Глава 10 - Кейти Максвелл - У тебя клыки? - Каталог статей

Главная » Статьи » Законченные переводы » Кейти Максвелл - У тебя клыки?

Глава 10

Глава 10

Это был наш последний день около Капувара. На следующее утро мы должны были все упаковать и отправиться в Будапешт, где пробудем десять дней. Хотя мы с мамой пробыли на ярмарке только месяц, я решила, что мне больше нравится бывать в маленьких городках, чем в больших. Маленькие предоставляли больше свободы побродить вокруг, исследуя город и окрестности. В больших же городах, вроде Штутгарта и Кельна, мама становилась чуть странной на счет моих блужданий в одиночестве по округе, это означало, что я не могла пойти взглянуть ни на какие замки или другие крутые вещи (скажем музеи пыток), не дождавшись, пока у нее появится время сходить со мной.

А еще в больших мегаполисах было намного больше людей, чем в городках. Можно подумать, что куча людей сотворила хорошее место, чтобы исчезнуть в нем, но я обнаружила, что даже на оживленной площади во Франкфурте или Кельне, в окружении сотен идущих, смеющихся, говорящих и целующихся людей... даже напившись посереди этого, я буду чувствовать себя другой. Я не была одной из них. Я не смешивалась с ними.

– Лягушки-быки со здоровенными жирными бородавками, – чертыхнулась я, пнув пластиковый ящик позади трейлера Элвиса, когда пришла взглянуть, не встала ли Имоджен.

Я постучала по алюминиевой стороне ее двери и сунула голову внутрь.

– Ты встала?

– Фран! Да, встала. Как ты себя чувствуешь?

Я поднялась в трейлер по паре ступенек и села на вращающийся стул по другую сторону небольшого круглого стола от нее. Она пила латте и поигрывала остатками липкого рулета.

– Прекрасно. – Я взглянула на закрытую дверь в ее спальню. – Мама этим утром еще не встала, но Сорен сказал, что Бен притащил меня из главного шатра прошлой ночью.

Она потягивала свой латте, а ее лицо было гладким и нечитабельным.

– Да, это сделал он.

Я кивнула. Я подумала, что теплая чернота, что укрыла меня ото всех остальных, была своего рода чувством Бена.

– Весело провела прошлую ночь? Ты выглядела так, словно гламор поработал над тобой сверхурочно.

Она счастливо вздохнула.

– Это было просто чудесно, верно? И Ян – он был таким аппетитным со всеми этими мускулами – потрясающе. У него оказалась куча прекрасных качеств. Мы отправились в клуб в городе, когда группа закончила.

Я не могла не улыбнуться злобному выражению ее глаз.

– Похоже, что ты получила куда больше удовольствия, чем я представляла. Я рада, что ты и Ян хорошо провели время. Думаю, ты-то отчасти потому, что он вырубил Элвиса.

Она хихикнула.

– Разве это не ужасно? Я должна чувствовать себя виноватой из-за этого, но не могу сдержать восторг, что Ян нокаутировал его. Элвис такой противный, когда я гляжу на кого-нибудь еще, и он стал намного хуже за последние несколько недель.

– Он же влюбле-е-е-е-ен, – растягивая слова, сказала я, делая ей огромные, безумно влюбленные коровьи глаза

– Скорее просто вожделеет. Не думаю, что он знает значение слова «любовь». – Имоджен опустила чашку и подарила мне ободряющую улыбку. – Хватит обо мне. Не хочешь рассказать мне о том, что произошло?

– Вчера вечером? – я пожевала нижнюю губу, пытаясь придумать способ коснуться ее, чтобы она не поняла, что я сделала, чтобы в последствии не огрести веником, потому что она оказалась в моем официальном списке подозреваемых.

– Гмм.

Она положила руку на мое запястье и чуть по-дружески сжала его.

– Фран, ты не должна рассказывать мне, если не хочешь. Друзья не заставляют своих друзей выбалтывать тайны.

Друзья так же не ставят своих друзей в начало списка подозреваемых в воровстве. Я заерзала на стуле.

– Это потому, что я волновалась. Бенедикт был очень обеспокоен прошлой ночью, он сказал, что ты находилась в состоянии умопомрачения, и что у тебя случилась своего рода психологическая травма. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я тут, если потребуюсь тебе. Мы оба. Бенедикт очень сильно печется о тебе, знаешь ли.

– Ага, ну, он вроде как должен, я его Возлюбленная и все такое, – сказала я, целиком и полностью несчастная.

Как я могу думать, не окажется ли Имоджен воровкой? Она была моей подругой! Она мне нравилась. Я верила ей. Я верила в нее.

– Ты прошлым вечер что-то делала для своего расследования?

Я сделала одну из тех гримас на лице.

– Я думала, что ты не слышала об этом.

Ее брови чуть приподнялись.

– Конечно, слышала, все слышали об этом. Это правда, что ты согласилась найти того, кто воровал?

Я кивнула, поигрывая пальцами своих перчаток.

– И ты делаешь это, читая намерения людей, когда касаешься их?

– Некоторых людей, – призналась я своим пальцам. Я ненавидела это, но меня приперли к стенке. И единственным человеком в списке была моя мать, и я знала, знала что она не была воровкой. Кроме того факта, что она никогда не воровала, она до ужаса хотела, чтобы ярмарка имела успех, чтобы подвергнуть ее опасности.

– Скольких?

– Семерых. Семь человек касались сейфа. – Я подняла взгляд, пытаясь докопаться до храбрости, там куда она сползла вниз моего живота. – Семь человек... включая тебя.

– Меня? – От этого ее брови реально поползли вверх. Она выглядела при этом совершенно изумленной. – Я не могу представить, когда я... О, да. Я просила Питера положить кое-что для меня в сейф несколько недель назад, а он заставил меня сделать это.

Я моргнула пару раз. Это звучало правдоподобно, но в то же время, ужасно, черт возьми, удобно.

– Он заставил? Что... хм... что это было...?

Она улыбнулась.

– Мое завещание.

– Твое что?

– Мое завещание. Устроение моего мирского имущества.

– Я знаю, что такое завещание, но, блин, Имоджен, ты же бессмертна! Ты же не собираешься умирать?

– Меня могут убить, – сказала она со слабой улыбкой, которая задержалась на ее губах, исчезнув, когда она обвела пальцем край большой чашки латте.

– Ты имеешь в виду, что кто-то тоже хочет тебя убить?

Ну, слова выскользнули необдуманно, но как только я сказала их, тяжесть опустилась на мои плечи. До сих пор все кто знал о моем проклятии – Бен, мама, Имоджен и Сорен – думали, что я вернулась в главный шатер прошлой ночью, чтобы найти вора, но по правде говоря, я отправилась специально, чтобы найти человека, который хотел убить Бена. Это было просто догадкой, что оба этих человека были одним и тем же лицом.

– Тоже? Что ты имеешь в виду под "тоже"?

Я взглянула на закрытую дверь позади нее. Она застыла, а ее глаза потемнели.

– Бенедикта, – прошептала она.

– Ага. Это то, чем я занималась вчера вечером. Раньше, когда мы с Беном танцевали, я кого-то почувствовала. Кого-то, кто думал, насколько сильно он или она собирается наслаждаться, пронзая его колом. Кого-то по-настоящему плохого.

– Кого? – спросила она, ее голос стал глубже и грубее. А глаза теперь, стали абсолютно черными, сверкающими, невыразимо черными.

– Не знаю, – ответила я, стягивая один из комплектов перчаток. – Я хотела узнать, реально хотела, потому что это какой-то больной человек.

Она посмотрела на сброшенные на ее стол перчатки, потом подняла на меня взгляд. Боль в нем была настолько сильной, что пропитала воздух меж нами.

– Ты хочешь коснуться меня? Ты веришь, что я виновна?

– Нет, но не хочу, чтобы Бен умер. И, по крайней мере, не из-за воровства, это просто... О, лягушки-быки! Я больше не знаю что из-за чего, Имоджен. Насколько я могу судить, никто не крал денег, но я верю, что и у Абсент и Питера их нет. И это означает, что кто-то взявший их, либо своровал их обычным способом, или...

– Экстрасенсорным, – закончила она, на мгновение прикрыв глаза. Она протянула свою руку. – Я понимаю. Ты должна сделать это, если это только для твоего собственного удовлетворения.

– Мне очень жаль, – сказал я, ненавидя подслушивать ее мысли. – Я быстро.

Мои пальцы устроились на пульсирующей точке ее запястья. Меня тотчас же затопил страх, страх за Бена, страх, что старые ужасы начнутся снова, страх, что ей придется создавать еще одну новую жизнь для себя, страх, что она останется одна. Это было смешано с беспокойством обо мне не понимающей, кем я была, и о роли, которую должна играть в жизни Бена.

Я убрала пальцы, более чем немного потрясенная, проникновением в ее голову.

– Мне жаль, – снова сказала я.

Она подарила мне улыбку, настоящую улыбку, наполненную пониманием и прощением, такую яркую, что, казалось, осветила трейлер изнутри.

– Забудь. Теперь, расскажи мне все об этом человеке, которого ты коснулась. Ничего не упускай.

Я сделала это. Я выворачивала себя наизнанку добрых полчаса, рассказав ей все: об Абсент, пытавшейся вломиться в мое сознание, обо всех кого я коснулась, о танце с Беном... Это было так, словно она использовала на мне ту "сыворотку правды", только я хотела рассказать ей обо всем.

– Вот и все, – сказала я, закругляя все несколькими минутами, проведенными мной с Карлом. – Это все из моего списка. Я коснулась каждого из них, и ни один из них не крал. Если я не нашла одного вшивого вора, как я предполагаю найти потенциального убийцу?

– Ты коснулась не всех в списке, – сказала Имоджен, ее глаза уперлись в меня. Они вернулись к их привычному голубому, такому же голубому, как небо снаружи. – Есть один, кого ты не прочла.

– Моя мама? Я не касалась ее, я трогала ее пару дней назад, ища ее ключи. Я бы знала, если бы она думала об взятых деньгах...

– Не твоя мама... Абсент.

Я скорчила гримасу.

– Ага, ну, я исключила ее потому, что ей не было никакого смысла, поднимать вонь из-за пропавших денег. Питер не ведет счета, их ведет она, так что он никогда не узнал бы, что что-то пропало, если бы она ничего не рассказала. Кроме того, я не думаю, что будет хорошей идеей коснуться ее. Она почти забралась в мою голову... И если я коснусь ее, пока она пробует это, не думаю что смогу удержать ее.

– Есть способы, – пробормотала она.

– Реально? Неужели она пыталась и с тобой? – я не смогла сдержать любопытства. Имоджен всегда казалась абсолютно владеющей собой, и было своего рода сюрпризом узнать, что Абсент испытывала свои групповые фокусы также и на ней.

– Она пытается, по крайней мере, раз в месяц, – рассмеялась она.

– В самом деле? Но... ты же сказала, что она уже знает о вас? Почему же она хочет забраться в твою голову?

– Понятия не имею, вероятно, из-за власти. Она знает кто я, да, но с этим пришло понимание, что она должна быть зла на меня, у меня есть средства добиться ее уничтожения.

– Ты можешь это сделать? – я сидела с открытым от удивления ртом. – Тогда почему... почему...

– Почему я работаю на ярмарке, а не живу в пентхаузе окруженная красивыми людьми, одеждой, вещами и кучей денег?

Я кивнула. Если бы кто-то вручил мне жизнь на серебряном блюдечке, я уверена, хоть застрелись, что знала бы что с этим делать.

– Я жила такой жизнью, Фран. Это забавно примерно минут десять, но искусственность этого омрачает все. Я считаю, что реальная жизнь, жизнь среди смертных, единственное, что приносит мне удовлетворение. В конце концов, она привела ко мне друзей вроде тебя, и я не променяю твою дружбу, на самые дорогие условия жизни.

– Блин, Имоджен, – сказала я, хмурясь на свои пальцы, и моргая как можно быстрее, так чтобы она не заметила слезы. – Почему бы тебе просто не заставить меня заплакать! И это после того как я отнеслась к тебе как к подозреваемой и все такое...

– Ты делала свою работу, но вини себя за это. Теперь давай пораскинем мозгами насчет той скотины, которая желает увидеть Бенедикта мертвым. Расскажи мне снова о том, что почувствовала, когда коснулась этого человека.

Мы провели следующие двадцать минут, обсуждая все мои догадки о человеке (немного) и все, что я почувствовала в краткий момент контакта (еще меньше). Идея разрасталась на задворках моего разума, немного бредовая, но чем больше я пыталась рассмотреть ее, тем сильнее она ускользала от меня. Я отказалась от нее и обратила внимание на то, с чем могла иметь дело. Мы обсуждали проблему Абсент, Имоджен настаивала, что я должна была коснуться ее, а я чертыхалась до небес, что скорее умру, чем позволю той узнать правду обо мне.

– Она не сможет причинить тебе боль, если мы с твоей матерью поддержим тебя…

– Она тоже может! Мамаша сделает все, чтобы остаться с ярмаркой, включая мою продажу в рабство. Я не доверяю Абсент ни на йоту – если она узнает обо мне, то она сделает из меня Фран – Касающегося Фрика быстрее, чем ты качнешь головой.

Имоджен поднялась.

– Пойдем, разбудим Бенедикта. У него могут оказаться какие-то идеи и, так как ты говорила, что предупредила его о покушении на его жизнь, он, возможно, обнаружил что-то прошлой ночью, что может тебе помочь.

Я медленно встала, не желая следовать за ней, когда она начала закрывать жалюзи на окнах. Я не могла отрицать, что он спас мою задницу, когда я был переполнена всем прошлой ночью, но у меня была гордость. Я не собиралась бегать к нему каждый раз, когда была в щекотливой ситуации, чтобы решить ее.

– Фран?

– Знаешь, ему вероятно нужно как следует выспаться после прошлой ночи. И говоря об этом, я должна бежать. Поскольку это наша последняя ночь здесь, мама держит круг, и я собиралась помочь ей установить его. Она вероятно уже ставит его.

– Но Фран, что насчет расследования? Что насчет Бенедикта?

Я остановилась у двери.

– Я не забуду, не волнуйся. Мне нравится Бен, и я не хочу увидеть его пронзенным колом. Думаю… – Я обуздала то, что собиралась сказать. Не было никакого способа выразить словами мысль, скачущую по задворкам в моей голове, когда я даже не могла суметь рассмотреть ее. – Я пока подумаю над этим, хорошо? И ты тоже. Если ты придешь к чему-то, дай мне знать. Увидимся позже.

– Ты увидишься со мной через час, или ты забыла о детском шоу?

– Жопа с ручкой, – чертыхнулась я, я забыла. Питер сделал принципом, заканчивать каждое пребывание в городе в больнице, кто-нибудь из участников ярмарки проводил несколько часов, создавая волшебство и иллюзии для больных детей.

Он говорил, что это был хороший способ продемонстрировать доброжелательность и все такое, но правда была в том, что Питер был старым дураком и ему просто нравились аплодирующие больные детишки.

– Я тебе действительно нужна? Ты сама можешь читать по ладони…

– Ты моя ученица, – указала она. – Это значит, что ты должна отправиться со мной. Это займет всего несколько часов, Фран, и мы смогли бы кое-чему научиться. И каждый из твоего списка будет там.

Побывать там. Я никогда не была с визитом ни в одной больнице, поскольку мысль о больных людях посылала по мне нервную дрожь, но мама ездила каждый раз.

– Ладно. Я буду готова. Позже увидимся.

Следующий час прошел довольно-таки быстро. Я помогла матери начертить круг на полу в ее палатке, поставить цветы и молитвенные свечи, все время избегая вопросов о том, что произошло прошлой ночью. Она не расспрашивала меня слишком много, это заставило меня сделать вывод, что у нее с Беном была обо мне небольшая беседа, пока я находилась в отключке, что заставляло меня чувствовать себя возбужденной и смущенной, когда я думала об этом, поэтому я этого не делала.

Мама, Имоджен и я вместе поехали в город, следуя за другими машинами к большой уродливой зеленой больнице.

Я держала руки при себе, боясь, что могло бы просочиться сквозь защиту перчаток, если бы я чего-то коснулась.

Представление для детей было на самом деле довольно забавным. Это была иллюзия, только с неким заметным кусочком волшебства, что совершенно взрывало шоу. Дети, медсестры и доктора заполнили одну из больших палат, дети в инвалидных колясках, на обычных стульях, опершиеся о кровати, некоторые даже сидя на полу на больших подушках. Я полагала, что все они будут стонать и плакать, и близки к смерти, но палата оказалась выкрашенной в голубой и желтый с яркими цветными бабочками, усеявшими комнату. Сами дети выглядели довольно веселыми, некоторые из них носили шапки, скрывающие лысые головы, другие – маски на лице, некоторые – странные штуковины, почти все с капельницами, прицепленными к ним, но все до единого заулыбались, когда представление началось. Я начала понимать, почему все с нетерпением ожидали поездки Питера в больницу.

Карл и Курт исполнили несколько роскошных иллюзий, имевших у детей оглушительный успех – вещи, вроде превращения клетки с канарейками в большого розового кролика (крольчиху звали Гертруда, на случай, если вам интересно), делая дождь из конфетти, летящих из неожиданных мест, лили молоко некоторым детям в шапки, потом выворачивали их наизнанку и показывали, что они чистые, такого сорта штуки. Мама учила всех заклинаниям для роста цветов и раздавала маленькие флакончики счастья. Элвис исполнил несколько карточных фокусов, включая тот, в котором он был помещен в смирительную рубашку, так что не мог манипулировать картами, и он все же направлял трех добровольцев показывать спрятанные карты. Я чувствовала себя немного нехорошо из-за того, что не помогла Элвису прошлой ночью, после того как увидела, как он делает карточные фокусы – у него был здоровый синячина под одним глазом, куда Ян ударил его. По правде говоря, я была удивлена, что он присоединился к представлению, поскольку не знала что он владеет магией, но обожающие взгляды, бросаемые им на Имоджен кое-что объясняли. Не сомневаюсь, он был там, чтобы произвести на нее впечатление.

Имоджен и я прочитали судьбу по нескольким ладоням, я была в печатках, и старалась говорить как можно оживленней и уверенней для детей, у которых вероятно не было впереди долгой жизни. У Имоджен дело шло намного лучше, чем у меня – дети, которым она прочла судьбу смеялись к тому времени, когда она закончила.

Выступление Питера и Сорена было в конце шоу, и хотя большая часть была иллюзией, последняя часть шоу Питера была моим излюбленным примером чистейшей, неподдельной магии. Каждый раз, когда я смотрела это, у меня бежали мурашки, поднимались волосы на затылке от этой простоты.

– Что у меня тут? – спросил Питер, поднимая два яйца, и переводя свои слова на венгерский.

– Tojasok! – закричали дети. – Яйца!

– Кто хочет написать свое имя на яйцах?

Поднялись две дюжины рук. Сорен и Питер прошли по кругу, позволяя нескольким детям надписать яйца разноцветными маркерами.

– А что произойдет, когда я разобью яйца в миску? – Питер разбил оба яйца в чистую стеклянную миску, осторожно отложив скорлупу в сторону. Он поднял миску, так чтобы каждый смог видеть ее, пройдя по кругу перед рядом, позволяя людям посмотреть.

– Итак, у меня есть волшебная вилка! Она волшебная потому, что она может крутиться как вперед, – он сделал круг вилкой по часовой стрелке, – так и назад.

Вилка сделала круг против часовой стрелки.

– Когда я опущу волшебную вилку в яйца, она взобьет их!

Я потерла руки, ощущая появление мурашек. Дети смотрели, как Питер взбивал яйца вилкой, выдавая им обычное бормотание о том, что магия исходит из любого из нас – сила, имеющаяся в каждом, но немногие знают, как ее раскрыть. Большинство детей наблюдали с восхищенными взглядами на лицах, некоторые закатили глаза, как если бы они знали, что происходит.

Я улыбнулась про себя. Они даже понятия не имели.

Питер взбил яйца в желтую яичную пену, потом передал миску Сорену, чтобы пройтись по кругу.

– Что вы получите, взбив яйца? – спросил он толпу.

– Яичницу-болтунью! – закричали в ответ дети.

– Верно. Всем видно? Да? Яйца взбиты?

– Да, – закричали все, даже доктора и медсестры.

Я улыбнулась Сорену. Он ухмыльнулся мне в ответ.

– Ах, но вы забыли, это же волшебная вилка! Она может работать как вперед… так и назад.

Питер опустил вилку в миску и начал снова взбивать яйца… в обратном направлении. Я потерла мурашки на своих руках, наблюдая, как детские глаза становятся все шире и шире, когда яйца начали восстанавливаться. Это была магия, как таковая и она была удивительной. Я поняла теперь, почему маги, делают это – изумление на лицах зрителей было замечательным зрелищем.

Питер вытащил вилку из миски, подняв ее, чтобы все могли увидеть в ней два совершенно целых яйца.

– А теперь я дам яйцам сигнал волшебной вилкой... – использовав две половинки яичной скорлупы он зачерпнул одно целое яйцо, постучал по нему вилкой и вручил его ребенку, которого поманил вперед. Ребенок смотрел на него громадными глазами, пока Питер возвращал так же скорлупу на второе яйцо. Я знала, что все, кто обследовали яйца, обнаруживали два совершенно целых яйца, подписанных именами зрителей. Это не было ни фокусом, ни иллюзией, ни заменой разбитых яиц целыми – это были те же самые яйца, точно те же самые яйца, расколотые, взбитые, восстановленные, ставшие совершенно целыми.

Магия, а? Ага. Это очень круто.

Это к тому же вызвало бурные аплодисменты. Все взволнованно разговаривали, пока мы собирались отправляться. Я знала, дети хорошо провели время, но что удивило меня, так это то, как много удовольствия я получила. Я была окружена кучей детей, которые были столь же необычными, как и я, только они умирали из-за своего отличия и все же никто из них не просил никого использовать магию, чтобы им полегчало, никто не попросил маму заставить боль уйти или рак исчезнуть или чтобы их кровяные клетки стали такими как должны быть. Они просто смеялись и радовались и принимали все предложенное.

Мама и Имоджен проболтали всю обратную дорогу до ярмарки. Я не участвовала в разговоре, пытаясь понять, что же это было, что громыхало на задворках моего мозга. Это было что-то важное, что-то, что я видела, но упустила из виду, если вы понимаете, что я имею в виду. Что-то связанное с тем, что происходит, но я не могла понять, как или с кем это связано, или даже почему это имело значение. Это просто... было.

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация | Вход

Категории

Список авторов

Статистика