшейся в нем. – Он позволил, Лимос расти в аду. Он отсиживался в стороне, когда нас разделили, и не помог, когда разваливались наши миры.
– Может быть, он не мог, – тихо сказала она. – Может быть, он сделал то, что считал лучшим.
Сердце в груди Тана оледенело.
– Может быть, ты пытаешься оправдать то, что собираешься сделать с собственным сыном.
Реган сжала его руку.
– Танатос, нет...
Он вырвал ладонь с ее хватки и вскочил на ноги.
– Я не мой отец. Я не окажусь от своего ребенка. Как отец, как сын, я мог пасть жертвой твоих навыков соблазнения как он пал перед Лилит, но я не позволю тебе отдать нашего сына, и тем более его не будет растить Эгида.
– Эгида спасла меня, – сказала она. – Они подарили мне жизнь, когда я никому не была нужна.
Тан фыркнул:
– Они использовали тебя, Реган.
– Они нуждались во мне.
– Ты была им нужна из-за того, что могла для них сделать. Это единственная причина, по которой они хотели, чтобы ты находилась с ними. Когда же ты откроешь глаза и увидишь правду?
Реган раскрыла губы, но не издала ни звука. Боль была настолько заметна в выражении ее лица, что с тем же успехом, она могла закричать. Где-то внутри, она так же думала об Эгиде и своей роли в ней.
– И зачем мне это делать? – в её карих глазах заблестели золотистые точки, маленькие искорки, что подчеркнули гнев её слов. – Тебе станет легче, если у меня никого и ничего не останется?
Тан отвернулся от нее, потому, что хоть ему и не полегчает от того, что Реган потеряет все, что знала в своей жизни, он также не считал, что это плохо. Она слишком зависела от организации, которая ее не ценила.
Кроме того, у нее не было никого. У нее есть сын, и если только Реган откажется от глупой идеи, что ребенка должен растить кто-то другой, он сам лично убедиться, чтобы она стала частью его жизни.
Что-то кольнуло в голове и в десяти футах от Тана открылся Хэррогейт. Из него вырвались Арес с Лимос, оба в латах, с окровавленным оружием в руках.
– У нас проблема, – начала Лимос. – Вампирская проблема. Твои дикари захватили собор Нотр-Дам. Они всех убивают.
– Это наглость. – Глубокий голос Ареса был столь же резок, как и его движения, а значит он полностью погрузился в режим стратега. – Это либо послание, либо ловушка.
Внутри Тана все сжалось.
– В любом случае, это предназначено мне. – Он кивнул Лимос. – Забери Реган в мое имение. Арес, давай посмотрим, чего они хотят. А потом убьем их всех.
Нотр-Дам.
Танатос был свидетелем его строительства. Теперь он стал свидетелем ужасающих разрушений, поскольку дюжина дневальников осквернили кафедральный собор демонической энергией и человеческими страданиями.
Местная ячейка Эгида, объединив силы с полицией, пыталась всех вывести, но они не смогли преградить путь Аресу и Танатосу, которые невидимыми прошли через заграждения, укрывшись заклинанием Кхота. Внутри, подобно струйкам черного дыма, сновали Налы, а усевшиеся на уступах вампиры, наблюдали за Аресом и Танатосом, которые шагали по измазанному кровью и усеянному мертвыми и раненными людьми, полу.
– Кто тут главный? – крикнул Тан.
Налы завизжали, почти заглушив глубокий смех белокурого вампира, который появился между двумя столбами, его зубы сверкали остатками последней трапезы.
– Можешь звать меня Медрас. – Он вскочил на орган, стук его сапог отозвался эхом от стен. Потеки крови украшали его потертые джинсы и белую рубашку. Запах смерти окружил Тана, и всё внутри него загудело от желания убить.
– Иисусе, – пробормотал Арес, оглядывая вампиров, что собрались вокруг них. – Сколько дневальников ты создал?
Танатос сглотнул, его горло жгла ненависть к самому себе.
– Больше, чем думал. Не знаю как...
– Ты не знаешь как? – зарычал Медрас. – Позволь напомнить. Я был монахом, путешествовал по Франконии вместе со своими братьями, а ты напал на нас как животное. Это ты хоть помнишь?
Нет, Тан не помнил. Он думал, что знает обо всех инцидентах, но быть может он находился в одном из своих приступов ярости. О-о, Боже, насколько больше существовало дневальником, чем он думал?
– Я не думал, что ты меня узнаешь. – Горечь пронизывала каждое слово Медраса. – Но я никогда не забывал твоего лица. Я также не забуду зло, которое овладело моим телом и заставило убить стольких людей, пока я не обрел контроль над своей жаждой крови. – Плавным движением, он схватил сжавшегося на полу человека.
– Остановись! – Танатос бросился было к вампиру, но замер на месте, когда Медрас прижал клинок к горлу человека.
– Еще шаг и он умрет.
– Если таков твой контроль над жаждой крови, то тебе стоило трудиться усерднее, – зарычал Тан. Конечно он не многое мог сказать. – Зачем ты это делаешь?
Солнечный свет просочился сквозь витражи, окружая Медраса калейдоскопом света, пока тот глумился над Таном.
– А ты еще не понял? В твою тупую башку никогда не приходило, что дневальники не хотят тебе служить? Мы хотим свободы.
– Идиоты. Я защищаю вас. Защищаю всю расу вампиров.
– Больше нет, Бладрекс. Когда начнется Апокалипсис, нам не нужна будет твоя защита. Нам нужно лишь убить твое отродье и разрушить твою Печать.
Танатос зашипел, и впервые на глазах у Ареса, в ярости выпустил клыки. 
– Как ты узнал о моей Печати? Ты не смог бы сложить все в кучу без посторонней помощи.
– Верно. Мы с братьями столетиями скрывались, но все же продолжали приглядывать за тобой. Не все твои мелкие домашние рабы счастливы, Всадник.
Тан собирался оторвать ублюдку яйца и скормить их ему. 
– Итак, один из моих слуг доложил тебе о моем предстоящем отцовстве. Но это не объясняет, почему ты считаешь, что навредив ребенку получишь то, что хочешь.
– Потому, что ты бестолочь. Мы устали прятаться и отправились к твоему брату. Ему было очень интересно узнать о нашем происхождении. А мы узнали, что убийство твоего выродка разрушит твою Печать. Мор обещал нам власть над ночными вампирами и свободу от твоих правил, если мы присягнем ему в Последней Битве.
Последняя Битва, в пророчестве Демоники, это битва между четырьмя Всадниками, когда они начнут воевать друг с другом за право полного контроля над Землей. Понимание, что собственные творения Танатоса, не останутся с ним, чертовски сильно его разозлило.
Очередное предательство. С таким успехом, еще до конца дня Арес с Лимос обернутся против него.
Ярость сковала льдом его сердце и добавилась к растущим зловещим вибрациям внутри, требующим найти какую-нибудь массовую сцену смерти.
Пока Тан был возле Реган и ребенка тяга смерти приглушалась, но сейчас когда он находился вдали от них, она взревела с удвоенной силой, затмевая его разум и омрачая мысли.
– Сколько вас?
– Кланы разбросаны по всему миру, и все объединились против тебя.
– А среди моего персонала?
– По какой-то причине, там есть и лояльные к тебе вампы. Но я не скажу кто это. – Медрас улыбнулся. – В чем дело, Бладрекс? Чувствуешь желание куда-то пойти?
– Я тоже это чувствую. – Арес переступил с ноги на ногу, становясь все больше беспокойным, как и Тан. – Мор сделал что-то... плохое.
Черт. Тан попытался открыть Хэррогейт, но как и большинство святых мест, это было защищено.
– Я должен добраться до Реган прежде...
Слишком поздно. Словно огромная рука потянулась из тонкого воздуха и схватила его, Тана выхватили и бросили посреди кошмара, в котором он побывал раньше.
Запах смерти превратился в пьянящий наркотик, когда он вызвал Стикса и схватил косу. Должен... убить.
Желание избавить тела от их душ настойчиво громыхало в его черепе, но другое совсем новое желание боролось с ним.
Реган.
Нет. О-о, Боже, нет. Часть его хотела увидеть ее обнаженной, выкрикивающей его имя, пока он будет вбиваться между ее мягких бедер. Он хотел заклеймить ее, отметить, умотать её так, чтобы Реган была не в силах покинуть его кровать.
Другая его часть хотела убивать, проливать кровь и уничтожать все на своем пути.
Тан зарычал от замешательства и ярости, отчаянно пытаясь удержать сознательное мышление, потому что, если не сможет, если позволит дымке смерти увести его в убийственное неистовство, то просто позволит выиграть обоим желаниям.
И тогда его тяга к Реган и желание убивать станут одним и тем же, а Реган умрет.

Переводчики silvermoon, Natali87, navaprecious,
Редактор: natali1875