Глава 16

Азагот отсутствовал два дня. И эти два дня Лиллиана волновалась. Делала всё возможное, чтобы загрузить себя работой: помогала Кэт с готовкой, читала в библиотеке и, самое любимое занятие – наблюдала за ростом новых растений на улице.
Множество раз Лиллиана пыталась найти способ вытащить хроногласс из Шеул-гра. Поняла, что у неё есть три недели на то, чтобы решить, остаётся она здесь или нет, ведь по истечению этого срока она об уходе даже подумать не сможет. Возвращение на Небеса без хроногласса грозило мучением от лоботомии. С хроноглассом она могла бы вернуть себе прежнюю жизнь, но какой та была? Лиллиана была при делах, но одинока. Счастлива, но не удовлетворена.
А здесь она испытывает удовлетворение от жизни?
И вообще, где, чёрт возьми, пропадал Азагот? Стоит ли ей переживать? Она не думала, что он может оказаться в какой-нибудь опасности, но тут же в голове пронеслось множество сценариев, многие из которых включали в себя нападение на Чистилище. Азагот имел здесь абсолютную власть, но что если Аид и все заключённые в Чистилище демоны поднялись против него? Могли его взять в заложники? А, может, убить?
Что ж, она довела себя до такого состояния паники, что, когда шагала в кабинет Азагота и мимо проходил Зубал, Лиллиана схватила его за руку.
– Азагот вернулся?
– Откуда мне знать? – прорычал Зубал.
– А разве в твои обязанности не входит ходить за ним тенью?
Зубал вырвал руку из хватки Лиллианы. 
– Он не всегда сообщает о каждом своём шаге.
– Ты хоть можешь по крайней мере сказать, в порядке ли он?
– Конечно же, он в порядке. – В голосе Зубала слышалось нетерпение. – Это же Азагот.
На самом-то деле Зубал был зол. Лиллиана надеялась, что Кэт не была к этому причастна. 
– И частенько он так пропадает?
– Иногда.
Это не ответ.
– Ладно, попробуем сначала. Почему он ушёл? Что происходит?
– Я не вправе делиться с тобой этой информацией.
– Да что ты? Вообще-то он мой супруг, поэтому ты мне всё расскажешь.
На губах Зубала расцвела греховная улыбка.
– Ты действительно хочешь знать.
– Нет, – рявкнула Лиллиана, терпение которой было на пределе, – я спросила просто потому, что не хочу знать. Что ты от меня скрываешь?
Улыбка Зубала стала шире. 
– Азагот отправился в Чистилище, чтобы встретиться с любовницей.
– Что? – Сердце Лиллианы болезненно сжалось. – Зачем?
– А зачем посещают любовницу?
Мгновенная боль ошеломила её и принесла тошноту. 
– Я тебе не верю, – прохрипела Лиллиана.
Зубал пожал плечами.
– Спроси его сама, когда вернётся. Её зовут Рона.
Развернувшись так, словно дождаться не мог, когда же сможет от неё отделаться, Зубал ушёл, оставив Лиллиану дрожащей от ярости и ревности. После всего того, через что им пришлось пройти, после заверений, что она изменила его жизнь и помогла ему, как мог так Азагот с ней поступить?
"Он же Азагот. Он – зло. Чего, чёрт возьми, ты ожидала?"
Нет, всё не так. Зубал солгал. В конце концов, он был падшим ангелом и всё, что выходило из его рта, было подозрительно.
И всё же, когда она побежала в кабинет Азагота, её глаза жгли слёзы. Ей нужно было увидеть Мрачного Жнеца. Выяснить, есть ли способ попасть в Чистилище. Может, ей могли помочь гриминионы.
Но войдя в главную залу, Лиллиана краем глаза уловила движение.
Осмотревшись, она заглянула в дверной проём. Её затопило облегчение, когда она увидела Мрачного Жнеца, стоявшего перед огромным камнем, который она посчитала странным куском скучного искусства. Но сейчас этот камень что-то транслировал. Его поверхность мигала как телевизионный экран.
Шпионский камень. Интересно. Он был довольно распространённой штукой, вот только не многие владели силой им пользоваться. Лиллиана должна была догадаться, что Азагот входил в это малое число.
Лиллиана нахмурилась и чуть приблизилась. На что Азагот смотрел? На заднем плане был пляж, и когда экран сузился и сфокусировался на том, что происходило на переднем плане, Лиллиана увидела женщину в крохотном купальнике, прыгающую за волейбольным мячом.
Женщина с кудрявыми рыжими волосами послала мяч над сеткой. Она грациозно приземлилась, её едва прикрытые груди покачивались, привлекая внимание всех присутствующих в округе мужчин. Азагот улыбнулся и у Лиллианы сжалось горло. По взмаху руки Мрачного Жнеца картинка изменилась: на этот раз на экране оказалась темноволосая женщина в обтягивающих штанах для йоги и спортивном бюстгальтере, бежавшая по Центральному парку Нью-Йорка.
Улыбка Азагота стала шире и горло Лиллианы сжалось ещё больше. Мрачный Жнец протянул руку и коснулся пальцем лица женщины на экране. От благоговейного выражения лица Азагота Лиллиана почувствовала себя несчастной.
Внезапно экран потух и Азагот зашагал к своему кабинету. Должно быть, через портал проходила важная душа. Лиллиана гадала, что за зло могло утащить его от женщин, к которым он испытывал похоть.
Ублюдок.
Непонятная ярость, которую Лиллиана никогда не испытывала прежде, даже когда похититель угрожал и оскорблял её, снесла границы контроля. Когда изнутри поднялось пламя, Лиллиана осознала, что от гнева заволокло зрение и мысли.
Зарычав, Лиллиана бросилась к камню. Она ударилась в него плечом с такой силой, на какую только могла быть способна. Штуковина накренилась, потеряла равновесие, но начала возвращаться на место.
– Нет! – Гневный голос Азагота испугал её, но Лиллиана взяла себя в руки и собиралась закончить начатое.
Она толкнула камень прежде, чем он смог вернуться в нужное положение. Тот ударился об пол и разлетелся на миллион кусочков. Дико ужасный рёв эхом раздался в комнате, вибрируя в воздухе, заставляя дрожать каждую статую, каждый портрет. Даже пол под ногами Лиллианы тряхнуло, выбивая из равновесия, когда она собралась помчаться к выходу.
Сделать это не удалось.
Ледяная рука схватила Лиллиану за шею и в то же мгновение девушка оказалась на полу. Встретившись лицом с каменной поверхностью, она отключилась.

***

Лиллиана очнулась на диванчике в кабинете Азагота. Владелец сидел напротив в кресле: локти упирались в колени, голова опущена, плечи поникли.
– Зачем ты это сделала? – спросил он голосом, который оказался тише, чем Лиллиана ожидала.
Азагот накрыл её одеялом, и когда Лиллиана приняла сидячее положение, то откинула его в сторону, не желая сейчас принимать от Мрачного Жнеца никакой доброты.
– Ты клялся, что хотел меня.
– Так и есть. – Взгляд Азагота по-прежнему был направлен вниз, между разведённых коленей, в голосе не было и признака гнева.
Был ли он и правда спокоен или же вернулся в безэмоциональное состояние? Если последнее, то он бы уже убил её, и она бы этого не осознала, пока не оказалась бы душой, ожидающей, когда её заберут.
Или превратилась бы в одну из каменных статуй Азагота.
Лиллиана содрогнулась.
– Если ты меня хочешь, то зачем отправился в Чистилище к любовнице? И зачем пялишься на других женщин?
Азагот резко поднял голову, зелёные глаза вспыхнули. 
– К любовнице? Ты говоришь о Роне? Тебе Зубал рассказал? – Когда Лиллиана кивнула, Мрачный Жнец выругался. – Она уже больше века не моя любовница. Рона соблазнила Метикора и он её за это убил. Я ходил к ней, чтобы получить информацию.
Лиллиану резко затошнило. Если Азагот говорил сейчас правду, то она совершила самую огромную ошибку в своей жизни.
Обняв себя за живот, словно это могло помочь удержать завтрак внутри, она спросила:
– А что насчёт женщин, за которыми ты наблюдал в камне?
– Они – мои дочери, – грубо ответил Азагот. – А камень является – являлся – единственным способом следить за жизнями моих детей.
Вот... дерьмо.
Дыхание было диким и застревало в горле. 
– Я думала... думала, что тебе на них плевать. Метикор сказал...
– Метикор – ублюдок, жаждущий того, что есть у меня, – рявкнул Мрачный Жнец. – Это место кишело жизнью, но он всё разрушил.
Это место? Лиллиана знала, что оно было полно зелени и существ, но... Она резко вздохнула. 
– Твои постройки... кто-то там жил.
– У тебя непревзойдённые способности к наблюдению, – протянул Азагот.
Лиллиана проигнорировала заслуженный сарказм и продолжила:
– Ты сказал, что построил их, чтобы создать общество, подобное человеческому миру. Но построил их для людей, да? Для кого?
– Мемитимов. – От Азагота повеяло холодом, и Лиллиана снова натянула на себя одеяло, не потому что замёрзла, а потому что требовалась в каком-нибудь барьере между собой и Мрачным Жнецом, пусть им и выступала тонкая фланель. – Для всех, кто хотел здесь остаться.
– Ты позволял им здесь жить?
– Позволял? Я хотел, чтобы они здесь жили. У них нет сил, которыми владеют нормальные ангелы, и они не могут жить на Небесах, пока не вознесутся, чтобы стать полноценными ангелами, поэтому уязвимы для демонов в человеческом мире. Я дал им безопасное место для жизни и обучения обязанностям.
– Тогда почему они его покинули?
– Восстание. – Протянув руку к столу, он резко схватил бутылку рома с кипы бумаг. – Я дал им убежище. Место, где они жили в безопасности и готовились к предстоящему Вознесению. Я намеревался сделать Метикора своим преемником и однажды передать ему управление Шеул-гра.
Лиллиана моргнула.
– Но ты же бессмертный. Тебе не нужно заморачиваться на преемников.
Он горько рассмеялся.
– Заморачиваться? Серьёзно? Думаешь, мне нравится жить в изоляции? Тебе бы хотелось проводить всё время в одиночестве? – Азагот отпил из бутылки и бросил её в камин. Та разбилась, а из-за алкоголя пламя дико вспыхнуло. – Я хотел выбраться отсюда. Вот почему проводил всё время, меняя смерть на информацию. Я понимал, что когда-нибудь найду того, кто может дать мне то, что хочу. – Выражение лица Азагота превратилось в маску ярости, сквозь которую Лиллиане удалось увидеть его внутреннего зверя. – Несколько веков назад Метикор решил сместить меня с должности. Он и сотни его братьев и сестёр попытались меня убить. Они решили, что лучше будут править в этой реальности, чем играть защитников для людей, которые в них нуждались.
Лиллиана даже представить себе не могла, каково это оказаться преданным собственными детьми. Особенно после того, как он предложил им безопасное место для того, чтобы жить и быть сплочёнными, как семья. Что за неблагодарные? Лиллиана отдала бы всё, чтобы иметь семью.
– Не все из них восстали, – продолжил Азагот. – Горстка Мемитимов осталась жить здесь, пока не взломали первую печать Всадников Апокалипсиса. Тогда для них начался хаос. Люди, за которыми они присматривали, оказались в опасности, и Мемитимы оказались слишком заняты, чтобы вернуться в этот мир. Многие умерли. Никто не вернулся. Та небольшая жизнь, что зародилась здесь, умерла.
Теперь Лиллиана ощутила дикий холод и ещё сильнее закуталась в одеяло. 
– Никто?
– Меня навещает одна из моих дочерей – Идесс. Но и только тогда, когда есть неотложное дело. Я могу лишь надеяться, что план Метикора удерживать всех подальше отсюда, на неё не возымеет действия. Она оставила статус ангела, чтобы быть со своим супругом демоном-Семинусом, – поэтому правила Мемитима на неё не должны распространяться.
– Ты действительно любишь своих детей, – пробормотала Лиллиана.
Азагот посмотрел на неё покрасневшими глазами.
– Я их не любил, – произнёс он напряжённо. – Я ощущал к ним лёгкую привязанность. До этого момента. Пока ты не освободила мои эмоции, которые, как я думал, очень прочно заперты. Теперь я люблю своих детей. – Он поднял острый обломок камня и Лиллиана с ужасом осознала, что это был осколок разбитого ею шпионского камня. – И больше их не увижу.
О... боже. Лиллиана сглотнула, отчаянно пытаясь удержать завтрак в себе. 
– Ты ведь можешь добыть другой камень, да? – Её голос дрожал.
– Да, но они позволяют шпионить только за теми, кто дал на это согласие. А сейчас, наверное, Метикор настроил всех против меня.
– Прости меня, – прошептала Лиллиана. – Мне так жаль. Я никогда раньше не ревновала, поэтому не знала, как с этим справиться. Это меня не оправдывает, но, пожалуйста, поверь в то, что мне очень жаль. – Она глубоко вздохнула и посмотрела Азаготу в глаза, отчаянно желая, чтобы он увидел её сожаление. – И очень прошу прощения за то, что осуждала тебя как отца. Наверное, я спроецировала на тебя свои проблемы.
Азагот прищурился.
– Свои проблемы?
– Мой отец... он был... – Лиллиана хотела произнести "как ты", но Шаниэль не имел с Азаготом ничего общего. – Он был донором спермы. И ничего более. После смерти моей матери, он не хотел иметь со мной никакого дела. Ублюдок бросил меня в военной академии ангелов.
– Что он сделал? – Азагот так сильно стиснул челюсти, что затрещали кости. – Надеюсь, он с тех пор молит тебя о прощении. А ты посылаешь его на хер.
Лиллиана едва не рассмеялась. Она не посылала отца. Впитывала каждую крупинку внимания, что он ей оказывал.
– Он отказывается видеться со мной.
Глаза Азагота вспыхнули кроваво-красным. 
– Он не заслуживает быть отцом. Он не заслуживает даже камня наблюдения.
От воспоминания о разбитом камне выражение лица Азагота стало жёстким, а затем пустым, и Лиллиана вскочила на ноги, готовая пасть у его ног и вымаливать прощение.
– Азагот...
– Не стоит. – Он вскочил с кресла. – Сейчас я не могу оставаться с тобой.
С таким же успехом он мог вогнать ей кол в сердце, насколько ей было больно. 
– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она.
– Даже если бы ты могла уйти, я этого не хочу. – Он печально улыбнулся. – Я говорил, что хочу тебя, и это не изменилось. Вопреки всему, я хочу тебя даже больше. Ты всё, что у меня осталось. – Он резко поднял руки почти в защитном жесте. – Но держись от меня подальше. Пока.
С этими словами он вышел из кабинета, и вот тогда Лиллиану стошнило.
Прощай завтрак.

Редактор и переводчик: Casas_went