Глава 2

– О, вот и ты. Как прошло чтение судьбы сегодня вечером, милая?
Я пожала плечами и проскользнула позади матери в палатку, где она раздавала посетителям чары и бутылочки удачи, защитные амулеты всех мастей, и свой самый ходовой товар – любовное зелье.
– Одно и то же, одно и то же. Большой и малый холмы Марса, куча линий, пара шрамов, и один потерянный палец.
Она уголком глаза послала мне предупреждающий взгляд, когда я подняла Дэвида, ее толстого черно-белого кота, и уселась на стул, который он занимал. Дэвид наградил меня долгим взглядом, его усы раздраженно дернулись, когда я погладила его спину. Мама вручила бутылочку удачи, предупредив покупателя расходовать ее экономно.
– Ты носишь свои перчатки? – спросила она, как только покупатель свалил. – Ты что действительно читаешь судьбу по ладони?
Я задрала подбородок. Мать заключила сделку с Питером, что я буду читать судьбу по ладони каждую ночь в течение четырех часов, в обмен на еду для Теслы и прочие мелкие расходы. Питер сказал, что как только мое ученичество у Имоджен завершится – у меня было еще два месяца в запасе – он еще начнет платить мне зарплату в дополнение к лошадиным делам.
– Я читала судьбу единственным известным способом.
Она покачала головой, собирая свои вещи.
– Франни, Франни, Франни... Бог и Богиня наградили тебя Даром. Ты должна гордиться этим, с гордостью использовать его для помощи людям.
– Я не понимаю, как способность чувствовать эмоции и мысли людей может как-то помочь...
– Для получения тобой Дара есть причина, – сказала она, точно так, как я знала, она и скажет. У нас регулярно проходила такая дискуссия, с тех пор как мне исполнилось двенадцать, когда обнаружился мой «дар» (я думала о нем, как о проклятии). – Если бы ты только открыла себя этой стезе... о, лягушки-быки, я опаздываю. Я ухожу, чтобы взяться за свои молитвенные дела. У нас мало «счастья» и «интуиции», милая, так что не позволяй никому покупать больше одного на каждого.
Я кивнула, глазея на строй красочных стеклянных флаконов, которыми мама собиралась соблазнять покупателей. В отличие от других людей, делавших упор на подобные вещи, то, что изготовлялось и продавалось моей матерью, действительно работало. Я знаю, потому что был случай, когда я смеялась три недели напролет в прошлом году, после того как она случайно пролила на меня партию «счастья».
– О, тут тебя искал мужчина, – оглянулась она через плечо, спеша в сторону нашего трейлера.
Она махнула в конец ряда палаток, где в главном шатре шло магическое шоу для местных.
– Думаю, он где-то там.
– Мужчина? – спросила я, задаваясь вопросом, вернулся ли Бен. Но нет. Мама знала Бена. Даже если она не одобряла его – а я ощущала другое «ты слишком молода, чтобы иметь парня» – читаемую ей лекцию – она не сослалась бы на него, как просто мужчину, мне было любопытно, кто искал меня и почему, но я не собиралась слишком долго ломать себе голову. Палатка мамы была весьма популярна независимо от того, в какой стране мы находились, потому что она использовала только положительное волшебство.
– Сожалею, но для проклятия, вы должны посетить демонолога, – вежливо сказала я, серьезно выглядевшему молодому человеку. Я подняла флакон с чарами цвета оникса, украшенный вопросительным знаком. – Самая мерзкая вещь, имеющаяся у нас – забвение.
Мужчина нахмурился еще сильнее.
– Где этот демонолог?
Я указала направо. Хотя было почти одиннадцать часов ночи, еще не совсем стемнело, вроде сумерек. Потому что так далеко на севере, солнце никогда полностью не садилось в течение лета. У шведов есть кое-что называемое белыми ночами – в основном вполне светло, чтобы легко читать, но не так ярко, вроде незаходящего солнца в местах за Северным Полярным Кругом.
– Палатка в черно-белую полоску по левую сторону. Его зовут Арман. Вы не пропустите его – у него козлиная бородка и рога.
Мужчина заморгал на меня.
– Рога фальшивые, – заверила я его. – Только для эффекта. – Я подождала пока парень уйдет, прежде чем добавить, – по крайней мере, думаю, что они фальшивые.
Вы никогда реально не знаете людей поблизости.
Я продала несколько флаконов чар, вынуждена была поспорить с дамой, которая хотела купить все три оставшиеся флакона внутренней красоты, и поймала кое-кого пытавшегося сделать себе «воровскую скидку» на пакет с сушенными лепестками роз (один из «сделай сам» ингредиентов комплекта любовных чар). Я всегда говорила маме, что она должна держать под рукой что-нибудь плохое для людей, пытающихся обокрасть ее, но она настаивала, чтобы мы отвечали на жестокость добротой. Так что вместо того чтобы вызвать Курта (который в добавок к тому что был фокусником, также совмещал с этим обязанности охранника), я схватила девчонку за руку и брызнула на нее немного доброты, все время скрежеща зубами.
– Ты видела Тиба? – спросила Микаэла, когда девочка-магазинная воровка сбежала, вытирая руку. Она остановилась перед палаткой, осматривая толпу.
– В последнее время нет, но, если увидишь толпу женщин пускающих слюни, ты обязательно найдешь его, – ответила я, втянув губы на случай, если сама пущу слюни только при мысли о Тибольте.
Микаэла, ее муж Рамон и Тибольт составляли Цирк Проклятых, группу специализирующуюся на странных интермедиях. ЦП[1] путешествовал с нами пару недель, что они, очевидно, делали каждый год.
Микаэла издала раздраженный звук, ее короткие черные волосы торчали как иглы дикобраза. Она пробормотала что-то на шведском, а потом сказала:
– Ему положено проверять цепные пилы!
– Цепные пилы? О, для части вашего жонглирования. Да, ну, ты же знаешь Тибольта. Где ходит он, там шастает целая толпа девчонок.
Микаэла, которая, так случилось, была кузиной Тибольта, закатила подведенные глаза.
– Хмф. Когда у твоей матери круг?
– Через час. Она всегда держит их в полночь. Что-то насчет расположения звезд и вещей. Ты собираешься посмотреть?
– Нет, она пригласила меня присоединиться.
Мои брови поползли вверх. Мама, как правило, была весьма придирчива насчет приглашения не ведьм участвовать в ее кругах. Она обычно крутилась в большой викканской сети, распространенной в Европе, используя местных ведьм для круга.
– Ты викканка? – спросила я.
Ее колючие волосы затряслись, когда она покачала головой.
– Я верховная жрица Аштара[2].
– Вау. Верховная жрица, которая жонглирует работающими цепными пилами, извергает огонь и глотает мечи. Круто!
Она с минуту улыбалась мне.
– В моей семье такая подработка. Тибольт – знаешь ли маг, но сегодня вечером после нашего шоу он будет на блоте.
– Он маг?
Она кивнула.
– Практикующий магию. У него пятый уровень.
Я не могла сдержать удивление, не срабатывал ли он как своего рода амулет, от которого все девчонки млели перед ним. Я имею в виду, да, он был великолепен и все такое, но у меня был по-настоящему горячий парень, веривший, что я была ключом к его спасению, и все же даже я не могла не пялиться на него.
– Ээ... а сколько всего есть уровней магии?
– Семь. О, вот и он... я увижу тебя в круге, да?
Я вздохнула.
– Возможно. Маме нравится, когда я наблюдаю. Она считает, что это хорошо для моего внутреннего духа или чего-то вроде того.
Она пробормотала что-то о том, что это правда, потом умчалась к блондинистому мужчине, вокруг которого роились гогочущие женщины.
Десять минут спустя, я была, наконец, свободна от палаточных обязанностей и отправилась смотреть магическое представление Питера и Сорена.
Обычно волшебные представления заканчивались к десяти вечера, чтобы, без разницы, какая готская группа играла с нами на той неделе, ей хватало времени настроиться и быть полностью готовой к одиннадцати. Но в течение двух недель, как Цирк Проклятых присоединился к ярмарке, не было ни групп, ни магических представлений, не чередовавшихся с шоу ЦП, включающих в себя убийственное двойное шпагоглотание в конце, заставлявшее меня сдерживать дыхание.
Я скользнула в тыльную часть главного шатра, стоя позади, опасаясь оказаться у кого-то на пути. Когда в тебе почти шесть футов росту и сложение как у полузащитника, ты имеешь свойство закрывать людям обзор. На приподнятых подмостках, Питер и Сорен превратили участника публики в Бруно. Это, конечно же, была иллюзия, а не настоящая магия, исполняемая иногда Питером, вроде той, что заставляла мои руки покрываться мурашками. Я потерла руки только при мысли об этом, надеюсь, этим вечером он почувствует себя достаточно вдохновленным, чтобы исполнить один из своих ошеломляющих волшебных трюков.
– ... и с волшебными словами – и каковы же они? – Питер ждал толпу, выкрикивающую в ответ волшебные слова, которые никогда не были одними и теми же.
– Равнобедренный треугольник! – выкрикнули в ответ зрители.
Я улыбнулась. Питер сказал мне пару ночей назад, что исчерпал волшебные слова, и не могу ли я предложить какие-нибудь слова, с хорошей аллитерацией[3]. Очевидно, он не лгал насчет глубины своего отчаяния, потому что я не думала, что мое предложение звучало особенно волшебным и благозвучным, но толпа, казалось, получала от этого удовольствие.
– Я произнес волшебные слова – равнобедренный треугольник – и вуаля! Йен превратился в дикого жеребца.
Сорен сдернул тонкий нейлон, покрывавший металлическую конструкцию, скрывавшую Бруно от взглядов зрителей. Конь рванул вниз по сцене, остановившись у края задней части и, поднявшись на задние ноги, забил копытами в воздухе, словно собирался прыгнуть прямиком к зрителям. Люди завопили и бросились вниз, некоторые засмеялись, некоторые протестующе кричали, от мысли об опасной близости лошади на свободе.
Конечно же, это было представление. Бруно был очень хорошо обучен, настолько хорошо, что я никогда не видела, чтобы он поставил копыто неправильно. Я наблюдала как он бил ногами в воздухе, вид этого вызвал в памяти то, что Тесла сделал несколько недель назад, когда демон напал на нас.
Почему ты выглядишь такой озадаченной? – спросил тихий голос рядом со мной.
То, что делает Бруно... думаю, Тесла делал подобную штуку. Движение, где он присел на корточки и копыта в воздухе...
Меня вдруг поразило, что голос, услышанный мной, говорил прямо в моем мозгу. И был только один человек, знавший, что я могу делать это.
Бен?
Прямо за тобой.
Развернувшись, я увидела Бена, стоявшего прислонившись к дверному проему шатра, в крутой, типа Индианы Джонса, шляпе и в той же самой черной кожаной байкерской куртке, виденной на нем прежде. Его руки были скрещены на груди, на лице что-то вроде полуулыбки, с которой он наблюдал за мной. Мой живот сделал забавное крохотное сальто, когда я улыбнулась ему в ответ. Я на минуту забыла, что злилась на него, за то, что он ушел, не поговорив со мной, вместо этого желая просто смотреть на него.
Тесла – липициан. Я говорил тебе это.
А? На мгновение я была немного смущена, почему он заговорил о Тесле. О, ага, говорил. Ну и что?
Движение исполненное Бруно называется левада[4].
Ле-что?
Левада. Оно из высоких аллюров.
Я подошла туда, где прислонившись к дверному косяку, стоял Бен.
– Привет. А что это за высокий аллюр.
– Серия движений, которыми известны липицианы.
– Хорошо. Но Бруно не липициан.
– Нет, он нет, но он связан с ними. Андалузцев иногда тоже обучают высокому аллюру.
– Хах, – сказала я, треснув его по плечу. Сильно. – Где, забодай меня лягушки-быки, тебя носило? И почему не звонил? Или не послал е-мейл или письмо или еще чего? Почему ты так вот исчез, не сказав никому ни слова? Я думала, ты хотел всю эту «парочкину» фигню со мной?
– И что это должна была быть за «парочкина» фигня? – спросил он, глядя на мой рот. Мой желудок сделал три сальто подряд. – Ты говоришь о поцелуях? Хочешь еще немного попрактиковаться со мной?
Если бы мой желудок участвовал в Олимпийских играх, он бы выиграл медаль в гимнастике. Я уставилась на рот Бена, ощущая невероятную слабость, но в тоже время, не способная отвести взгляд. Бен был лучшим целовальщиком на свете – у него было более трехсот лет для практики, так что не удивительно – но что было еще более удивительным, насколько я наслаждалась его уроками.
Не поймите меня превратно, я ничего не имела против парней. Но они, вы же знаете – парни. Иногда хорошие, иногда нет. Но я на самом деле не хотела целоваться с любым из них так, как хотела поцеловать Бена.
– Фран? Ты хочешь поцеловать меня?
– Ага, – ответила я, потом вспомнила серию с Рикки Лейк[5], сказавшей, что с парнями лучше притворяться недотрогой. Что-то об остроте ощущений от преследования. – Я имею в виду, нет. Возможно. Э-э... а какой был вопрос?
Он рассмеялся и потянул меня из шатра, в тень билетного киоска, его руки теплом обвили мою талию.
Я скорее предпочитаю тебя полную энтузиазма и желающую, чем сопротивляющуюся. Скажи Миссисипи.
– У меня есть лучшее название места, – прошептала я рядом с его губами. – Это название городка в Уэльсе.
И оно было...?
– Лланвайрпуллгвингиллгогерыхверндробуллллантисилй-огогого́х[6], – пробормотала я,
Он рассмеялся в моей голове.
Я сказала что-то не так? Я запомнила произношение на вебсайте.
Не знаю, правильное или нет произношение, все, что я знаю, мне нравится, как ты это сказала.
Я позволила ему поцеловать себя, по-настоящему поцеловать, потому... ну, он был хорош в этом. И даже хотя я была зла на него, я была не настолько зла, чтобы не хотеть целоваться с ним, так что я просто прошептала слово на Лланвайрпулл (произносится легче, чем кажется).
– Мисс Гетти? – тихому голосу с последующим смущенным покашливанием удалось пробить путь в мой мозг. – Мои извинения, что беспокою вас, но вы мисс Франческа Гетти? Владелица лошади пасущейся на лугу рядом с крепостью.
Бен развернулся и закрыл от моего взгляда говорившего человека.
– Кто вы?
Я пихнула его в спину, но он не двинулся, так что я обошла его, краснея как сумасшедшая, что кто-то поймал нас с Беном в губном реслинге.
– Привет. Я Фран.
– Что вы хотите от нее? – спросил Бен.
Я ущипнула его за запястье, улыбаясь мужчине передо мной. Он не был похож на сталкера или кого-то вроде – он выглядел типа моего отца, высокий с выцветшими рыжими волосами и темно-карими глазами.
– Могу я вам чем-то помочь? Вы ищете гадалку по ладони?
Мужчина скользнул взглядом в сторону Бена, прежде чем ответить мне.
– Гадалку по ладони? Нет. Нет если... нет. Я Ларс Лауфейярсон[7]. Молодой человек, ухаживающий за андалузским мерином, сказал мне, что другая лошадь принадлежит вам, это верно?
– Тесла? Ага, полагаю, он принадлежит мне.
Его лоб нахмурился.
– Вы полагаете? Вы не уверены? Разве не вы его официальный владелец?
– Да, уверена. Мама велела мне взять расписку у парня, что я купила Теслу, прежде чем мы уехали из Венгрии. Я его законная владелица. А зачем вы хотите это знать? Тесла не был на свободе, так что я знаю, он не мог ничего натворить или вляпаться в какие-нибудь неприятности...
– Я хочу купить его, – резко сказал мужчина, скользнув на Бена еще одним настороженным взглядом. – Я заплачу вам за него тысячу американских долларов. 

[1] Сокращение от Цирка Проклятых, при переводе сама не сразу сообразила))).
[2] Это примечание гарантирует вынос мозга, но только для того чтобы знать о чем речь. Аштар Шеран (англ. Ashtar Sheran) — духовное существо высшего сознания, один из Вселенных людей. Возраст — 28 тысяч лет. Должность — командующий Космическим флотом из рассеяного звездного скопления Плеяды, штаб-квартира которого находится на космической станции Шара. Под его началом находится приблизительно 250 миллионов Ангелов Света. Известный плакат спасенная версия за авторством Иво А. Бенда.
Вместе с Птаагом и Иисусом Аштар противостоит разрушительным программам злобных ящериков (не спрашивайте кто это) и с помощью Любви пытается помешать овладению человечества существами из Темных миров.
Также, разнятся версии по поводу точного размера флота, подчиненного Аштару. По версии Иво А. Бенда, Аштар командует флотом из 100000 материнских кораблей класса «Осень-Весна». По другой версии, автора которой установить не удается, под командованием Шерана находится около 10 миллионов космических кораблей.)
[3] Повторение одинаковых или однородных согласных в стихотворении, придающее ему особую звуковую выразительность (в стихосложении).
[4] Элемент высшей школы верховой езды
[5] Американская актриса и телеведущая, известна по роли Трейси Торнблед в фильме «Лак для волос» и своим собственным ток-шоу «Рики Лейк»
[6] Лланвайр Пуллгвингилл (валл. Llanfair Pwllgwyngyll) — деревня в Уэльсе, на острове Англии, возле пролива Менай. Неофициальное, но более известное название этой деревни Лланвайрпуллгвингиллгогерыхверндробуллллантисилйогогого́х, Оно переводится с валлийского языка, как «Церковь святой Марии в ложбине белого орешника возле бурного водоворота и церкви святого Тисилио возле красной пещеры»
[7] Это более шведское произношение имени Локи Лафейсона, брата Тора из мира Марвелл.