Глава 1 - Кейти Максвелл - У тебя клыки? - Каталог статей

Главная » Статьи » Законченные переводы » Кейти Максвелл - У тебя клыки?

Глава 1

Глава 1

– Что ты хочешь сделать сначала – отснять свою ауру или провести обряд у ведьмы? – спросила девушка.

Вы помните того жуткого парнишку, который видел умерших в Шестом чувстве[1]? Так он Норманн П. Нормальный по сравнению со мной.

Ответил парень с рюкзаком на девичий вопрос.

– Я хотел бы повидать демонолога. У меня последнее время полоса неудач; это могло случиться из-за демонов. Он может сказать мне, одержим ли я ими.

Так, значит, малыш может видеть призраков, подыграем ему, а может и его мамаша была добропорядочной ведьмой?

– Не знаю, наградили ли тебя демоны невезением, Джон, – сказала девушка, хмурясь. – Это больше походит на проклятье. Может нам сначала нужно повидать ведьму, пусть она тебя проверит на это.

Он что ли, проводил дни, путешествуя по Европе с группой людей, которые знали о призраках, демонах и всевозможных разных сверхъестественных вещах больше, чем о штуках вроде кассовых аппаратов и мобильных телефонов и новинках горяченького из Американского Кумира[2]?

Голос девушки прорвался сквозь мою напыщенную ментальную речь.

– Я слышала у них есть вампир, каждую ночь пьющий кровь у добровольцев! Хотела бы я на это просмотреть!

О, да, я же забыла про вампиров. Не то чтобы на Готской ярмарке был хоть один, но все же, и о чем я думаю?

– Эй, Линси, посмотри на ту девчонку. Она странно выглядит. Думаешь, она часть шоу?

Держу пари, что парнишка из Шестого чувства обрел жизнь в нормальном доме, с нормальной матерью, и ходил в нормальную школу с нормальными детьми. Черт подери, я бы смирилась с немного – «Я вижу мертвецов» – чтобы джин, исполнив желание, сделал все нормальным вокруг меня.

– Ш-ш-ш, она может тебя услышать.

Передо мной остановилась пара, девушка и парень, где-то на пару лет старше, пользуясь возможностью бегло осмотреть меня. Я пыталась сделать вид словно не было ничего странного в стоянии перед шатром с огромной красной рукой на пологе, засунув руки в карман, чтобы ничего ненароком не коснуться. Не прикасаться, не говорить – было моим кредо.

– Все в порядке, она, скорее всего, даже не говорит по-английски. Хотя она не похожа на обычную, не со всей этой белой кожей и темными волосами. Возможно, она одна из готов?

Или, может быть, мне просто повезло иметь отца-итальянца и светлокожую скандинавку-мать? Как считаете?

Девушка хихикнула. Я вознесла краткую мольбу Богине, чтобы Имоджен вытащила свою задницу из снаряжения и вернулась обратно в свою палатку, так чтобы я не стояла здесь, позволяя деревенщинам таращиться на себя.

Деревенщина – одно из слов, которое ты подбираешь, когда путешествуешь с шоу фриков[3]. Это значит неотесанные люди, не знающие толку в ярмарках.

– Может она одна из вампиров! Правда же она похожа на них? Я могу представить, как она пьет твою кровь.

Я повернулась спиной, так чтобы они не видели, как я закатила глаза. Не часто встретишь американцев в далекой Венгрии, но я не настолько отчаялась, чтобы при виде своих соотечественников захотеть выпить их крови.

С другой стороны, все знают, что только парни являлись вампирами.

– Франческа, мне так жаль! – Имоджен торопясь прошла мимо парочки, ее длинные белокурые волосы струились по спине, когда она скользнула за стол, схватила табличку и подставку, которая объявляла, что она читает судьбу по ладони и камням с рунами. Она проигнорировала парочку, когда ставила подставку у края палатки, засовывая в нее табличку, и болтала в своем фирменном Имодженском стиле – с хриплым мягким акцентом, отчасти британским, отчасти каким-то еще, куда я не могла бы ткнуть пальцем, не то чтобы я пробыла в Европе достаточно долго, чтобы выучиться говорить что-то большее чем: привет, пока, спасибо, почем это, и я не разрешила бы и своей собаке воспользоваться этим туалетом, а где же чистый? на трех разных языках (немецком, французском и венгерском, для таковых из вас, кто жаждет знать).

– Большое тебе спасибо, что присмотрела за моими вещами. Абсент настаивала на этом, тут явно еще были кражи. Ох, благослови тебя Боже, что ничего не касалась. Ты же знаешь, я не люблю когда кто-то касается камней, и Элвис опять пристает ко мне, это нелепо, потому что ты же знаешь у него оранжевая аура, а люди с оранжевой аурой совершенно смертельны для меня, до того конечно, как я прочту судьбу. Но я хочу сообщить тебе кое-что волнующее! Мой брат приезжает повидаться со мной!

Я выпрямилась из своей вечной сутулости и послала парочке широкую, зубастую усмешку, демонстрируя им отсутствие клыков. Я была такой же высокой как парень (шесть футов) и такой же крупной или даже крупнее его. Казалось, он немного встревожен этим фактом. Девушка чуть покраснела и, схватив своего приятеля за руку, потащила его прочь в сторону большого шатра, где после магического шоу играла группа.

Ирония того, моих попыток доказать, что нормальная, не спасала меня. Мне нравилось это. Я видела кучу иронии. И знаете что? Это сплошной геморрой.

– Они подумали, что я вампирша, – сказала я Имоджен, когда она, встряхнув, расстелила свою синюю скатерть.

Она вздернула одну золотистую бровь.

– Ты? Ты же женского пола.

Я снова ссутулилась, что помогло мне смотреться менее похожей на дородного футболиста, и одернула футболку в попытке заставить себя выглядеть меньше, симпатичнее, изящнее… ну, вы понимаете, как девушка.

– Ага. Полагаю, они не знают правил.

Она пробормотала что-то вроде батрак и установила три керамические чаши с рунными камнями вдоль одной стороны расстеленной скатерти.

– Абсент говорит, что группа сбежала ночью с выручкой за прошлую неделю, но Питер отрицает, потому что только он и Абсент знают код к сейфу, а тот не был взломан. Она отправилась в Германию, чтобы найти новую группу.

Я пожевала потрескавшуюся кожу нижней губы. Это была третья кража за последние десять дней. Хотя я ненавидела соглашаться с Абсент, но то, что группа сорвалась ночью, действительно выглядело так, будто они были виновны.

– Что они собираются делать этой ночью?

– Питер нанял местную группу. Надеюсь они хорошие, последние несколько групп что он нанял были крайне плачевными.

Я склонила голову на бок, заводя волосы за ухо, в тысячный раз желая, чтобы те были какими угодно, но только не прямыми, прямыми, прямыми. У других людей были волнистые волосы – даже у моей собственной матери волосы вились. Почему не у меня?

– Из всех, кого я знаю, ты единственная, кто слышал игру Моцарта, и все еще думает, что Готские группы лучше.

Имоджен наградила меня одной из своих лукавых улыбок.

– Моцарт был сопляком. Одаренным, но все же сопляком. Но The Cure[4] – вот это музыка!

Видали, о чем я говорю? И это нормально, для вашей лучшей подруги быть четырехсотлетней бессмертной?

– Что-то не так, Фран? Ты выглядишь расстроенной чем-то, что стремительно меняется. Элвис снова тебе надоедал? Если ты хочешь я…

Я покачала головой.

– Ты же знаешь, он не замечает никого кроме тебя. И с другой стороны, я больше его. Думаю он боится, что я пришибу его, если он попытается заигрывать со мной.

Имоджен отступила от света ароматических свечей, и склонила голову, оглядывая меня. Ее макушка была намного лучше моей, так как у нее были длинные, вьющиеся волосы, тогда как у меня короткая, обгрызенная, стриженная под пажа копна прямых черных волос, и ни горячие бигуди, ни химическая завивка не могли придать им форму.

– Понятно. Ты снова ощущаешь себя неполноценной.

Я не смогла удержаться, чтобы не рассмеяться. Мило, потому что мне нравилась Имоджен, но все же смешно.

– Снова. Ага, вроде как я совсем даже не неполноценная?

– Думаю, что вопрос скорее в том, почему ты себя так ощущаешь?

Я оглянулась вокруг чтобы убедиться, что рядом никого не было, чтобы подслушать нас – не то чтобы кто-то из людей связанных с Готской ярмаркой должен оказаться рядом чтобы услышать нас (готова была поспорить на все мои летние карманные деньги, что у парнишки из Шестого чувства не было рядом телепатов способных перехватить его мысли).

– Хочешь список? Ты его получишь! Во-первых, я размером и формой примерно как ваш нормальный полузащитник в старшей школе.

– Не будь глупой, ты не такая. Ты привлекательная девочка, высокая и статная. Мужчины будут падать к твоим ногам через несколько лет.

– Ага, падать от испуга, – сказала я, потом быстро сменила тему, прежде чем она успела сказать другой комплимент в мой адрес. Вам было бы достаточно одного взгляда на меня, чтобы понять – я большое, неуклюжее чудище. Я не нуждалась в крошечной изящной жалости от крошечной изящной Имоджен.

– Во-вторых, мой отец снова женился на девушке всего на пару лет старше меня и сказал, что ему нужно шесть месяцев наедине с ней, чтобы обрести спокойствие, что означало, что когда моя мама устроилась на работу в Европейскую передвижную ярмарку, я должна была отправиться с ней.

– Сожалею о твоем отце, – сказала она и наморщила лоб, как если бы это реально имело для нее значение. Одна из вещей, что мне так сильно нравились в Имоджен – она была честной. Если вы ей нравились, она действительно любила вас, вас всю, и поддерживала против того, кто – все равно кто – делал вашу жизнь сущим кошмаром. – Это неверно, что он изгнал тебя из своей жизни. Он должен был лучше понимать.

Я скорчила гримасу, которую моя мать назвала бы презрительной.

– Мама сказала, что у него кризис среднего возраста, поэтому-то он купил спортивную машину и добыл себе в качестве трофея жену. Я в порядке. Мне реально не очень хотелось оставаться с ним.

Брр! Большой толстый лжец. Я понадеялась, что детектор лжи Имоджен не поймает меня на этом. Я поспешила со следующей жалобой, на случай если поймает.

– В-третьих, ярмарка – не обычная ярмарка, типа с поп-корном и сахарной ватой и сентиментальными певцами кантри. О, нет, эта ярмарка полна людьми, которые могут говорить с мертвыми, по-настоящему колдовать, читать мысли, и других странных личностей вроде того. В один миг у меня была относительно нормальная жизнь с нормальными друзьями и нормальной школой, жизнь с почти нормальной матерью в Орегоне, и потом Фран – Королева Фриков, проводит лето мотаясь с людьми, которые вызывают у большинства народа в лучшем случае нервную дрожь, что будет преследовать их всю оставшуюся жизнь. И если уж это не вызывает огорчения, тогда я не знаю что.

– Люди здесь не фрики, Фран. Ты была с нами достаточно долго, чтобы понять это. Они одарены редкими талантами, как, впрочем, и ты.

Я засунула руки поглубже в карманы, нежная шелковистость латексных перчаток потерлась о кончики моих пальцев.

Мой «талант» был тем, о чем я не желала говорить. Любому, не то чтобы кто-то кроме Имоджен и моей матери знал об этом. Думаю, что Абсент подозревала, но она ничего не могла с этим поделать. Она боялась того, что мама могла бы сделать с ней, если бы она попыталась впутать меня.

О'кей, иногда было удобно иметь мамой – ведьму. Хотя, большую же часть времени это напрягало. Но как не любить мать, которая так услужлива и знает, как печь печенье…

– Ты же не думаешь, что я фрик, не так ли? – голубые глаза Имоджен превратились в черные. Это было одной особенностью ее вида, как она мне сказала. Их глаза меняли цвет от сильных эмоций.

– Нет, ты нет, ты же не виновата, что твой отец был вампиром.

– Темным, – поправила она, суетясь со свечами. Они были специально сделаны моей мамой, призывающие свечи, связанные с чарами и травам, чтобы усилить ясность ума и связи с Богиней.

Я кивнула. Одной из первых вещей, что Имоджен сказала мне про вампиров, было то, что им нравится, когда к ним обращаются их собственным названием: Моравские Темные. Хотя Темными были только парни, женщин называли просто Моравками.

– Ты не фрик только потому, что твоего отца проклял какой-то Лорд демонов. И тебе не нравится пить кровь или что-то вроде.

Имоджен пожала плечами.

– Это да. Это не очень приятно. Я предпочитаю Франковку[5], – это было любимое вино Имоджен, единственное, что она пила. У нее имелся запас на всякий случай, который она таскала за собой из города в город. Она сказала, что это напоминает ей о доме в Чехии. – Думаю, дорогая Франческа, тебе просто необходим друг.

Я пинала пучок травы и наблюдала уголком глаза, как она начертила несколько символов в воздухе. Все вампиры – простите, Моравцы – могли рисовать обереги. Мама приставала к Имоджен с просьбой научить ее как это сделать, но по какой-то причине та отказывалась.

– У меня есть друзья, много друзей.

Это было еще одной ложью, у меня не было дома друзей, но я полагала, что не должна быть более жалкой, чем уже была.

– Не в Орегоне, здесь. Тебе нужны друзья здесь. – Она не смотрела наверх, когда вычерчивала другой символ на брошенной скатерти.

– У меня и тут тоже есть друзья. Есть ты.

Она улыбнулась и подозвала меня к себе. Я наклонилась вперед. В затылке появилось покалывание, когда ее пальцы затанцевали в воздухе в миллиметре от моего лба. Она однажды уже рисовала оберег, когда я только что прибыла и Элвис – местный любитель флирта – попытался приударить за мной. Наличие оберега вызывает странное чувство, как если бы воздух вокруг тебя стал гуще и тяжелее, вроде кокона. Я никогда вообще-то не видела, как работает защита (у мамы имелось несколько слов к Элвису, слов вроде «мужественность усохнет и отвалится, если ты когда-нибудь тронешь ее пальцем»), но все же, это был хороший жест со стороны Имоджен, применить немного ее силы ко мне.

– Я польщена, Фран. Ты, честно, одна из моих лучших приятельниц.

Я попыталась не улыбнуться. Имоджен говорила как актер из старых английских фильмов – с очень глубокими гласными, всей надлежащей и совершенной грамматикой, с кучей значительных фраз, как профессор, что обычно назначал свидания маме, но с примесью модного сленга, странно звучавшего в сравнении. Хотя она этого не знала, а я не хотела ранить ее чувства.

– И мне так же нравится Питер. Он хороший, когда не лебезит перед Абсент.

– Да это так. Они странная пара… – Она поставила маленькую коробку, где хранила свои деньги за толкование судьбы под стол и смахнула пыль со стула. – Ты знала, что они близнецы?

Я покачала головой. Они не были похожи на близнецов. У Абсент были розовые волосы, тонкие, словно нарисованные карандашом брови, и нервная улыбка, в то время как Питер был коротышкой, лысым и с добрыми, мягкими глазами, я слышала, что они купили ярмарку у людей которые обычно работали здесь, группа распалась, когда оказалось что предыдущие владельцы оказались психопатами-убийцами, прикончившими кучу женщин по всей Европе.

И вы удивляетесь, почему я хотела отправиться домой?

– Они близнецы, несмотря на то, что не похожи друг на друга. Это почти как если бы у одного были все хорошие черты, и у другого плохие.

Я усмехнулась, после быстрой проверки удостоверившись, что никого не было рядом (вы не можете быть слишком осторожны с тем, что имеет отношение к Абсент).

– И потом есть Сорен. Он тоже друг.

– Да, есть Сорен, – сказала она садясь и расправляя свою отделанную тесьмой ретро рубашку в стиле семидесятых от Стиви Ника. Я могла бы сказать, что она пыталась казаться всезнающей, способ к которому обращаются взрослые всякий раз, когда вы рассказываете о парне своего возраста. Дело в том, что Имоджен выглядела так, словно она только на несколько лет старше меня, приблизительно лет двадцати, так что иногда я забывала, что жизнь такая долгая, как ее, сделала ее более взрослой, чем любой взрослый, которого я знала. – Он очень милый мальчик.

– С ним все в порядке, – сказала я, реально бесстрастно. Я не нуждалась в том, чтобы Имоджен говорила всем, что я втюрилась в Сорена. Я не втюрилась, на случай если вам интересно. Сорену было пятнадцать (на год моложе меня), у него были рыжеватые волосы и усеянное веснушками лицо, и он был на три дюйма ниже и вероятно на пять фунтов легче. Однако он был единственным человеком на ярмарке, кто оказался близок мне по возрасту, так что мы зависали вместе.

– Думаю, возможно… – Имоджен глянула вверх и лучезарно улыбнулась трем молодым женщинам, которые приблизились к ее столу. Они спросили ее что-то на венгерском, и после, наградив меня извиняющимся взглядом, она ответила и махнула им на стулья с другой стороны стола. Клиенты. Мне было немного одиноко и я любила постоять и поболтать с Имоджен, но первое, что я выучила, когда мама притащила меня сюда месяц назад, что выгодные клиенты на первом месте. Я подарила Имоджен легкий кивок и отправилась прочь, поискать где был Сорен.

Готская ярмарка обычно размещалась в основную подковообразную форму, с большим шатром у основания «подковы», и двумя длинными крыльями, состоящими из личных палаток, со всевозможными «талантами» вдоль одной стороны и торговыми палатками вдоль другой.

Палатки не были кемпинговыми; они были сделаны из толстой парусины, расписанной в дикие цвета и еще более дикого дизайна, все они были спереди открыты, у некоторых имелись деревянные панели для прочности. Большинство могли быть быстро установлены или собраны, и упакованы в длинные брезентовые чехлы. Сорен большей частью помогал с установочной и демонтажной частью работы, но он так же исполнял случайные поручения, поручения своего отца (Питера), которые тот собирался сделать, но на которые никогда не хватало времени.

Я побрела вниз мимо линии палаток, снующих туда-сюда ранних посетителей ярмарки, прислушиваясь, но не понимая, к речи на других языках вокруг себя. Большие фонари закрепленные вдоль проходов были включены, так как солнце только что село, отбрасывая мрачные тени на небольшие проемы и пустоты на покрытом травой поле, где проводилась ярмарка. Соблазнительные, пряные ароматы шли от палатки продавца еды, смешиваясь со слабым тягучим запахом нагретой солнцем земли под моими босоножками. Я махнула маме, которая советовала кому-то чары. Дэвид, ее кот, сидел на столе, похожий на черный мясной рулет, его передние лапы были подвернуты под грудь, а белые усы дернулись, когда он наблюдал за моей прогулкой. Дэвид на самом деле не любил меня, я же терпела его главным образом потому, что люблю кошек, но так же и потому, что мама сказала, что он очень мудрый.

Кот. Мудрый. Пофиг.

Я нашла Сорена внизу с кучкой парней в одинаковых джинсовых куртках, выгружающих усилители и звуковую аппаратуру с потрепанного старого грузовика. Замещающая группа прибыла.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответил Сорен. Так мы крутые.

– Как называется группа? – спросила я пока он сражался с усилителем, который был почти такой же высоты как и он. Я подняла одну сторону на свое плечо и помогла ему опустить его с грузовика на тележку.

– Crying Ores[6]. Выглядят замечательно, не так ли?

Мы оба глянули на парней, скучившихся у звукового пульта. Я пожала плечами.

– Они выглядят так же как все остальные группы. – Я скорее бы умерла, чем призналась в том, что готский на самом деле не был моим стилем. Я была девушкой любившей баллады. Мне нравилась Лорина МакКеннитт[7] и Сара МакЛахлан[8], женщины вроде них. А парни, поющие о желании полоснуть кому-нибудь по запястьям и вечно смотреть на капающую из них кровь, оставляли меня равнодушной.

– Я слышал их прошлой ночью. Они хорошие. Тебе понравятся. – Я снова пожала плечами. – Пожалуйста, прихвати это для меня. Отдай Стефану – человеку с одним ухом.

Сорен свалил тяжеленную бухту кабеля в мои руки. Я чуть хрюкнула, когда он это сделал. Чертова штука весила тонну. Я осторожно обошла вокруг усилителей, массы звукового оборудования и разных контейнеров, и шагнула в проход между грузовиком и палаткой. Прямо под колеса мотоцикла.

[1] Здесь и далее примечания переводчика. Название художественного фильма с Брюсом Уиллисом в главной роли.

[2] аналог Фабрики Звезд.

[3] чудак, уродец, до крайности странный человек.

[4] британская рок-группа.

[5] чешское красное виноградное вино.

[6] Кричащие руды Плачущие минералы, Рыдающие металлы))), выбирайте что понравилось.

[7] канадская певица и композитор, арфистка, аккордеонистка и пианистка, сочетающая в своём творчестве элементы разных культур, прежде всего кельтской. Одна из самых популярных исполнительниц кельтской музыки в мире.

[8] канадская певица, автор песен, лауреат премии Грэмми. Она известна эмоциональными звуками своих баллад.

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация | Вход

Категории

Список авторов

Статистика