Онлайн: 4
Гостей: 4
Читатели: 0
Книг на сайте: 3642
Комментарии: 28551
Cообщения в ГК: 239
КатегорииАнгелы и демоны Бессмертные, боги Вампиры Магия Мифические существа Наши переводы Оборотни Постапокалипсис Призраки Самиздат Сверхспособности Слэш ЭротикаСписок авторов |
Глава 7. Энни: Полдень понедельника.
Глава 7 Энни: Полдень понедельника. Ей следовало бы уже вернуться. Почему она еще не здесь? Мне нужно услышать ее, убедиться, что с ней все в порядке. Она, конечно же, не скажет правду, но мне все еще необходимо слышать ее голос. Моя ошибка. Снова. Не одно, так другое: вижу события и не могу предотвратить их или вызываю их своими неверными видениями. Стану погибелью для всей семьи. Уже опустошила Фиа, притащив ее с собой в эту школу. Не могу ко всему прочему еще, и убить ее. Иду к двери и выхожу в коридор. Кто-то сразу же вскакивает – по звукам это Даррен. У него своеобразная манера выдыхать всякий раз, когда он действительно вынужден что-то делать. – Я могу вам помочь, мисс Аннабель? – Почему бы и нет, Даррен, можете! В конце коридора есть окно, верно? – Да. – Сможете ли вы открыть его? – Вам слишком жарко? Я могу отрегулировать кондиционер. – О, нет, окно не для меня. Оно для вас. Так, вы сможете выброситься из него. Пауза, а затем: – Ну и шутки у вас, мисс Аннабель. – Ну, у меня всего лишь четыре органа чувств, поэтому я должна хоть как-то это компенсировать. Вы можете продолжать сидеть на стуле, читая свои любовные романы. Я собираюсь увидеться с Иден. – Дайте мне знать, если вам что-то понадобится. – Чтобы вы еще раз могли разочаровать меня, ничего не слушая? Да будет вам, Даррен, – продолжаю идти по коридору, ведя рукой вдоль гладких деревянных панелей, считая стыки между ними. Пропускаю дверь в пустую комнату. Еще одну. Стучусь. Дверь открывается, и девушка сразу же хватает меня за руку. – Что не так? Что-то случилось? – Они послали Фиа убивать. Иден чертыхается. – С ней все хорошо? – Ты нужна мне, чтобы прослушать ее чувства, когда она вернется. Мне она солжет. Девушка вздыхает, и ее хватка меняется, когда она перемещается, чтобы еще больше отстраниться от меня. – Жаль, что она вынуждена совершать такое. Думаю, это неправильно. Но я не могу прикасаться к ее сущности. Ты даже не представляешь, на что она похожа с тех пор, как мы вернулись, ввязываясь весь этот гнев. От нее у меня головная боль, а во рту привкус, будто я глотаю кислотную батарейку. Она – яд. – Моя сестра не яд, – я выдергиваю руку. Снова ругательства, ее голос смягчается. – Прости. Просто... я уже могу сказать тебе, что она чувствует. Ярость. Только ее и ощущает с тех пор, как мы вернулись из Европы. Жаль, что я не смогла помочь ей, но я не способна сделать это, также как и ты. – Почему ты все еще здесь? – я настолько разгневана, что хочу тряхнуть ее, и знаю, она может это почувствовать. – Зачем вернулась назад? Почему не ушла в мир за этими стенами, чтобы стать маленьким шпионом Кин? Мне не надо быть Эмпатом, чтобы слышать боль в голосе Иден. – Не хотела, чтобы ты осталась одна. – Как ты можешь работать на них? – шепчу я. – Меня они держат здесь в качестве заложника, чтобы контролировать Фиа. – А ты не думала, что они охраняют тебя, защищают от Фиа? – Это ложь. – Ты не можешь прочувствовать ее так, как я. Она опасна, Энни, и каждый раз, когда остается наедине с тобой, я не могу сдержать страха. Она... – слышу, как девушка резко втягивает воздух. – Хорошие новости, она здесь. Могу почувствовать ее с первого этажа. Полагаю, поход в Художественный Институт отменяется. Приходи после того, как она уйдет, мы будем делать маникюр, ладно? – Иден начинает закрывать дверь, но медлит. – Прости, – затем дверь со щелчком закрывается Выжидающе разворачиваюсь к лифту в конце коридора. Жаль, что не могу спуститься вниз и встретить ее, но в отличие от Иден, которая может приходить и уходить, когда ей вздумается, без ключа-карты Даррена мне запрещено покидать этаж. Чтобы защитить меня. И, правда. Я самый защищенный заложник во всем мире. Я напрягаюсь, ожидая услышать гул поднимающегося лифта, приглушенное «дзинь» и звук скользящих в стороны дверей. Услышать, как ноги Фиа топают по коридору. Она всегда громко топает, специально для меня. Но вместо звуков меня ждет вспышка света, и я вижу – да, свет, я вижу! – свет мешается с тьмой, резкие вспышки, вибрация, и снова темнота и дым. И пожар? Да, похоже, пожар! Здесь много людей, они все погибнут... Нет, это не пожар, тела движутся в танце, а вибрации превращаются в биение музыкального ритма. Цвета мелькают так быстро, что трудно назвать какой-то конкретный. И Фиа – боже, Фиа, ты так прекрасна, что сердце разрывается – она в центре всего этого, двигается, кружится и танцует в ритм музыке так, как может только она одна. Ее глаза прикрыты, а рука поднята. Только одна рука, Фиа ранена. Где ее ранили? Это скоро произойдет? Но Фиа растворилась в музыке, и я знаю, что в этот момент она счастлива. Все, чего я хочу – остаться здесь и смотреть, как танцует моя сестра. Но вдруг я осознаю, что за ней наблюдаю не я одна. Есть кто-то еще. Вот в чем смысл этого видения. Не в том, чтобы увидеть счастливую Фиа, а в том, чтобы узнать: за ней наблюдает кто-то еще. Я пытаюсь развернуться, чтобы просканировать толпу, но мои видения работают по-другому: угол обзора фиксирован, я обречена, смотреть, только смотреть, но никогда не видеть достаточно. Кто-то наблюдает за Фиа. А она продолжает танцевать, самозабвенно. Если бы только удалось выяснить, кто следит за ней, тогда... – Энни! Аннабель! Голос Фиа выдергивает меня из света, и темнота снова захлопывается вокруг, постоянная, как страх замкнутого пространства, после моего короткого набега на будущее. – Что ты видела? – кратко вопрошает Джеймс. Вот черт. Я должна была быть в своей комнате. Он бы не узнал, что я что-то видела. Я им вообще не рассказываю о большинстве видений. Вот прелесть того, что все способности находятся в моей голове, и только в ней. Туда им не забраться. – Фиа. Она танцевала. – У-ух! Пойду танцевать! – я чувствую, как она начинает выплясывать вокруг меня, потом ее шаги прерываются, и что-то бухает о стену. – Ты идешь в постель, – огрызается Джеймс. – Оой, Джеймс, – театрально шепчет Фиа, – только не перед сестрой. Она тебя ненавидит. – Ты в порядке? – я тянусь к ней, но она удаляется от меня, напевая что-то себе под нос. Какую-то отвратительную попсу. Наверное, Дорис в комнате. Я все упустила, пока была поглощена видением. – Я от нее ничего не добьюсь, – злобно бросает Дорис, – я возвращаюсь в свой кабинет. Она уходит, бормоча о том, что эта песня весь день не выйдет у нее из головы. – О, детка, детка, Мисс Робертсон! Та-ра-ра! – Фиа не берет мою руку, она этого больше никогда не делает. Но я слышу, как она топает в сторону моей комнаты, и следую за ней. Вдруг шаги запинаются. Думаю, ее схватил Джеймс. Его голос сознательно спокойный. – Ну, все, Фиа. Ты ее навестила. Не знаю, зачем это было тебе нужно, но ты навестила Аннабель. А теперь, пожалуйста, пойдем к доктору Гранту. – Доктор Грант? Зачем ей нужно к врачу? – беспокоюсь я. – Но мне нужно рассказать Аннабель о своем великом приключении. Энни... – она наклоняется так близко к моему лицу, что я чувствую ее дыхание, – меня ПОДСТРЕЛИЛИ. Было потрясно. Сколько еще семнадцатилетних подростков могут этим похвастаться? – Кто-то в нее стрелял? – я с ужасом поворачиваюсь на голос Джеймса, – Ты позволил, чтобы ее ранили? – Фиа, прошу тебя, – произносит Джеймс. – Ну ладно. Еще я убила какого-то бедного невинного студентишку. Тебе бы он понравился, Энни. Он был милым. Длинноногий, длиннорукий, и с серыми глазами. А потом стал мертвым. Бедный милый мертвый мальчик. Я выдыхаю, только сейчас осознав, что задерживала дыхание. Такое чувство, будто я его задерживала с тех самых пор, когда солгала Кин. – Мне жаль. – Жаль, что меня почти прикончили или, что я кого-то убила? Потому что я не жалею ни о том, ни о другом. Мне не жаль, не жаль, совсем не жаль. У меня одной холл перед глазами кружится? Только у меня? Ладно, пойду, запачкаю кровью диван Энни. Не волнуйся, Джеймс – она не увидит. И не узнает никогда. Я слышу, как она шагает-шатается-шагает к моей комнате, плечом опираясь на стену. – Ты дал ей болеутоляющее? – интересуюсь я. Предполагаю, что Фиа не истекает кровью, иначе Джеймс вообще не позволил бы ей сюда подняться. Может, он уже дал ей что-то от боли? От ее дыхания не веет спиртным. Так плохо она давно не выглядела. – Нет, – у Джеймса хватает наглости говорить с досадой. У него нет права на досаду по поводу того, как это все влияет на мою сестру. Я снова шагаю по направлению к моей комнате, и его рука опускается на мое плечо. Я стряхиваю ее. – Ей не разрешено находиться здесь сейчас. – Джеймс. Фиа ранена. Она убила человека. Думаю, ты можешь позволить себе отступить от правил. Он молчит, а я задерживаю дыхание: пожалуйста, ну будь ты человеком, хоть в этот раз. – Ладно. Попрошу Гранта, чтобы позаботился о Фиа в твоей комнате. Но потом она уйдет. Я ненавижу его. Ненавижу тот факт, что Фиа навещает меня только, когда они позволят, что мы даже не можем вместе покинуть этот этаж. И что Фиа приходится жить где-то еще, пока меня держат взаперти здесь. – Да ты прямо святой, – выдавливаю я из себя, мечтая быть с ним такой же ядовитой, как Фиа с Иден. – Раз уж зашел разговор, мне действительно жаль. Из-за всего этого. И я обещаю, что не оставлю Фиа сегодня и позабочусь о ней. – Не тебе о ней заботиться, – я прохожу в свою комнату, не касаясь стены для ориентации, и хлопаю дверью, – Фиа, где ты? Сдавленное хныканье доносится со стороны дивана. Я спотыкаюсь о его угол и ругаюсь. Сто лет не натыкалась на мебель. Потом я практически сажусь на ноги Фиа, когда рассчитываю присесть рядом. – Тише, все будет хорошо. – Ничего не будет хорошо. Энни, то, что я натворила... что наделала... прости меня. Я все исправлю, обещаю. Я нахожу ее волосы и поглаживаю их. Волосы мягкие, но на концах будто покрылись корочкой. Кровь. Меня тошнит. Моя сестренка лежит на диване, и у нее в волосах кровь, а я не знаю, принадлежит она Фиа или ее жертве. – Ты что-то видела? – шепчет она, – они нас убьют? Или пока все будет нормально? – Нормально, нормально, говорю тебе, с нами будет все хорошо, – только бы увидеть ее руку, оценить, насколько все плохо. Посмотреть на лицо Фиа, чтобы понять, больно ли ей. А может, я этого не хочу. Лучше бы снова увидеть, как она танцует. И тут я вспоминаю. – Не ходи на танцы. Она смеется. – Почему? – Кто-то следит за тобой. Она смеется снова. Смех низкий и резкий, совсем не похожий на ее бывший детский смех. – Когда я танцую, за мной все следят. Я вздыхаю и склоняю голову к ней. – И не позволяй Джеймсу этим вечером остаться у тебя. – Ты что-то видела? Что-то плохое произойдет? – у Фиа испуганный голос. – Я твоя старшая сестра. Чтобы знать, что в Джеймсе нет ничего хорошего, видения мне не нужны. Фиа хмыкает. – Ты бы так не думала, если бы разок на него взглянула, – ее голос приглушается, она передвигает подушку, задев ею мое лицо. Она кричит в подушку, потом всхлипывает и отталкивает ее от себя в другой угол комнаты. – Рука болит безумно, – причитает Фиа. Я слышу, как ее палец постоянно непреднамеренно выстукивает три-стука-пауза-три-стука по диванной подушке. Ох, Фиа... – Я знаю. Но все в порядке. Ты прошла через это. Я больше никогда не позволю им заставить тебя делать такое. – Энни, – произносит она, обняв меня за шею и притягивая меня к себе, – я этого не сделала. – Не сделала чего? – Я все исправлю, правда. Ты будешь мною гордиться, я заставлю тебя гордиться, а потом я вытащу тебя отсюда. Я этого не сделала. Я не убила Адама. Мое сердце замирает, и я хватаю Фиа за плечи. Она вскрикивает от боли. – Не убила? – Нет, я не смогла, прости. Я знаю, что облажалась. Но я думала... я надеялась... что тебе бы не хотелось, чтобы я убила его. Он милый, Энни. Я сделала правильный выбор. Впервые за много лет я прислушалась к себе. Мне было так страшно, что когда я вернусь, ты... что они узнают и сделают тебе больно. Но они не знают. Мне удалось все скрыть. И я дальше буду прислушиваться к себе. Я смогу, – она ждет моего ответа, но я молчу, не могу вымолвить и слова. В ее голосе становится еще больше боли, когда она продолжает говорить, – я думала, ты будешь рада, что я оставила в живых человека, смерти которого хотела Кин. Я отпускаю Фиа и откидываюсь на спинку дивана. Резкий стук в дверь разрывает тишину. – В Кин не хотели его смерти, – признаюсь я. Дверная ручка щелкает: наш разговор окончен. По крайней мере, доктор Грант – мужчина, а значит наши мысли пока в безопасности. – Тогда кто хотел? – спрашивает Фиа, ее голос срывается. Она так страдает, что мне больно ее слышать, но я не могу подойти, не могу ей помочь, – Кому нужна была его смерть? Я встаю и отхожу от дивана. – Мне. Переводчики: DiamondsAndRust, Kejlin, natali187 Всего комментариев: 0
|