Глава 18

Танатос оказался сварливой задницей, а не Всадником. Он попросил Реган прочувствовать для него рваный документ, но не соизволил объяснить зачем. Когда она ответила, что кто бы ни нацарапал написанное, скорее всего переводил послание Темного Лорда, Танатос просто кивнул и вытолкал ее из библиотеки.
С того момента, Тан избегал Реган, если только ему не нужна была ее помощь или она не просила его помочь с переводом кое-чего из его коллекции. Поэтому девушке сложно было соблазнить парня.
По крайней мере, она определила, что Тан не гей, если постоянный приток женщин во дворец мог послужить доказательством.
Они приходили в любое время, в самых разных одеждах, но вампиры всегда отправляли их прочь.
Реган полагала, что такое поведение может значить, что Танатос не любил женщин, но если бы дела обстояли именно так, то женщины узнали бы об этом давным-давно.
И если он гей, то где же мужчины?
Здесь не было ни одного. Так что в принципе, она была абсолютно уверена, что Тан не гей. Просто он мудак, которому никто не нравиться. 
Так что, работенка ей досталась ох какая трудная. 
Реган не знала, где он проводил время, но точно не в этом промерзлом ледяном дворце. Его вампиры удовлетворяли все ее потребности, от еды до свежих полотенец, от чего ей сперва было не совсем комфортно.
Ее обучили убивать кровопийц, а не сидеть и смотреть, как они исполняют любую ее прихоть. Но самое удивительное то, что некоторые из них могли ходить под солнцем. Если Реган спрашивала их об этом, вампиры отмалчивались. Интересно.
Большую часть своего времени Реган проводила в домашнем тренажерном зале Танатоса, либо же работала в библиотеке, которая могла посоперничать с некоторыми коллекциями Эгиды в крупных региональных штаб-квартирах.
Конечно, ее основной целью было переспать с Всадником, но ещё Реган пришла, чтобы воспользоваться библиотекой и его знаниями... оба из которых были громаднейшими. Ей также позволили взглянуть на документы, с которыми уже успел поработать Тан. До сих пор, ее помощь не пригодилась ни в одном выдающемся открытии, но Реган помогла Танатосу определить, какие документы были созданы лживой рукой.
Самое любопытное то, что хотя Тан был одержим идеей найти способ восстановить Печать Ресефа и отыскать агимортус Лимос, с тем же рвением он желал найти своего отца.
Разница лишь в том, что когда доходило до личности их ангельского отца, Тан начинал замыкаться в себе, словно этот личный вопрос был каким-то неправильным или эгоистичным. Или как, если бы он защищал себя от разочарования.
Его поиски затронули что-то в глубине ее души, поскольку, как бы она не хотела признаваться, но тема отцовства была для нее открытой, незаживающей раной. 
Возможно это было глупостью с ее стороны, но Реган желала помочь ему и проводила много времени изучая материалы Тана, которые относились к его истории.
Конечно, помощь не была в тягость, пока Реган могла проводить долгие часы в библиотеке, заставленной от пола до потолка книгами, о существовании которых, она даже не догадывалась.
Книги по демонской кулинарии. Огромный отдел фантастики – от детских сказок, до любовных романов и ужастиков... и все это написано демонами. И, нужно заметить, демоническая эротика – вообще хрень редкостная. 
А еще она нашла книги о Четырех Всадниках, написанные людьми, демонами, и даже ангелами.
Многие работы были фантастикой. Кажется, Танатос собирал все, что имело хоть какое-то отношение к Всадникам – от видео игр, различных ТВ-шоу и фильмов, до книг, из которых только несколько, ну или дюжина, не были выдумкой. Большое количество было лишь догадками, или написано, как бы "из первых уст". 
Но, что ее заставило покраснеть до кончиков волос, так это рассказ сукубуса, которая утверждала, что переспала со всеми братьями. 
Эта книга представляла собой что-то среднее между фантастическим урбанистическим романом и статьей из журнала "Пентхаус"[1]. Так что Реган свернулась калачиком в большом кожаном кресле рядом с уютно потрескивающим камином в библиотеке Танатоса, и начала очень быстро листать страницы.
Господи, жар костра больше ей был не нужен, только не тогда, когда ее кровь бежала по венах раскаленной лавой. 
Сукубус по имени Пилани описывала очень личные детали о каждом из братьев. Сначала она провела какое-то время с Аресом, встретив его в пабе подземного мира – "Четыре Всадника". Она отметила его мощь, яростный и грубый секс, и Реган и невольно поморщилась. Она лишь однажды решилась переспать с парнем, и это совсем не было похоже на то, чем занимались Пилани и Арес. Быстро, жёстко, со множеством оружия. 
У Реган не было такого количества оргазмов, и она уж точно не была такой истощенной в конце. Нет, оргазм у нее был один, во время которого она почувствовала, как просыпается ее сила, будто желая вырвать душу ее парня прямо из его тела. Реган порвала с ним в ту же ночь и больше никогда не решалась на секс.
Пилани перешла к Ресефу, который по ее утверждениям, был игривым и нежным, при желании, и неутомимым, безрассудным и рискованным в другое время. 
И, по-видимому, ему очень нравилось... у Реган отвалилась челюсть, она быстро перевернула страницу, пропуская заявление Ресефа о том, что он хотел бы попробовать все, что только возможно.
С пересохшим ртом и практически задыхаясь, Реган пролистала книгу, чтобы найти описание того, что Пилани испытала с Танатосом.

Я подошла к нему в "Четырех Всадниках", где он сидел в темном углу. Его глаза пылали, пока он наблюдал за мной. Я была с его братьями, несколько раз.
На самом деле, Ресеф и сейчас с изумлением наблюдал за происходящим из своего угла, где поощрял женщину Трилла в ее ласках, пока другие женщины толпилась вокруг него с намерением присоединить к тому, что абсолютно точно превратится в одну из печально известных оргий.
Я бы предложила ему себя, конечно, если бы Танатос меня отвергнет. Никогда не встречала никого, кто бы в открытую признался, что трахался со сплошь покрытым татуировками воином, хотя я видела, как несколько женщин исчезали в задней комнате вместе с ним. 
– Смерть, – промурлыкала я, а он зарычал, как делал всегда, когда кто-то звал его этим именем. По какой-то причине, Всадники были очень чувствительны к своим именам... все кроме Лимос, которая совсем не возражала, чтобы ее звали Голодом.
– Уходи.
Он поднес бокал с пивом к губам. Губам, которые я хотела узнать очень интимно. Я хотела стать первой из всех поклонниц на Горе Меддиго, которая сумеет забить "тройку". Черт, если мне удастся заполучить Танатоса, то, может быть я сыграю в девичник с Лимос и обеспечу себе место в истории Всадников.
Конечно же, я проигнорировала его заявление, и села возле него, убедившись, что моя юбка приподнялась и показала дразнящие намеки на все мои прелести. Он заметил, и напрягшийся член натянул перед его брюк. Немного сместившись, я забросила свою ногу поверх его и взяла член в ладонь.
– Позволь мне у тебя отсосать, – промурлыкала я, заметив, как потемнели его глаза. Он попался. Я это знала. И когда Тан поднял меня на руки и понес в заднюю комнату, где я была с Аресом и Ресефом, я кончила еще до того, как он отпустил меня. Второй раз был, когда он...

– Развлекаешься?
Услышав глубокий громыхающий голос Танатоса, Реган вскрикнула и уронила книгу на пол. Ее щеки пылали, а в горле першило так, словно она надышалась дыма.
– Я-я... это просто исследование. – О, Боже, она лепетала как школьница, которую поймали за написанием имени своей тайной любви в тетрадь. Или как взрослая женщина, которую поймали за чтением эротики.
Эротика о том самом мужчине, что стоял сейчас в комнате, прислонившись к дверному косяку и скрестив ноги в лодыжках, и на губах которого играла забавная улыбка.
И вау, Реган и раньше думала, что он красив, но эта улыбка поставила его в список, вне всяких рейтингов.
– Исследование, ну-ну? – Он подошел ближе, не отрывая взгляда от нее и поднял с пола книгу. – В моей библиотеке полно книг, которые, вероятно, будут намного более полезными.
– Но вряд ли такими же интересными, – сказала она, пытаясь придать своему голосу как можно больше небрежности и легкомысленности, но все ее старания с треском провалились. Вместо этого, у нее перехватило дыхание, а голос звучал отчаянно. С похотью. 
Он открыл книгу, казалось бы в том самом месте, где она прервалась. По мере того как он читал, сперва приподнялась одна бледная бровь, потом вторая, а затем... это что румянец на щеках? Да, да так и есть.
Здорово. Может, он был так же смущен, как и она.
– Его пальцы нашли мою распухшую жемчужину, влажную от соков, – прочел Тан, и ладно, может он и не был смущен. – Он толкнулся пальцем внутрь меня, и я застонала, когда тело взорвалось удовольствием.
Реган прочистила горло: 
– Я вижу, читать ты умеешь. Очень впечатляюще. Можешь не продолжать?
– Тебе не интересно, что было дальше?
– Думаю, она стала знаменитостью за то, что поимела вас троих, а также сделала себе памятную татуировку над задницей, или у основания хвоста. Ну, как-то так. 
Танатос некоторое время пристально на ее смотрел, а потом запрокинул голову и громко рассмеялся. И, Святой Боже, он только что заставил ее пересмотреть смысл выражения "такой горячий, что белье плавится". 
– Нет у нее никакой татуировки, – ответил он, когда наконец перестал смеяться, но легкая улыбка все же осталась на губах. – По крайней мере, я так думаю. Не видел ее несколько столетий. Она родила несколько дюжин маленьких адских отпрысков и ее и след простыл. – Он закрыл книгу. – И нет, не один из маленьких демонят не наш. 
– Демонят? 
– Так их называет Ресеф, – улыбка слетела с губ, уступив место уже привычной гримасе. – Вернее, когда-то называл. Теперь он называет их ужином. 
Она удивилась, наблюдая за его реакцией на изменения в брате – до сих пор, она практически ничего не видела в Танатосе, кроме гнева. Ну, еще была короткая вспышка веселья, но она так быстро исчезла, что Реган гадала, не придумала ли она ее себе. 
Да вот только внезапно подскочившая температура ее тела и колотящееся сердце были уж слишком очевидным доказательством, что он заставляет ее чувствовать сильные эмоции, и совсем не плохие, а далекие от гнева. 
– Вы были близки? – спросила она. 
– Он мой брат, – он снял пальто и закатал рукава своей черной водолазки. 
– Это не ответ. 
Его глаза засияли, как желтые бриллианты в лучах солнца.
– Мы делили материнскую утробу. Сражения, боль, утрату и выпивку. Он мой брат. 
Итак... это "да" на ее вопрос. Сила, которую он излучал, шокировала. Не то, чтобы она ожидала чего-то меньшего от Всадника, которому суждено стать Смертью, но Реган не была готова к глубине его чувств к родственникам.
Каким-то образом это очеловечило Танатоса в глазах Реган... и в то же время, пристыдило ее. Она никогда никого не любила. Не таким образом.
Реган потерла руки, хотя ей не было холодно. 
– Даже сейчас, после того, во что он превратился...
– То, во что он превратился – худший его ночной кошмар, – перебил Тан. – Мы найдем способ вернуть его.
– У тебя уже должны быть идеи, как это сделать. – Да, легко говорить, ведь Эгида понятия не имела как дитя Смерти может спасти мир.
От такой мысли желудок немного скрутило, потому что она была настолько зациклена на том как бы затащить Танатоса в кровать, что почти не думала о последствиях.
– Есть у меня одна мысль. Я наконец наткнулся на кое-что, думаю, это прорыв, – он достал толстую книжку с верхней полки, раскрыл ее и положил на стол. Пока он листал страницы, она успела заметить, что это скрапбук[2], в котором было множество заметок, рисунков и даже вырезок из газет. И, кажется, большинство из этого было о Море.
– Думаю, это подсказка, – он достал кусок пергамента, который она изучала по его просьбе несколько дней назад. – Я перевел текст, и в основном тут говориться, что смерть излечит болезнь. 
– Ну... да. Смерть вроде как все лечит.
Танатос замотал головой.
– Пару дней назад, я нашел его в храме, возведенным демонами для поклонения Мору. Пергамент лежал на алтаре, которого и в помине не было, когда я последний раз туда заглядывал. Он был намотан на копии кинжала Избавления и косы, выполненные из дерева и металла... это мои символы. 
– У Мора есть храм, посвященный ему?
– У нас у всех есть. – Сказал он, как нормальный человек мог подтверждать, что у него есть молоко в холодильнике. Словно, а у кого его нет? Тан провел пальцами по фото, приклеенному к следующей странице. – Под копиями было это письмо, выдолбленное в камне алтаря. Это предупреждение о том, что Избавление, если я нанесу им удар в определенный момент, вернет Мору его слабость, которая, на условиях злого демона, значит, что он снова станет Ресефом.
– Так вот оно что? Ты заколешь его, и он станет лучше?
Он замер, уставившись на древние письмена.
– Мы выковали Избавление для того, чтобы точным ударом в сердце убить его, или кого-то из нас. Но, если эта информация хоть отчасти правдива, то один взвешенный удар лезвия вернет Ресефа обратно. Мы только должны узнать, когда для этого настанет подходящий момент, – он постукал по тексту указательным пальцем. – По крайней мере, первая часть головоломки решена. 
Чернильный конь на его руке задвигался. Танатос посмотрел вниз, провел пальцем по плечу, и, кажется, линии рисунка разгладились. Так странно. 
Он только что показал Реган брешь, в которой она нуждалась, чтобы наконец-то прибрать его к рукам.
– Можно мне дотронуться до него?
Тан резко повернул к ней голову.
– Что?
– Конь. Можно к нему прикоснуться?
– Зачем?
Потому что, в эротике Всадников сказано, что ты почувствуешь все, что ощутит твой конь, в определенных частях своего тела. О, да, она могла воспользоваться этим, чтобы возбудить его, заставить еще больше желать ее прикосновений.
– Он очарователен, – правдиво ответила Реган. Возможно у нее были скрытые мотивы, но еще ей было чертовски любопытно. – Остальные твои татуировки разноцветные и металлические. Но эта... похожа на татуировку хной. Просто линии, и все же она движется.
– Потому что она живая, – сказал Тан. – Наверняка ты в курсе, что наши кони – часть нас.
– Да, и это очень интересно. – Реган подошла на шаг ближе. – Можно мне?
Тан взглянут на нее так, словно она только что спросила, можно ли ей отрубить ему голову, но наконец-то коротко, резко кивнул и протянул руку.
Другие татуировки очень странно накладывались друг на друга, они должны были вызывать полнейший беспорядок, но каким-то образом оставались отдельными, многомерными.
Одна лошадь плашмя лежала на коже Тана, без других тату сверху или снизу.
Реган взяла руку Танатоса в свои, ладонью вверх и все его тело напряглось. Ее тоже, когда чернильные кости на его запястье зажили собственной жизнью, а в ее голове, появилась история... о том, как они туда попали, и ох, вау... этот Всадник испытал очень серьезную боль.
Она увидела женщину-демона, которая нанесла татуировки на его кожу.
Реган не знала, как это работает, но демоница брала воспоминания и чувства из голов своих клиентов и размещала на их телах.
Зачем? Вытатуированные кости о стольким ей рассказали... о смертях, причиной которых, он стал однажды. Демоны... война демонов. Он сражался на стороне людей, бросал мертвых демонов в яму, где они ссохлись до костей.
Желудок скрутило, и Реган быстро отключила свой нежеланный дар.
– Ты в порядке, эгидовка? Ты позеленела.
– Ага. – Она прочистила перчащее горло. – Просто ошеломлена. Ты знаешь, стою здесь с легендой. – Ох, фу, она говорила словно малолетняя-фанатка Джастина Бибера. Но, эй, лесть работает повсюду, верно?
Тан издал какой-то неразборчивый кряхтящий звук, а Реган вернулась к тому, что собиралась сделать – попытке соблазнить парня. Или, по крайней мере, приласкать ключевую ниточку в его соблазнении.
Очень осторожно, она прикоснулась кончиком пальца к длинной шее коня. Хоть Реган и отключила свой дар, слабые ростки растерянности, раздражения, и гнева просочились сквозь кожу, но она не могла определить исходило это от лошади или от Танатоса.
Она очертила линии, погладила уши животного, челюсть, нос, затем скользнула вниз по передней части горла. Когда Реган медленно провела пальцем по его груди, Танатос резко вдохнул, его пульс ускорился, вбиваясь в ее палец.
Тану это нравилось, так что она задержалась, погладила. В тишине, которую нарушал только треск огня в камине, Реган провела кончиком пальца вдоль живота зверя, потом переместилась вверх на спину и снова вниз вокруг изгиба крупа.
Она снова погладила, ощущая текстуру кожи Танатоса, твердые, пульсирующие вены под очертаниями жеребца. А под ее пальцем, пульс мужчины все больше учащался.
– Что ты делаешь?
Реган моргнула и невинно взглянула на него.
– Очерчиваю линии. Они такие изящные. Конь это чувствует?
Мышцы на челюсти Тана напряглись.
– Да.
– Значит, он знает, что я прикасаюсь к нему?
Мышцы снова напряглись. 
– Да.
– Ему это нравиться?
– Да.
Скрывая улыбку, Реган снова провела пальцем по животу лошади, от чего Танатос тихо зашипел.
– Если бы твой конь... Стикс, верно? Если бы он стоял здесь, с нами, он бы позволил мне приласкать его?
– Он раздражительный.
– Как и его владелец?
– Смешно, – он наблюдал за игрой ее пальцев, мышцы его горла то сжимались, то расслаблялись в ответ на его судорожные глотки. – Кажется... ему это нравится. Так что, думаю, он позволит тебе дотронутся до него лично. 
Как на счет его хозяина? Она не сказала ничего вслух, а решила идти намеченным путем и самой увидеть, как далеко он позволит ей зайти. 
Делая вид, что увлечена другими его татуировками – что, впрочем, не было так уж трудно, поскольку она на самом деле увлеклась – она провела ладонью вверх, к изображению лука и стрелы, наполовину скрытого рукавом водолазки. 
– А это что?
– Это оружие, которым я убил человека, воспитавшего меня, – сказал он поникшим голосом, и эта перемена превратила теплую комнату в ледяную. Он высвободил свою руку из ее хватки. – Хватит. Уже поздно. 
Она взглянула на свои часы, и убедилась, что уже два часа ночи. 
– Не возражаешь, если я возьму одну из этих книг почитать перед сном?
– Могу ли я внести свое предложение? – спросил Тан.
Реган пожала плечами.
– Конечно.
Порочная, кривая улыбка изогнула губы Танатоса, когда он потянулся к эротике Всадников.
– Эта. На случай, если захочешь согреться.

***

На случай, если захочешь согреться? Что за хрень? Тан был идиотом. Ему не стоило играть с огнем, ведь Реган была испепеляющим адским пламенем. 
Что ему было нужно, так это убраться от нее как можно дальше. Он развернулся, но она остановила его одним лишь словом. 
– Постой. 
Он уставился на дверной проем, поскольку, будь он проклят, если обернется и посмотрит на нее.
– Что?
– Как все закончилось? – ее голос был тихим шепотом, таким же нежным, как и ее прикосновение. – Я имею ввиду твой рассказ. 
– Я же уже говорил. Она обзавелась кучкой детишек и ...
– Нет. Твоя часть. После того, как ты с ней закончил. Когда ты вернулся к Ресефу и тем женщинам. Вы обменялись впечатлениями? 
– Интересуешься рассказываю ли я о своих любовных похождениях? Считаешь я из парней "поцеловал и все растрепал". Ты это хочешь узнать? 
– Типа того. 
Он и сам не понял, что на него нашло, но внезапно он уже стоял перед ней, схватив одной рукой за затылок, а другой крепко сжимая за талию и притягивая ее тело к себе. 
Тан поцеловал Реган, и от ощущений его голова пошла кругом. Кровь застучала в ушах, когда ее податливые губы открылись в приглашении. 
Их языки сплелись в жарком, знойном танце, а его напряженная плоть превратилась в пульсирующую сталь желания, упирающуюся в мягкую кожу ее живота. 
Он отстранился, наслаждаясь видом ее затуманенных желанием глаз.
– Из тех ли я, что треплются о своей личной жизни? Думаю, тебе придется узнать самой. 
На этот раз он вышел из комнаты и теперь намеревался держаться от нее подальше. Если пять тысяч лет чему-то его научили, так это тому, что он мог дразнить себя, доводя до сумасшествия, но все равно его член оставался нетронутым. 
Было время, когда он доводил себя до грани, забывался, утопал в женских ласках, проверяя, как далеко он сможет зайти, не проникнув внутрь. 
Но тогда он был молод и глуп. Ему нравилось целоваться, заводить женщин, и первую сотню лет он играл в игры, которые были... жёсткими. 
Он использовал свой статус Всадника, приводил девушку домой, целовал и дразнил, и никогда не доводил дело до конца. Это был его способ пытать их обоих. 
Женщины всегда были демоницами, и в каком-то роде, он знал, что мучает их за, роль сыгравшую в его проклятии.
Мужчин он сразу убивал. 
Он направился в свою комнату, температура которой была такой же низкой, как и снаружи. Он разделся, наслаждаясь порывом ледяного воздуха. Его тело сжалось, но, разумеется, его члену было бы наплевать, даже засунь он его в жидкий азот. Он требовал разрядки. 
Он хотел Реган.
Глупый ублюдок.
Тан рухнул на кровать и зашипел, когда ледяное покрывало соприкоснулось с разгоряченной кожей. Он лег, раскинулся и уставился на стропила над головой. 
Даже Лимос стала сдавать свои позиции. Человеческий мужчина вывел ее из равновесия. Вот что стало причиной тому, что она внезапно превратилась в комок нервов. Она могла быть импульсивной и взбалмошной, да, но взволнованной и напуганной? Никогда.
И все же, во время спора с Люцифером, она пребывала в полнейшем ужасе, и Тан видел тот же страх в ее глазах, после того, как она уничтожила Сартаэля. Боялась ли она за Эрика?
Она в него влюбилась? Боже, Танатос надеялся, что нет. Эти отношения стали бы обреченными, это уж точно. Человек желал ее – Танатос видел это в его глазах, а такой мужчина не собирался довольствоваться простыми ласками.
А вот Танатосу придется обходиться только прелюдией. Его губы покалывали от воспоминаний об их с Реган поцелуе. Он сжал руками свой член, который был настолько возбужденным, что его бедра дернулись от такого простого прикосновения, вбивая плоть в тесное кольцо своей ладони. 
Он точно долго не продержится. 
Он не хотел представлять себя с Реган, но она все равно была там, в его мыслях, обнаженная, она стояла на четвереньках, пока он вбивался в нее сзади. 
Танатос представил, как ее влажные, жаркие стенки обволакивают его и застонал. Он сильнее сжал свою плоть, увеличивая наслаждение, а потом опустил ладонь ниже, к мошонке, гадая, какими будут ощущения, когда он будет соприкасаться с ее возбужденной плотью при каждом своем движении. 
Медленно он вернул руку обратно, теперь воображая, что перевернул ее и занимается с ней любовью как мужчина, пытающийся заклеймить свою женщину – лицом к лицу, припав к ее губам в жарком поцелуе, сплетя свои пальцы с ее. 
Тан знал, что ему не стоит об этом думать, поскольку некоторые вещи были слишком опасны, чтобы даже мечтать о них. 
Когда он фантазировал о женщине, которую бы по праву мог назвать своей, то впадал в жуткую депрессию и в голову лезли всякие нехорошие мысли. 
Иногда, в худшие из таких моментов, он думал, что ему стоит просто переспать с любой женщиной и покончить со всем этим. Все равно, однажды его Печать сломается, так зачем оттягивать неизбежное? Черт побери, он хотел секса. 
Но в этом и была загвоздка: если он лично собирался сломать свою Печать и обречь все человечество на погибель, то не стал бы трахать какую-то первую встречную женщину. Танатос хотел ту, которую смог бы полюбить. А из этого выплывала вторая проблема: как он мог заняться любовью с женщиною, к которой испытывал нежные чувства, зная, что когда все закончиться, он станет истинным злом и та, которой он дорожит, скорее всего станет его первой жертвой? 
Да, тот еще чертов замкнутый круг, мертвая петля на его шее, от которой он никогда не избавиться.
Разозлившись, он направил свои мысли в другое русло, опять перевернул вымышленную Реган и представил, что берет ее стоя у стены. Она извивалась от наслаждения, пока он вбивался в нее снова и снова, да, так было намного лучше. Не стоит переходить на личности. 
Его член дернулся в его ладони, напоминая, что его действия и так уже были безличнее некуда. Тан находился один в кровати, и только его рука составляла ему компанию. Отлично. 
Блять.
Он зарычал, его рука задвигалась быстрее от основания до вершины, остановившись лишь на мгновение, чтобы растереть каплю выступившей смазки вокруг гладкой головки его члена. Удовольствие стало острее, и он представил, что это не его палец, а язык Реган. 
Танатос взорвался. От оргазма его бедра приподнялись над кроватью и приглушенный стон вырвался из груди. Его яйца сжались и теплые струи брызнули ему на живот и грудь. 
Разница между ними заключалась в том, что для нее кровать будет оставаться пустой только временно. В конце концов, она вернется к своей человеческой жизни, человеческой работе и найдет мужчину, который будет согревать ее постель и наполнит ее жизнь. 
И заполнит ее. 
Танатос зарычал, развернулся и резким ударом пробил стену. 

[1] Penthouse — американский эротический развлекательный журнал для мужчин, один из самых известных в мире брендов. Кроме журнала в США выпускаются в других странах мира на разных языках отличается от «Плейбоя» более «жестким» сексуальным содержанием. У США признан порнографическим.
[2] Скрапбукинг – вид творчества представляет собой способ хранения личной и семейной истории в виде фотографий, газетных вырезок, рисунков, записей и других памятных мелочей, используя своеобразный способ сохранения и передачи отдельных историй с помощью особых визуальных и тактильных приёмов вместо обычного рассказа. 

Переводчики: silvermoon, navaprecious
Редактор: natali1875