Глава 6

Холод приближающегося сентябрьского вечера просочился в меня, холод, столь же реальный и устойчивый как влажный песок земли, спрессованный под моими пальцами, когда я подняла последний камень и заменила его в низкой стене, которая отделяла кладбище от более приземленного сада. Он был выбит со своего места, и хотя Дженкс постоянно жил в церковных стенах, я знала, что это было то, что он хотел бы починить.
Выпрямляясь, я вытерла руки о джинсы и посмотрела на красный свет заката, сияющий против знакомых камней, вокруг которых я косила траву каждую неделю. Ну, не каждую неделю. Трава стала длинной, нацепляла листьев, которые сменили цвет и рано опали. Мои выходные теперь были намного интереснее, когда у Трента было больше свободного времени, и двор начинал показывать это.
– Прости, Дженкс, – прошептала я, когда мой взгляд поднялся к церкви. Я знала, что его обеспокоило то, что кладбище было поделено на части, кроме небольшого пространства, которое потребовали Джумок и Иззианна. Сад чувствовался пустым, и в моем уме не прекращали кружиться мысли о конце. Именно поэтому я хандрила здесь в саду. И потому, что Трент путался под ногами с тех пор, как он проснулся после полуденного сна, сводя меня с ума, когда он пробегался по тем чарам, которые он принес.
Яркая искра пыльцы пикси пылала в противоположной стороне сада. К ней присоединилась другая, и два следа пыльцы вились вокруг друг друга в захватывающей дух красоте, пока они обе не рванули ко мне. Это были Джумок и Иззианна, но моя радушная улыбка исчезла, когда две автомобильные двери хлопнули на улице. Лэндон. Очевидно, он приехал с другом.
Иззианна достигла меня первой. Маленькая пикси выглядела лет на десять, поздний возраст для пикси, чтобы стать невестой, но ее глаза были столь же темными как плодородная земля. Это не был типичный смертный приговор, которым были волосы Джумока, но это, очевидно, предотвратило более традиционный возраст свадьбы. Ее улыбка, тем не менее, была веселой, а глаза сияли озорством, которое уравновешивало стоическую, сбалансированную индивидуальность Джумока. Я не могла не задуматься, она немного округлилась в талии? Для пикси было необычно рожать осенью, поскольку обычно им было не пережить зиму. Детям Иззи, тем не менее, не придется зимовать, и рождение осень даст им преимущество весной.
– Рейчел, ваши гости здесь, – сказала пикси, ее румянец окрасил пыльцу.
– Гости, ха? – сказала я, радуясь, что она начинала замедлять свою речь. В первую неделю, которую она провела здесь, я не поняла ни слова из того, что она произнесла. – Кого Лэндон привел с собой?
Пожалуйста, только не О.В.. Кто угодно, только не О.В..
– Это женщина, – сказала Иззи, придерживая руку у талии в защитном жесте, в то время как она летела передо мной, когда я шла к задней двери церкви.
– Женщина? – сказала я. – Спасибо за предостережение.
Сразу же она улетела с Джумоком, вьющимся вокруг нее и говорящим настолько быстро и высоко, что это могло быть похоже на какой-то другой язык. Не долго осталось до тех пор, пока сад снова будет полон шума жизни, и эта новость принесла мне больше мира, чем я ожидала. Мне понравилось, что это начало, а не конец.
Но моя радость долго не продлилась, и с рывком я остановилась, когда узнала надменный голос Эласбет, идущий из открытого окна в кухне. Эласбет? Что, черт побери, она здесь делает, и тем более с Лэндоном?
– Она – демон! – воскликнула Эласбет, ее тон был обвинительным. – Твой отец создал ее!
– Он не создал ее. Он помог ей выжить. Это другое. – Голос Трента был мягким от гнева, и я осталась там, где была, моя рука тянулась к задней двери, колеблясь.
– Это может убить тебя, если всплывет, – выдохнула она, и я застыла.
– Это угроза? – Голос Трента был жестким. – Ты уверена, что хочешь сделать это? Снова?
Лэндон откашлялся, но слова были произнесены. Дерьмо на тосте. Трент был безжалостным, практически таким же, как Дженкс. Когда-то тот помешал мне убить Ника, утверждая, что он хотел одну чистую вещь в своей жизни — меня. Тогда я согласилась, что убийство Ника оставит на мне отметку «для ада», которую я не хотела, но Трент... Он чувствовал, как будто он уже был потерян и этих меток «для ада» у него уже было вдоволь.
И Эласбет только что бросила ему вызов.
Почему она здесь? Почему именно сейчас? Грохоча крыльями Дженкс приземлился на ручку двери, вероятно чтобы не дать мне войти.
– Эй. Подслушивание – моя прерогатива, не твоя, – сказал он.
– Ш-ш-ш, – потребовала я, наклоняясь к открытому кухонному окну.
– Ты вынуждаешь нашу дочь связываться с демоном! – воскликнула Эласбет. – Если бы ты был кем-то еще, Люси была бы моей согласно законам о жестоком обращении с детьми!
У меня отвисла челюсть, и я почувствовала, как побелела.
– Люси не волнует, кто такая Рейчел, – сказал Трент, его голос едва был выше шепота. – Я хочу, чтобы она росла в этом мире, и ей-богу Эласбет, если я узнаю, что ты что-то сказала Люси или Рэй о Рейчел, то я никогда не позволю тебе увидеть ни одну из них.
– Тогда... – Голос Эласбет задрожал. – Я думала... твоя позиция в зоопарке была совершенно ясна.
– Э, Эласбет? – произнес Лэндон, как будто ему не очень нравилась надежда, звучащая в ее голосе, собственно, также как и мне.
– Ты пыталась забрать ее силой, требуя, чтобы я продал тебе Люси за право первородства, которое уже было моим. Прекрати загонять меня в угол, Эласбет. Перестань пытаться контролировать ситуацию. Ты здесь не главная. Главный – я.
Чувство холода появилось в моем животе. Я знала, кем был Трент, на что он был нравственно способен, видела своими глазами, как он непосредственно пытался притворяться, что это было не так. Не позволяй себя обмануть, Эласбет. Не надо. Но... если Трент и Эласбет нашли способ быть вместе... Черт побери, именно поэтому она была здесь, подумала я, видя, как все между мной и Трентом так быстро заканчивается.
– Я просто хочу увидеть своего ребенка, – умоляла Эласбет.
Дженкс фыркнул, его пыльцы сместилась к сердитому апельсину.
– Какая маленькая нагленькая белочка.
– Думаю, в это трудно поверить, когда ты появляешься с Лэндоном, – сказал Трент, и я смахнула Дженкса с дверной ручки.
Дженкс взлетел, пораженный.
– Они еще не закончили! – запротестовал он, и я потянула дверь, таким образом, она скрипнула. – Рейч, ты должна поработать над шпионажем. Твой выбор времени отстойнее фейрийской пыльцы.
– Я должна войти туда, прежде чем он сделает что-то глупое, как снова поднять разговор о совместной опеке, – сказала я, и пикси захихикал. Внутри раздались шаркающие звуки. Я знала, что мое лицо было красным, и сделала медленный вдох, когда прошагала через заднюю гостиную, пытаясь убрать жуткий взгляд с моего лица, прежде чем вошла в кухню.
Но было очевидно, что я что-то слышала. Щеки Эласбет были ярко-красными против ее соломенных светлых волос. Она натянуто сидела за большим столом Айви, ее руки стискивали модный клатч, колени были сильно сжаты вместе, а кремовая юбка демонстрировала большой размер ноги. Ее пальто все еще было на ней, и оно соответствовало ее каблучкам. Если бы мне нужно было описать ее в нескольких словах, то это были бы такие слова: профессиональная, умная, классическая красота, – и вероятно именно в таком порядке. Коварная, бьющая в спину, корыстная – эти слова тоже были бы в этом списке.
На поверхности она была идеальной парой для совершенства Трента... кроме того, что он ее не любил. Это не имело значения прежде, но почувствовав вкус свободы, он сопротивлялся тому, чтобы вернуться к ней. Я почувствовала вспышку гордости, что я была частью этого. Но сейчас... Я не была уверена.
Как будто ощущая мои эмоции, Трент посмотрел на меня с того места, где он стоял у раковины. Повисла напряженность, когда простерлась тишина. Трент был необыкновенно раздраженным, и как только он посмотрел на нее, Эласбет, нахмурившись, поглядела на его повседневную обувь... потом на мои дикие волосы.
– Я чинила стену, – сказала я, не зная, почему я чувствовала потребность объясниться. – Лэндон, – добавила я, пытаясь не показывать мое отвращение.
Само собой разумеется, я не собиралась пожимать его руку, и я напряглась, когда молодой человек начал идти от холодильника ко мне, чтобы сделать это. Трент кашлянул, и Лэндон изменил свое движение, чтобы встать позади Эласбет, положив его никогда не работающие, загорелые руки на спинку ее стула. Центральный стол был более или менее между нами. Я предпочла бы, чтобы между нами пролегал континент. Боже! Я бы дорого отдала, чтобы знать, почему Трент достаточно доверял ему, чтобы сделать это.
Лэндон выглядел так, будто ему было неуютно, в сером костюме, который выделял его светлые волосы и зеленые глаза. Традиционная цилиндрическая шляпа присущая его профессии, указывающая на его иерархию в их духовенстве, омрачала его вид молодого бизнесмена, но в действительности также придавала ему экзотический вид. Я была уверена, что у него была еще более традиционная молитвенная шляпа под этим и, вероятно, в его кармане лежала лента. Я знала, что Трент сделал, хотя я редко видела его, если мы не попадали в беду, а этого не происходило почти три месяца.
Почему Эласбет и Лэндон здесь? Вместе?
Лэндон улыбнулся, но эмоция за этим чувствовались мертвыми.
– Рад снова видеть тебя, Рейчел.
Дженкс хихикнул, когда приземлился на висящую стойку.
– Могу поспорить, – сказал он шепотом, и вымученная улыбка Эласбет задергалась.
– Эласбет, – сказала я, затем потянулась к влажной тряпке на раковине, что убрать грязь с моих пальцев. – Я не ждала тебя. – Я тоже не собиралась пожимать ее руку.
– Я тоже. – Трент опустил голову к своему телефону, когда он что-то набирал. Я могла поспорить, что он писал Квену или Джону, чтобы удвоить безопасность девочек.
Эласбет встала, и я бросила тряпку в раковину, я застыла, когда она встала и протянула мне руку. Отлично. Мои руки были липкими от ткани, и я вытерла их насухо, пока она пересекала комнату.
– Прошу прощения за то, что так появилась здесь, – сказала она, и я смотрела на ее лицо, когда мы пожимали друг другу руки, и думала, что ее волосы выглядели фальшивкой, по сравнению с прозрачной тонкостью Трента, и ее голос потерял свою музыкальную интонацию.
Ее рука выскользнула из моей, и я ничего не сказала. В последний раз, когда я видела ее, она была в окружении десятка людей, использующих магию, и охранников с намерением насильно забрать Люси и Рэй. И при том, что Рэй даже не была ее ребенком.
– Ну, это почти столь же удобно, как найти голую фейри в постели у своего старшего сына, – ляпнул острый на язычок Дженкс, серебряная пыльца стекала и объединялась на столешнице как ртуть.
Глаз Эласбет дернулся, и она отступила на шаг назад.
– Люси – и мой ребенок тоже, – сказала она, ее взгляд метнулся к Тренту, когда тот со щелчком захлопнул телефон.
– Тогда ты не должна была требовать той варварской, устаревшей традиции в надежде, что я не смог бы с ней справиться, – сказал Трент, показав больше эмоций, чем он обычно разрешал себе. – Ты сама это на себя навлекла. И церковь не поможет тебе в этом. Это юридический вопрос, а не моральный.
Лэндон откашлялся.
– Возможно, мне следует вернуться позднее.
– Или вообще не возвращаться, – сказала я разбито. Я могла понять это заклинание. Мне не была нужна магия эльфов. Мне было нужно, чтобы кое-кто в безвременье поднял чертову трубку!
– Э… – Трент подстраховался, обойдя боком до тех пор, пока он не смог коснуться моей поясницы. На лице Эласбет тоже высветилась незначительная паника… но по абсолютно другой причине.
– Пожалуйста, – сказала она с широко распахнутыми глазами. – Я спросила Лэндона, могла ли я поехать с ним. – Ее взгляд упал на руку Трента, касающуюся меня, и она с трудом сглотнула. – Ты не отвечаешь на мои звонки, отказываешься от любого разговора, говоришь, что я форсировала события, ну, в общем, это ты вынудил меня!
Я больше увидела вздох Трента, чем услышала его, но то, что привлекло мое внимание, было кислым выражением лица Лэндона. Это было интереснее, чем наблюдать за мольбами Эласбет; у него, казалось, был в этом интерес. Мои брови поднялись, когда я внезапно поняла этот интерес. Не Эласбет напросилась эту встречу между Лэндоном, Трентом и мной. Она была с Лэндоном, когда ему позвонили. Она была с Лэндоном.
Ой-ей-ей, подумала я. Должны же быть пределы тому, как далеко нужно пасть в поиске власти, но если «принц эльфов» пал, возможно, главный религиозный лидер был хорошей заменой.
– Я приношу извинения за свои действия в зоопарке, – сказала Эласбет, умоляя равнодушного Трента. – Это подвергло опасности обеих девочек и было глупо, но ты даже не выслушал меня!
Дженкс фыркнул.
– Как будто ты могла как-нибудь навредить им, пока я был рядом.
– Это было неправильно. Я была в отчаянии, – сказала Эласбет. – Люси – мой ребенок! Я не знала, чем рисковала, когда втянула тебя в это. Я люблю ее. Пожалуйста! Я сделаю все что угодно.
Все что угодно? Я уронила руки.
– Возможно, ты должен поговорить с ней, – предложила я, ненавидя себя за то, что просто произнесла это, но я знала, что я бы никогда не остановилась, пока не вернула своего ребенка, если бы его у меня забрали. Это, и, к тому же, я и не думала, что Эласбет отдаст что угодно, а когда она заартачится, Трент мог сказать ей, убираться навсегда.
Трент повернулся ко мне, его рука покалывала на моей талии.
– Я думал, что ты будешь против этого, – сказал он, и Эласбет быстро вздохнула, надежда в ней почти причиняла боль.
– Я не против, нет, – сказала я, когда глаза Лэндона сузились, поскольку он понял, насколько мы с Трентом были близки, как пара. – Но я не хочу оглядываться через плечо всю свою оставшуюся жизнь. Люси и Рэй тоже не должны. Узнай, что она хочет.
– Конечно, я хочу! – Модные каблучки Эласбет встали на соль, оставшуюся от круга на линолеуме. Ее глаза горели, и единственная вещь, которая не давала мне вышвырнуть ее отсюда, состояла в том, что она любила дочь. Она была хитрой женщиной.
– Я не доверяю ей, – мягко сказал Трент, его руки теперь держали мои. И Эласбет и Лэндон видели больше, чем я хотела, но я наклонилась к нему, вынудив себя больше открыть наши отношения. Мы скрывали наши чувства от себя и общественности так долго, что было трудно показывать их кому-то еще.
– Если она серьезно относится к присмотру за девочками, то она, чертовски хорошо, передвигаться по Цинциннати, – сказала я.
Дыхание Эласбет стало испуганным.
– Цинциннати! – сказала она, ее лицо покраснело. – Я не передвигаюсь по Цинциннати.
Громкий гул крыльев Дженкса раздался от висящей стойки, и я клянусь, Трент почти улыбнулся, когда он легонько сжал мои пальцы и отпустил. Позади нее Лэндон потер пальцами висок. Я почти могла увидеть отвращение, идущее от женщины, но Трент уже ухватился за идею, и только потому, что Эласбет она не понравилась.
– Я думала, что ты сказала «что угодно». – Я уткнулась плечом в Трента, чтобы показать, что мы едины. – Дешевый разговор, который мог бы показать, почему ты все это делаешь.
Ее аккуратно накрашенные губы разошлись в негодовании, и со стойки захихикал Дженкс. Эласбет нахмурилась на него. Ее пальцы сжались в тугой кулак, и я была рада, что она не знала много магии.
– Трент, возможно, мы можем прогуляться, – натянуто произнесла она, явно желая оказаться с ним один на один, чтобы склонить его на свою сторону, при условии, что меня не будет рядом, и я не смогу склонить его обратно.
Плечи Трента резко опустились, когда он понял, что оказывался перед необходимостью разбираться с Эласбет вместо того, чтобы помогать мне с заклинаниями.
– Я не оставлю Лэндона наедине с Рейчел.
– Я буду в порядке, – выступила я, и слабая, но реальная улыбка смягчила его черты лица.
– Я не о тебе волнуюсь, – сказал Трент, и беспокойство появилось на лице Лэндона. Трент прошел мимо меня с ароматом корицы и вина. – Мы можем поговорить в задней комнате, – сказал он, беря Эласбет под локоть.
– Там не очень приватно, – выступила Эласбет, но она пошла. – Я бы прогулялась.
Трент поглядел на меня через плечо.
– Да, я знаю, – пробормотал он, явно удивленный, что я так хорошо справлялась с этим. Они вышли, хорошо смотрясь вместе, лучше, чем мы с Трентом. Медленно моя ревность развилась в вину. Я не сама саботировала мои отношения с Трентом, подумала я, проклиная себя, когда их голоса переплетались друг с другом.
Никто не хотел, чтобы мы с Трентом были вместе: ни эльфы, ни демоны, никто. Я не дала бы и крысиного хвоста за это, но чувство вины... Видеть Эласбет здесь, умоляющую возобновить ее общение с ребенком? Я ничего не могла сделать к великому плану Трента по дальнейшему спасению его людей, а он был так чертовски хорош в этом. Если бы был шанс, что он и Эласбет могли добиться успеха, то я должна была позволить этому случиться… только ради девочек.
Но это было больно.
Дженкс завис, ожидая указаний, и я кивнула, чтобы он следовал за ними. Он бросился прочь, и мое внимание переключилось, чтобы найти, что Лэндон поймал движение. Не волнуясь об этом, я пожала плечами.
– Почему Лэндон не должен хотеть быть один на один с Рейчел? – слабо сказала Эласбет.
– Он пытался убить ее, использовав Богиню.
Эласбет ахнула, и, услышав это, Лэндон беспардонно хрустнул суставами, когда он сел боком к столу и снял свою цилиндрическую шляпу с головы, показав короткие, спутанные волосы. Не было никакой ритуальной шапочки, но она, возможно, была в вершине церемониальной шляпы.
– Дженкс? – раздался громкий голос Трента. – Убирайся.
– Ой, вечно любящий жабью мочу, – пожаловался пикси, когда он влетел обратно в прихожую, смущенная зеленая пыльца сыпалась с него. – Откуда ты узнал, что я там?
– Вон! – повторил Трент, и Дженкс усмехнулся мне и исчез через прихожую в святилище. Он, скорее всего, отправился подслушивать через дымоход, но, по крайней мере, у Эласбет была иллюзия уединения.
Холодный кофейник стоял на столе, с дюймом старого варева в нем. Я не собиралась ничего предлагать Лэндону. То, как он обманул меня, слив мой разум с богиней оставило гадкое послевкусие в моем рту.
Лэндон, казалось, собрался, когда приглушенные, музыкальные голоса Эласбет и Трента растворились во взлете и падение звука.
– У тебя хорошее место для чар. Ты здесь и готовишь?
Мое внимание переместилось к нему.
– Не одновременно.
Клацнув зубами, Лэндон передвинул ноги.
– Бис рядом?
Я кивнула, глядя на потолок.
– Он спит, но иногда просыпается. – Особенно, когда я расстроена, но Лэндон уже это знал.
Из задней комнаты раздался голос Трента.
– Я готов умереть за безопасность Люси. Я не собираюсь продавать ее тебе за чуть меньший шантаж или возвращение моего положения. У тебя нет ничего, что я хочу, Эласбет. Привыкни к этому.
Боже мой, Трент мог быть черствым, когда ситуация призывала к этому, и я поставила локти на стол из нержавеющей стали между Лэндоном и мной.
Дэвид когда-то сказал мне, что я спасла жизнь Тренту, не тогда, когда была в его службе безопасности, а заставив его вырастить, понять любую цену перспектив, что потребности одного не перевешивали потребности многих, что конец не оправдал средства. Я видела это. Черт, я жила у него в качестве норки, пойманная в ловушку в его офисе, наблюдающая, как он убивает своего главного генетика, чтобы сохранить его тайны и денежные потоки. Но он убивал себя. Благодаря мне, если верить Дэвиду, это спасло его жизнь, потому что, как сказал Дэвид, он не собирался заставлять мир переживать другого Каламака, склонного к превосходству эльфийской расы. Возможно, Лэндон поднялся, чтобы выполнить ту роль вместо него, и я задушила дрожь от мысли, что, там, где у Трента была совесть, у Лэндона была пустота.
– Почему ты здесь, помогаешь мне?
Лэндон поднялся, его настроение было сдержанным, когда он взял книгу, которую принес Трент, чтобы посмотреть на нее.
– Трент сказал мне, что думает, что немертвые выйдут на солнце, если они вернут свои души. Я склонен согласиться с ним. Думаю, что это уместно, дать вампирам то, что они хотят, и это вызовет их конец. Я не против – быть частью этого. – Он заколебался, и мое сердце заколотилось от его неподвижности. – У меня возникает вопрос, почему ты делаешь это, если думаешь, что это заставит их совершить суицид?
– Поскольку жизнь Айви важнее одного паршивого вампира, который уже на пути к уничтожению. – Встревожено я нарисовала водяной знак на столе. Страх, что вампиры выместят свою месть на нас с Айви, если все пойдет не тем путем, которым они хотели, никогда не уходил далеко от моих мыслей, окрашивая мои надежды… и мои решения.
Лэндон издал глубокий гортанный звук, и я подскочила, когда он резко закрыл книгу.
– Чары Трента не сработают.
– Почему? – сказала я, мне не понравилось, что он меня напугал.
– Потому что в нем используется остаток ауры, оставленный в уме и теле, чтобы удержаться, а немертвые полностью испачканы аурами, которые они принимают, чтобы выжить.
Это было точно то, что сказал Трент, и, морщась, я остановила себя от лизания чьих-то ботинок.
– У тебя есть другой путь?
Лэндон перевел свое внимание от мягкого разговора в гостиной.
– В теории. Этому заклинанию несколько тысяч лет. Я никогда не слышал, чтобы кто-то его испробовал.
Он врал. Я могла это сказать по тому, как он стоял.
– Так... это черное заклинание? – спросила я. Эльфы отказывались называть свои заклинания черными и белыми… но белые заклинания никогда не выходили из моды. – Я не буду никого убивать.
Его взгляд переместился, дразня.
– К счастью для тебя, ты имеешь дело с людьми, которые уже умерли.
О, Боже. Это было черное проклятие.
– Что оно делает? – спросила я, мой желудок сжался. Я могу сделать это, не доверяя ему. Черт, раньше я работала с демонами.
Лэндон двигал книгу между нами так, пока она не оказалась вровень с краем квадратного стола. Он думал, и мое недоверие углубилось.
– В теории? Оно прикрепляет душу старика новорожденному. Это, как говорили, использовалось, чтобы расширить наше коллективное знание за пределами могил. – Он поднял глаза, сжав челюсти. – Я напишу его для тебя.
– Дай угадаю. Ты должен уничтожить душу новорожденного, чтобы сделать это. – Да, у демонов, вероятно, была версия этого. Мерзко. Было просто мерзко, что могла творить магия.
С покрасневшей шеей, он ничего не ответил, затем, наконец, повернулся, чтобы вынуть несколько листов из принтера Айви.
– В значительной степени, – сказал он, когда взял ручку из своего кармана и начал делать набросок пентаграммы, поскольку я могла нарисовать только смайлик. – Оригинальная душа должна быть насильственно вырвана из тела, а старая душа вставлена на ее место. В большинстве случаев у получателя случался психоз, который только добавлял мистики тому, кто тогда был первосвященником, я предполагаю. – Он всматривался в мое лицо, читая мое отвращение. – Я действительно говорил, что нет никакого отчета о том, что это заклинание выполнялось в течение нескольких тысяч лет.
– Но ты все еще знаешь, как его сделать, – обвинила я.
– Тебе не повезло с этим, – ответил он. – Ты не можешь заставить душу спонтанно присоединяться и надеяться, что она приживется, даже если это его собственная душа и его собственное тело. Она ушла однажды и уйдет снова.
Он был прав, и я попыталась не выглядеть настолько задумчивой. Мне в голову пришла мысль, что он мог дать мне черное проклятие в надежде утопить меня им. Знать черную магию было законно, а вот творить – нет. И разрушение души новорожденного, таким образом, чтобы старик снова мог жить, было почти столь же черным, каким и казалось.
– Неудивительно, что демоны ненавидят вас, – сказала я шепотом.
– О, мы собираемся сравнить прошлые злодеяния теперь? –  сказал он, как раз когда начал писать список компонентов около пентаграммы.
Я качнула бедром и посмотрела на него; его манера письма была такой же строгой, как и его одежда.
– Воровать здоровых младенцев и заменять их своими собственными, дефектными, довольно противно.
– Как и тысяча лет рабства. Или создание разновидностей для вашего собственного удовольствия, того, которое требует актов извращенной жестокости, чтобы выжить, действий, совершенных с людьми, которых вы любите.
Он говорил о вампирах.
– Не хуже, чем уничтожение врага, нападая на его нерожденных детей.
Лэндон прекратил писать.
– Они первыми это сделали.
Но кто действительно знал правду? Я не могла решить загадку две тысячи мертвых лет.
Резким движением, Лэндон передал бумагу мне. В списке было сочетание растений, объектов и оборудования лей-линии, разработанного, чтобы совместно использоваться: кровь; яичный белок колибри; шелк паука, взятого на восходе солнца; сок осины; медная лента Мёбиуса[1]; шелковый шарф; соль… вероятно, для того, чтобы нарисовать пентаграмму… и знакомая фраза латыни. Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da.
У меня отвисла челюсти, и волна разобщенности затопила меня, когда слова поднялись в моем уме.
– Эту фразу Трент раньше использовал, чтобы переместить мою душу, – сказала я, мой голос звучал пустым, как будто снаружи меня.
Лэндон нахмурился, фактически мне пришлось дважды моргнуть, чтобы осознать все.
– Трент сделал это? Ты разыгрываешь меня?
– Не в этот раз, – заверила я его. – Но он держал мою душу в бутылке в течение трех дней, в то время, как моя аура восстанавливалась. Я помню слова.
Ta na shay cooreen na da. Они текли через меня, и я схватилась за стол, как будто это не было реально. Я была поймана в ловушку в своем разуме, стояла на этом самом месте, делала печенье, которое исчезло тогда, когда мы с Трентом стали работать вместе – символ того, что мы объединили наши умы, таким образом, он мог вытащить меня наружу.
– Каламак поместил твою душу в бутылку? – сказал Лэндон с очевидным недоверием.
Я быстро задышала, будто забыла, как это делать.
– Моя аура была сожжена, когда я боролась с Ку’Соксом. Мой разум думал, что я была мертва, и он держал меня на жизнеобеспечении, пока мое тело не восстановилось, а аура не стала достаточно сильной. – Потребовался поцелуй, чтобы рассеять чары и «разбудить принцессу» от спасительной комы, потому что это было очень старое заклинание. Я начинала думать, что именно тогда, я полюбила его.
О, дерьмо. Я люблю его.
Понимание с силой ударило меня. Мои колени зашатались, и я схватилась за стол, когда поднялся скачок эмоции. Я любила Трента. Несомненно, я думала об этом и раньше, но теперь, после того, как я увидела его с Эласбет и предоставила ему безрассудный шанс исправить испорченные отношения с ней, я знала, что это правда. Черт побери, это было не так, как должно было произойти. Это должно было быть романтично, с цветами и солнцем или лунным светом, с его прикосновением к моему лицу и со смешивающимся ароматом наших волос, когда мы целовались. Но нет. Это было тогда, когда я стояла в моей кухне перед человеком, которого я ненавидела, и слушала приглушенный голос мужчины, которого я любила, когда он убеждал свою бывшую справиться с собой и играть по его правилам.
Могло ли это означать, что это на сей раз могло продлиться.
– Рейчел? – сказал Лэндон, и я встряхнулась.
– Он лучше владеет магией, чем ты думаешь. – Опустив голову, я схватилась за колени. Любовь не должна быть страшной, но каждый раз, когда я влюблялась, моя жизнь развалилась. Я не хотела, чтобы что-нибудь изменилось, но как я могла остановить это?
– Он должен быть, – пробормотал Лэндон, смотря на меня так, будто пытался выяснить, почему я витала в облаках. – Те же самые слова? Ты действительно в этом уверена?
Подумай об этом позже, Рейчел.
– Они кружились в моей голове в течение трех дней. Что они означают?
Опустив голову, он зачеркнул и переписал что-то.
– Большая часть из этого должна привлечь внимание Богини.
Отлично.
– А остальные?
– Я не знаю.
Было вероятнее, что он просто не хотел говорить мне. Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da. Эти слова висели в моих мыслях, словно медленно набирающий силы шепот понимания.
– Она – демон, – сказала Эласбет из задней гостиной, ее голос прорвался через монотонный унылый гул в моем уме, где ничто иное не могло. – У тебя есть какая-то идея, что говорят люди? Это означает «возможности нашего ребенка на успех»?
– Люси все равно, – ответил Трент. – Почему тебе нет?
Лэндон откашлялся, передвинув свой эскиз через стол, таким образом, я видела его правую сторону. Ему было неудобно, и я не думала, что это было из-за Эласбет и Трента. Я бы не хотела, чтобы он был увлечен каким-то заклинанием, которое он должен был помнить, но было не похоже, что у меня был выбор.
– Обрати внимание, – сказал мужчина, врываясь в мои мысли, будто он был озабочен своими навыками. – Я согласился помочь тебе, но я не буду этого делать, если кто-то узнает, что я был здесь с Эласбет и помогал ей упрашивать Трента дать ей право видеться с ее первенцем.
– Конечно. – Его щетина начинала показывать, и я могла почувствовать запах холодной пластмассы аэропорта на нем над его слабым древесным ароматом. Отстранившись, я посмотрела вниз на проклятие. – Родители знают, что ты делал это, или ты тоже просто воровал младенцев?
Лэндон выпрямился, ширина стола находилась между нами.
– Ты хочешь стать ответственной за грехи твоих предков? Просто продолжай бросать камни, Морган. – Выражение его лица было закрытым, он осмотрел меня сверху донизу. – Предполагаю, что ты можешь засунуть душу в бутылку?
Я просмотрела заклинание, думая, что оно выглядело легким. Но большинство плохих чар выглядели таковыми.
– Да. – Мне не нравилось доверять Лэндону, и его воспоминание напомнило о чарах, но он действительно хотел положить конец вампирам.
– Хорошо. – Он склонился над прилавком и ткнул своим карандашом в инструкции. Я знала то мгновение, когда он поймал мой запах, потом замер, затем снова задвигался. – Э, призыв заклинания к удалению оригинальной души из здорового тела. Я пропустил ту часть.
– Ты имеешь в виду убийство ребенка, – подсказала я, и он уставился на меня, пока я не отвела взгляд.
– Шаг первый, – сказал он сухо. – Нарисуй пентаграмму на квадрате шелка солью. Если сможешь соответствовать шарфом цвету оригинальной ауры получателя, то это еще лучше.
– Я спрошу Нину, если она знает, – сказала я, убирая прядь волос за ухо.
– Шаг второй, помажь концы пентаграммы соком и сделай то же самое с подошвами ног получателя.
– С помощью чего? – прервала я, ужасаясь, когда подняла глаза и нашла его слишком близко. – Получатель вампир, что, должен лежать? – Это было не хорошо. Слишком много переменных нужно было запомнить, и он явно не слишком много практиковал магию, чтобы знать то, что было важно, а от чего можно было уклониться. – Ты уверен, что нет книги, в которой это было написано?
– Нет. – Его голос был напряженным. – Я не страдаю склерозом. У меня с памятью все хорошо.
– У тебя с памятью хорошо? – обвинила я, а в задней комнате внезапно повисла тишина. – Ты сказал, что никто не делал этого около тысячи лет. Откуда тебе знать, правильно ли это или нет?
– С заклинанием все нормально, – сказал он, его лицо было красным от злости. Он врал; они делали это заклинание в дьюаре чаще, чем хотели признавать… и у меня это вызывало отвращение.
– Тогда, что мне использовать, чтобы помазать шарф и его ноги? Свой палец? – спросила я придирчиво. Причиной того, что это не было записано, вероятно, было «правдоподобное отрицание». Тебя не могли отдать под суд за черные чары, если не было никаких письменных доказательств.
– Э-э-э, я думал об осиновом прутике, – сказал он, и я вынула ручку из его руки и добавила его к списку. – Я уничтожу это прежде, чем уеду, – сказал он, имея в виду бумагу.
Нет, ты этого не сделаешь, подумала я, но была достаточно умна, чтобы не произнести это вслух. Черт побери все до Поворота и обратно, люди были дерьмом. Как можно уважать группу, которая жертвовала младенцами, чтобы удлинить свои собственные жалкие жизни?
– Осиновый прут, – сказала я, сжав ручку в осуждающей хватке. – Ну и что?
Лэндон недоверчиво следил за мной, и я саркастично улыбнулась ему.
– Ты делаешь то же самое с яичным белком, мажешь сначала пентаграмму, а затем ладони получателя.
– Используя ту же самую палочку? – предположила я, и он кивнул, покраснев. – Я могу использовать куриное яйцо?
– Нет, если хочешь, чтобы это сработало, – пробормотал он, и я приняла это в качестве факта. Яйца были символом возрождения, но майя раньше считали, что колибри были душами воинов и делали связь еще ближе. Я могла, вероятно, купить одно в особом магическом магазине.
– Таким образом, дай я предположу, – сказала я, притягивая к себе бумагу. Это выглядело забавно, видеть явно старое заклинание на новой белой бумаге. – Шаг три, нужно помазать точки пентаграммы и его лоб его собственной кровью?
Он поморщился, переступив с ноги на ногу.
– Я бы использовал ту же самую палочку снова.
– И что потом?
Лэндон колебался, как будто только теперь пытаясь решить, давать мне эту информацию было хорошей идеей или нет.
– Что потом, Лэндон..? – пропела я, и он потянул бумагу обратно к себе.
– Скатываешь шарф в цилиндр и проводишь им через ленту Мёбиуса. Обе петли.
Большая лента Мёбиуса, проверить. У меня была одна. На самом деле у меня было две ленты.
– Из чего ее сделать? – спросила я, и я почти увидела, как он себя пнул.
– Дерьмо, я забыл эту часть, – пробормотал он. – Медь. Да, из меди.
Мои пальцы барабанили по столу.
– Знаешь что? Думаю, я просто пойду в библиотеку и найду хорошее заклинание реинкарнации. У меня будет шанс.
Лэндон уставился на меня.
– Я знаю, как это сделать.
– Ты уверен? – отрезала я, и мы оба уставились в сторону прихожей на хохот пикси. Там никого не было, но крошечный след пыльцы пикси сыпался вниз.
Лэндон свернул бумагу, ясно готовый выкинуть ее и пойти домой. Это была приманка, из-за того, что он был один из тех, кто победил вампиров, и это удерживало его здесь и представляло его честным.
– Большая часть из этого всего – только чтобы привлечь внимание Богини. Это мысль, которая имеет значение.
Я вздрогнула от упоминания о Богини. Тритон уверяла меня, что мистики и сама Богиня не узнали бы меня, даже если бы я стояла в лей-линии и звала ее, но не называла ее Богиней, потому что она была бессильна.
– Хорошо, провести пентаграмму через ленту Мёбиуса. А что потом?
Моя внезапная смиренность подстрекала настроение Лэндона, и я нахмурилась, когда он засунул бумагу во внутренний карман и пошел, чтобы взять свою шляпу со стола.
– Шарф находит нейтральный поток медных ионов, которые он забирает, поэтому теперь ты можешь вытряхнуть соль и накинуть шарф на лицо получателя, на пятно крови прямо на лбу, где ты помазала его. Оттуда ты просто открываешь контейнер, содержащий душу. Произнесение фразы вынет ее, и душа должна пойти к телу и встать на место. По крайней мере, пока он снова не умрет. Сожги шарф, чтобы разрушить путь и воспрепятствовать тому, чтобы душа сбежала из тела.
Он надел свою шляпу, явно готовясь уйти. Я кивнула, мне все еще было неудобно, он, возможно, преднамеренно что-то забыл.
– Ты так и не сказал, куда вписывалась паутина.
– О! Верно. – Он заколебался у арки. – Раскинь ее на плечах для защиты от агрессивной души.
Агрессивная душа. Да, я сталкивалась с парочкой из таких прежде, но Ал не использовал паутину, чтобы помочь защититься от них. Задумавшись об этом, я никогда не видела паука в безвременье, и я думала, что это было жалко, что эльфы и демоны загрязнили свой мир настолько, что даже паук не мог выжить.
– Эласбет, ты голова? – прокричал Лэндон, когда он оказался на пороге между кухней и прихожей, и я слышала, как она спросила его на мгновение. Хмурясь, Лэндон прислонился к арочному проему.
– Ты уверен, что не хочешь добавить что-либо еще? – сказала я, пытаясь не смотреть на карман, куда он положил заклинание. Я хотела его, я очень сильно хотела заполучить его.
– Нет. – С кислой миной он изучил гостиную, затем двинулся вперед. Быстро шагая, он прошел три шага, пристально глядя, когда он вытянул бумагу из своего внутреннего кармана, жестоко упрекая меня ей. Я подскочила, когда он потянул линию и бросил комок в раковину,  поджигая его одним словом.
Сын ублюдка, подумала я, морщась на внезапные шаги обуви по коридору. Трент остановился, когда увидел, что Лэндон стоял рядом с огнем у раковины, и он облегченно выдохнул. Каблучки Эласбет затараторили позади него, она вошла с пальто через руку, и Трент нахмурился.
– Спасибо за вашу помощь. Вы оба улетаете отсюда сегодня вечером, правильно? – спросил Трент, явно стремясь к тому, чтобы они ушли.
Лэндон хихикнул, включая воду, чтобы смыть даже пепел в канализационную систему и подальше от меня.
– У меня есть бронь в отеле «Цинциннати». Эласбет сказала мне, что это единственный достойный для проживания отель в этом городе.
– Даже если персонал груб. – Настроение у Эласбет было не очень хорошее, но и не очень плохое. Трент, должно быть, дал ей что-то, но я могла поспорить, что это ей дорого стоило. Внезапно я почувствовала себя так, будто нами обоими манипулировали, даже если мы пригласили их.
– У тебя есть все, что нужно? – спросил Трент, и я кивнула. Чем более удовлетворенными Эласбет и Лэндон становились, тем более неловко я себя чувствовала. Технически это не было проклятием, если я не должна была никого убивать, чтобы сотворить магию. Не было никаких признаков, что для этого требовался прямой контакт с Богиней, чтобы сделать проклятие, но он, возможно, пропустил это. Он так делал и раньше.
С неестественной улыбкой Эласбет повернулась к Тренту.
– Спасибо, – сказала она, и мой пульс участился. – Я буду на связи, как только получу постоянный адрес.
Мое выражение лица застыло. Дерьмо на тосте, женщина переезжала в Цинциннати. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Почему я согласилась на это? Почему это звучало хорошей идеей?
– Я буду ждать твоего звонка. – Трент положил руку ей на плечо и холодно поцеловал ее в щеку на прощание. Мой живот напрягся. Я знала, что выдала себя, когда Эласбет наклонилась, принимая это, она посмотрела меня в глаза, и насмешка появилась на ее тонких, красных от помады губах. Поднялась напряженность. Лэндон тоже явно не был счастлив. Я – дура. Моя чистая совесть не согрела бы меня ночью, не обняла бы меня, когда я плакала, не улыбнулась бы, когда я шутила.
– Лэндон, – сказала Эласбет, когда она протянула свое пальто ему, и он медленно переместился, чтобы накинуть его ей на плечи.
– А теперь до свидания, – сказала я, когда прислонилась к столу и попробовала не поморщиться. – Спасибо за ворующее души заклинание.
В пальто Эласбет выразительно ждала момента, чтобы Трент проводил их к двери, но когда он проигнорировал их, она развернулась на пятках и направилась прочь, стуча каблучками по деревянному полу. Лэндон покачнулся, чтобы нагнать ее, копаясь в кармане в поисках ключей от машины.
Душ из пыльцы пикси просеялся вниз с висящей стойки. Я не знала, что Дженкс был там, но я не была удивлена, когда он показал Тренту большие пальцы и вылетел за ними.
Трент тяжело вздохнул, и вместе мы слушали, как каблучки Эласбет настойчиво стучали по полу в святилище.
– Эта женщина что-то замышляет, – сказала я мягко, и Трент внезапно и неожиданно обнял меня.
– О, Боже, – почти простонал он, его руки сильно сжали меня, когда я хотела переместиться. – Думаю, что ты – единственная, кто не дает мне сходить с ума. Ты и девочки.
Но он поцеловал ее.
– Правда? – пробормотала я. На фасаде хлопнула дверь, заставляя занавески у раковины заколебаться.
Затаив дыхание, он кивнул, все еще глядя в потолок, как будто слова, которые он хотел сказать, были отпечатаны там пыльцой пикси.
– Когда, кажется, что все влияет на нас, и нет никакого легкого ответа, я спрашиваю себя: это принятое решение приведет меня ближе к тебе или дальше от тебя? А потом это и так понятно. Даже если это не имеет смысла в другое время.
Он думал, что это сблизит нас? Мое сердце заколотилось. Он имел это в виду поцелуем, когда показал его, но страх все еще держался. Эласбет возвращала обратно все, что я игнорировала, все, ради чего Трент работал всю свою жизнь и лишился из-за меня, все, что его отец начал, все, с чем я не могла ему помочь, а она могла. Я ничего не могла поделать, когда вспышка боли загорелась в моем сердце. Я люблю его. Теперь я могу сказать это.
– Ты собираешься позволить ей видеться с Люси? Трент, это так опасно.
– Это была твоя идея, – выдохнул он, притягивая меня ближе, таким образом, моя голова уткнулась ему в плечо, и я могла почувствовать каждый дюйм его тела, прижатый ко мне. – И все-таки ты права. Было бы опаснее не делать этого, – сказал он, его слова заставили мои волосы переместиться. – Кроме того, я зол, а не жесток, и я уверен, что теперь Эласбет осведомлена о том, что она сделала ставку и потеряла, небрежно бросив мне вызов «все или ничего». Если она захочет увидеть Люси, она пойдет на все жертвы, которые бы она принесла, если бы вышла за меня замуж. Это, во-первых. Но теперь все, что она получит – это быть частью жизни Люси, но не моей. Она будет ненавидеть Цинциннати за те вещи, которые я люблю в нем. Моя месть – полна.
Он дает ей шанс выполнить свою изначальную роль, подумала я, напряженность сжимала меня. Трент не рассматривал это как путь для Эласбет обвести его вокруг пальца, но я так думала.
Трент сжал меня, но я не могла выйти из своего испуга. Он возвращал кусочки в игру, чтобы попытаться вернуть свое положение. Я знала, что он не пожертвует мной, чтобы добраться до конца, но не было никакого другого способа, чтобы он мог сделать это, если я была рядом с ним… и когда-нибудь он бы это понял. Он стал бы холодным, равнодушным. Я видел его таким прежде.
– Я не доверяю Лэндону, – сказала я, чувствуя, как мое дыхание возвращается от него, поскольку мои пальцы чертили линии на его спине. – Я не доверяю Эласбет, и я, конечно, не доверяю им обоим. Как только мы перестанем быть полезны Лэндону, и она поймет, что не получит то, чего хочет, она попытается усилить опеку более постоянным средством, ты знаешь это, правильно?
Трент позволил мне отступить, избегая ответа. Черт побери, он действительно знал, и все же он давал ей этот шанс, ей только оставалось вонзить нож ему под ребра.
– Трент…
– Ты думаешь, чары Лэндона сработают? – прервал он.
Он все еще держал меня, и я прижалась к нему.
– Мне не нравится использовать чары, которые устно передавались в течение двух тысяч лет, – сказала я, затем добавила, – Но думаю, что они достаточно использовали их, потому что Лэндон помнил все правильно, чары будут работать. Ты действительно уверен, что у тебя ничего нет в библиотеке? Он может подставить нас. То заклинание может забрать наши души, кто знает.
Его ободряющая улыбка только сильнее взволновала меня.
– Он хочет положить конец вампирам больше, чем тебе или мне. Мы можем доверять этому.
– Таким образом, мы в безопасности, пока немертвые вампиры не мертвы. Вероятно, мне нужно записать это прежде, чем я забуду. – Я неохотно потянулась от него, чтобы взять со стола Айви карандаш и бумагу. – Даже если это будет написано моим корявым почерком, а не его.
– Думаю, что все есть у Дженкса, – сказал Трент, глядя в сад. – Дженкс! – прокричал он, заставляя меня дернуться. – Где заклинание?
С ручкой в руке я повернулась от стола, чтобы увидеть, как Трент тянется к висящей стойке, чтобы повернуть несколько висящих горшков, как будто вытряхивая что-то оттуда.
– Ты попросил, чтобы он скопировал его? Почему я не подумала об этом?
– Потому что ты… – Выдохшаяся пыльца пролилась из одного горшка, покрыв Трента серебром. Он чихнул, пропустив клочок бумаги размером с почтовую марку, теперь опускающийся на пол. Это должно было быть скопированное заклинание, и я взяла его, узнав почерк Дженкса и глиф пентаграммы. – Вот оно, – сказал он, видя бумажку в моей руке и улыбаясь. – Потому что ты не привыкла к контакту с государственными служащими, которые замаскированы как религиозные лидеры.
Я заулыбалась.
– В последнее время я говорила тебе, насколько ты замечательный? – Я потянула его за пояс брюк, снова притягивая его к себе. Мои руки обвили его шею, и я посмотрела ему в глаза, держа скопированное заклинание в одной руке, а пальцами другой руки, играя с волосами на его затылке, потягивая их, пока не смогла просто коснуться его заостренных ушей. Сердечная боль охватила меня. Сколько времени я могла держаться за него? Год? Два?
– Неоднократно, но я готов услышать это снова, – сказал он, в его глазах читались возможности, когда он наклонил голову и наши губы встретились в поцелуе.
Эмоции озарили меня, жар покалывал, проходя от наших губ вниз к моему животу, все это было слаще от знания, что это не могло длиться вечно. Я сжала руку в его волосах, и его дыхании перехватило от сильного желания. Он притянул меня ближе, его руки на моей талии почти отрывали мои ноги от пола. Кухня, подумала я, когда ударилась спиной о столешницу, и его рука залезла мне под рубашку, его пальцы, гладкие и требовательные, прослеживали путь по моей коже. Кухня, казалось, приводила нас обоих к спешке?
Я открыла глаза, когда наши губы разделились, но покалывание, которое он начал, заставило меня двигаться против него, в то время, как его вечно подвижные руки искали, поднимаясь и намекая на мою грудь, и посылая новые покалывания вниз по моему позвоночнику.
– Ты знаешь, что делать, когда думаешь обо мне, а? – сказала я, думая, что это была одна из самых очевидных вещей, которые кто-либо когда-либо говорил мне, заставляя меня чувствовать себя любимой и нуждающейся в то же время.
– Всегда, – выдохнул он, глядя на мои губы.
– О чем ты теперь думаешь? – поддразнила я.
– Я пытаюсь вспомнить, почему ты не сближалась со мной, – сказал он, и мы медленно затихли, прижимаясь друг к другу и стоя, чтобы просто быть.
Потому что я не могла снова испытывать такую боль, подумала я, неспособная сказать это. Потому что это счастье не может длиться вечно. Потому что я люблю тебя. Потому что они с Эласбет снова разговаривали, и я знала, что именно этого все хотели. Квен был бы та-а-ак счастлив.
– Тинкины сиськи, вы двое снова тискаетесь, – отрезал Дженкс, когда влетел на уровне головы, спасая меня от ответа. – Боже! Я рад, что пикси сыплют пыльцой, а не потеют. Вы должны видеть, какие волны жара исходят от вас.
Трент начал отпускать меня, но видя сомнение, которое появилось из-за моего молчания, я задержала его и нашла его губы, почти изголодавшись, я впилась в него, как только закрыла глаза и позволила моим пальцам опуститься вниз по его спине, чтобы с силой схватиться за его зад. Трент ответил на поцелуй, и я не знала, что произошло со скопированным заклинанием Дженкса, когда я внезапно оказалась приподнятой и усаженной на столешницу.
– О, Боже! – пожаловался Дженкс, когда я обхватила Трента ногами, заключив его в тюрьму. Голый намек щетины уколол мои кончики пальцев, когда я проследила линию его подбородка. – Остановитесь, а? – прорычал Дженкс. – Только потому, что в церкви нет больше детей, это не означает, что вы можете…
Затаив дыхание, я оторвалась от Трента. Моя губа неожиданно оказалась пойманной между его зубами на короткий миг, и голая вспышка страсти прошла через меня, как раз когда мы разделились.
– Можем что, Дженкс? – сказала я, позволив моим ногам опуститься от Трента, таким образом, он мог повернуться, чтобы увидеть пикси, висящего перед нами, с отвращением на лице. Я отметила, что Трент был удивительно внимательным любовником прошлые три месяца. Таблоиды сходили с ума от поцелуев за игристым вином в Башне Кэрью и от его случайных прикосновений, когда он пытался учить меня, как играть в гольф, и хотя страсть была реальной, я знала, что намерение прошлых тридцати секунд состояло в том, чтобы только потрясти Дженкса. Это заставило меня любить его еще больше… он был частью моей жизни, и даже я не видела, как это все произошло. Теперь все, что я должна была делать, – это держаться, пока все не развалилось.
Улыбка Трента медленно исчезала, когда приходила реальность, опускаясь и окрашиваясь апельсиновой пыльцой Дженкса, который держал заклинание в руке.
– Спасибо, Дженкс, – сказал он, когда переместился. Я внезапно почувствовала себя одиноко, когда сидела на столе, горький запах холодного кофе шел от кофеварки. Я скользнула вниз, чтобы заправить рубашку, прежде чем открыла ящик и достала лупу. На самом деле у меня было три лупы, и я вручила Тренту самую большую.
– Без проблем, – сказал Дженкс, когда он справился со своим гневом и положил заклинание на стол. – Вы, ребята, никогда не смотрите вверх, Джриксибелл уже припасла там карандаш.
Крылья Дженкса, казалось, замедлились от упоминания его младшей дочери, теперь живущей самостоятельно и содержащей семью. Джакс тоже снова ушел, всего через несколько недель. Я преднамеренно врезалась в Трента, когда мы склонились над клочком бумаги, и я расслабилась от аромата корицы и вина, скрывающегося под лосьоном Трента после бритья. Эскиз Дженкса был более точным, чем Лэндона, в нем не было ни одной из вычеркнутых инструкций, а компоненты шли по порядку. Еще лучше было то, что это будет трудно связать со мной, так как здесь был почерк Дженкса.
– Мне не нравится паутина, – сказал Трент, хмурясь, когда он прижал пальцем бумагу, чтобы удержать ее от перемещения из-за нашего дыхания. – Это единственная вещь, которая не соответствует тому, что я помню, когда Бэнкрофт преподавал его моей матери.
– Ты знаешь его? – воскликнула я, делая неудобный вывод из этого. – Ты знаешь, как отделить душу младенца от тела и прикрепить чью-то другую? Почему ты заставлял меня пройти через это? – Но что встревожило меня сильнее, так это то, почему он вообще его знал.
Трент усмехнулся, когда поднял глаза. На его лице мелькнула паника, когда он предположил мои мысли.
– О, Рейчел, мне было десять лет, когда я услышал его, подслушивая у двери, где я не должен был быть. Прости. Я даже не помнил его до тех пор, пока не увидел. – Он колебался, и я нахмурилась, когда он коснулся моей руки. – Я, правда, не помнил его. Но к тому же я не помню паутину.
Мои плечи опустились как от очевидных страданий Трента, так и от пожатия плеч Дженкса.
– Возможно, ты должна пропустить ту часть, – предложил Дженкс, когда он взял бумажку и скатал ее в трубу.
– Возможно, – сказала я, когда Трент наклонил голову и вздрогнул. – Разве паутина, как предполагается, не для защиты, хотя?
– Защита через укрывательство. – Трент откинулся назад, чтобы прислониться к столу, думая, он выглядел особенно вкусным, когда скрещивал лодыжки. – Я думаю, что это нормально. Я, вероятно, просто забыл. – Его акцент отвлек меня. – Я все еще думаю, что давать немертвому душу – плохая идея, но если ты этого не сделаешь, то Айви пострадает. Будьте осторожны со своими желаниями, да?
– Поскольку это желание может сбыться, – сказала я мягко. В этот момент меня честно не волновало, вымрут ли они все, но увидев хаос в Цинциннати, когда немертвые спали, был жестким уроком, чтобы проглотить это… или что бы то ни было.
Я подскочила, когда рука Трента приобняла меня.
– Мы переживем это, – сказал он, и Дженкс поднялся с заклинанием, по-видимому, чтобы спрятать его. – Независимо от того, чего это потребует. Как только мы подготовим заклинание, мы пойдем и заберем душу Феликса. Она, вероятно, все еще скрывается у лей-линии в Эден парке. Мы можем сделать это к концу выходных, без проблем.
Я как-то не думала, что это будет легко.
– Спасибо. – Я повернулась к нему, кладя голову ему на грудь, когда он обнял меня руками и прижал к себе так, как никто не делал уже долгое время. Я чувствовала его уверенность, но мои сомнения оставались, как раз когда я впитывала ее.
Я не желала, чтобы Трент был в моей жизни, но теперь, когда он был в ней, я больше была смущенной, больше растерянной, чем когда-либо. Трент был готов пожертвовать всем ради меня, но я не знала, могла ли я позволить ему это.

[1] Лента Мёбиуса (лист Мёбиуса, петля Мёбиуса) — топологический объект, простейшая односторонняя поверхность с краем. Попасть из одной точки этой поверхности в любую другую можно, не пересекая края. Лента Мёбиуса была обнаружена независимо немецкими математиками Августом Фердинандом Мёбиусом и Иоганном Бенедиктом Листингом в 1858г. Модель ленты Мёбиуса может легко быть сделана. Для этого надо взять бумажную полоску и соединить концы полоски, предварительно перевернув один из них. В евклидовом пространстве существуют два типа полос Мёбиуса в зависимости от направления закручивания: правые и левые.

Переводчики: maryiv1205