Глава 1

 – Доброе утро, Фран.
– Утро доброе, Талула. Как сэр Эдвард?
Талула улыбнулась грустной улыбкой.
– Увы, все еще мертв.
Я кивнула вовсе не удивленная ее ответом. В соответствии с тем, что Талула, медиум цыганского происхождения, рассказала мне пару месяцев назад, Сэр Эдвард был мертв несколько сотен лет. Это не мешало ему быть ее приятелем, правда мне не хватало храбрости спросить, какие отношения могут быть возможны с призраком.
Я брела вдоль линии трейлеров, в которых разместились члены Готской ярмарки, размышляя над фактом, что за короткое время я сильно продвинулась.
– Guten morgen[1], Франческа.
– Утречка, Курт.
В это трудно поверить, но всего два месяца назад, маме пришлось пинками и криками затаскивать меня провести шесть месяцев в Европе, пока мой отец занимался «ознакомлением» со своей новой женой-трофеем. Во что еще труднее было поверить, так это в то, что я обнаружу странное чувство товарищества с членами Готской ярмарки... с самой странной кучкой людей, которых я могла бы себе вообразить.
– А, Фран. Это ты.
Невысокая женщина с колючими розовыми волосами появилась в дверном проеме трейлера позади большого, блондинистого Курта (согласно ярмарочной сплетне, у обоих, Курта и его брата Карла, были шуры-муры с Абсент).
– Безусловно. Утречка, Абсент.
Я наградила ее дружеской улыбкой, чего в действительности не чувствовала, и поспешила продолжить свой путь, прежде чем она сумела сказать что-то еще.
– Подождать минутка. Я хотеть поговорить с тобой...
– Сожалею, я должна накормить Теслу. Может позже! – отозвалась я через плечо, тихо кляня несчастный хмурый взгляд, брошенный ею на меня. Последней вещью, в которой я нуждалась – вывести из себя женщину, управляющую ярмаркой, но не было никакого иного способа не дать ей снова припереть себя к стенке. С тех пор как она узнала о моей специфической силе, она вынуждала меня согласиться читать мысли... то, чего я собиралась избегать как чумы.
– Hej, god morgon[2], – вежливо ответила я. Я полагала, что, так как мы оказались в Швеции, то я должна, по крайней мере, немного выучить язык. Тибольт стоял снаружи своего трейлера в безрукавке и трениках и делал легкую разминку перед утренней пробежкой. Я остановилась не в состоянии сдержать движение ног. – Гм. Hur mar du? Alt veil[3]?
Тибольт улыбнулся и, готова поклясться, птицы запели громче. Позади себя я услышала громкий ах, а потом топот бегущих к нам ног.
– Я в порядке, все хорошо, и твой шведский стал намного лучше.
– Tack[4], – поблагодарила я его, пытаясь удержать Внутреннюю Фран, чуть не писавшуюся от восторга, что она всегда делала при виде Тибольта. – А что вы, ребята, планируете показывать вечером?
Имоджен с визгом затормозила рядом со мной, ее волосы были всколочены, на лице ни грамма косметики, а в руке бумажный стаканчик с латте.
– Доброе утро, Фран, – поспешно сказала она, даже не взглянув на меня. Так как она была моей лучшей подругой вместе с Сореном и Беном, я не придала этому большого значения. Кроме того, я знала, она ничего не могла поделать. Все женщина на Готской ярмарке, казалось, были околдованы Тибольтом, включая Имоджен. – Доброе утро, Тибольт. Разве день не прекрасен? – промурлыкала она.
– Да, похоже на то, дождь, наконец, прошел. Сегодня вечером у нас должна быть хорошая публика. – Добавил он, повернувшись ко мне. – Полагаю, мы будем исполнять глотание меча.
– О-о-о, – тяжело дыша, произнесла Имоджен, прямо-таки задыхаясь от счастья.
– Говоря об этом... – На мгновение Тибольт склонил голову на бок, он изучал меня несколько секунд, прежде чем кивнуть. – Ты собираешься вечером в круг своей матери, не так ли?
– Ага, ей нравится, когда я там бываю. И почему?
– А. Хорошо. – Он взглянул за нас, отвлеченный на мгновение видом одного из добровольцев, работавших на археологических раскопках с другой стороны острова. – Там что-то произошло?
Имоджен не потрудилась отвести взгляд от Тибольта.
– По утверждению Питера, рано утром копатели нашли древнее захоронение. Я говорила, как сильно восхищаюсь твоим умением шпагоглотателя?
– Г-м-м? – Он нахмурился, глядя через большой луг и часть берега, арендуемые Готской ярмаркой и Цирком Проклятых для представлений. Мы находились рядом с дамбой, соединяющей остров с материком, облегчавшей для людей посещение ярмарки. – Интересно, близко ли он. Я чувствую его присутствие...
– Чье присутствие? – спросила я, потирая легкую гусиную кожу, внезапно появившуюся на моих руках.
– Никого важного. – Он печально улыбнулся. – Прошу прощения, леди. Я размышлял вслух. Фран, если не возражаешь, могу я попросить тебя об одолжении.
– Одолжении? Конечно.
Я была польщена его просьбой. Имоджен рядом со мной напряглась.
– Я была бы рада помочь тебе любым возможным способом, – глядя с надеждой, спросила она.
Тибольт сверкнул ей улыбкой, которая почти довела ее до потери сознания.
– Я ценю это, но только Фран может мне с этим помочь.
Он пролил на меня немного улыбки, и мои колени почти подломились.
– Он будет в безопасности с тобой. Ты не примешь Викингахьярта[5].
Я упрочила свои колени и смущенно скривилась.
– Что?
Тибольт извлек цепочку темного золота из-под своей рубашки. На ней висел кажущийся старинным золотой кулон, представлявший собой три переплетенных треугольника.
– Викингахьярта – означает «сердце Викинга» и это название этого валькнута[6].
– Валькнут Викингахьярта? – мне стало любопытно, не было ли это чем-то вроде шведской скороговорки.
Он кивнул и скользнул кулоном через мою голову. Подвеска висела ниже моей грудины, нагретая теплом его тела. У меня возникла странная легкая дрожь, отчасти это было из-за кулона, отчасти от того, что Тибольт был так близко ко мне.
– Верно. Валькнут связан с павшими в бою, символ вечности и загробной жизни. Видите девять вершин на нем?
Я коснулась трех треугольников. Кулон ощущался приятно, как будто покалывал, словно гудел собственной силой.
– Ага.
– Они представляют собой трех Норн, прях судьбы[7].
– Прях судьбы? Хорошо. Гм... а зачем ты даешь мне его?
Он улыбнулся. Имоджен снова втянула воздух.
– Мне вечером нужно сохранить его в безопасности. Ты можешь носить его под рубашкой, пока читаешь по ладони. Он не помешает твоей работе. На самом деле, даже может помочь тебе.
Я снова коснулась кулона. Имоджен издала что-то вроде завистливого звука, так что я подержала кулон, чтобы она тоже коснулась его.
– Он красивый, – сказала она, поглаживая одну из вершин. – Он старый?
– Очень. Он принадлежал моему деду, и раньше его деду, много поколений до того, как существует моя семья. А сейчас, я должен быть на своей утренней пробежке, или у меня не останется времени приготовиться к освящению земли для блота.
Он вытянул обе руки над головой, Имоджен застыла, вцепившись в мою руку, вытаращив глаза, когда смотрела на него.
– Собираешься подготовить место для блота? – спросила я, глядя на Имоджен. Ее рот завис чуть открытым. Я толкала ее локтем, пока она не закрыла его.
– Да. Блот – ритуальная жертва в Асатру[8], которую мы приносим, как подношение богам.
Тибольт сделал пару растяжек для коленей, отчего Имоджен заурчала, а я ухватилась за стенку трейлера.
– Гм, – произнесла я, отчаявшись отвлечься от него. Я знала, что религия Асатру почитала древних скандинавских богов. Но я никогда не слышала о блоте. – Разве ритуальные жертвоприношения не включают в себя убийства милых маленьких невинных зверюшек?
– В старые дни включало, – сказал он, кивнув, и делая растяжку голеней. – Но теперь мы используем медовуху вместо крови. Это намного более приятный способ. Увидимся позже.
Он рванул раньше, чем мы смогли расспросить его, как можно ритуально пожертвовать стакан медового вина.
Мы с Имоджен стояли вместе, наши глаза приклеились к фигуре горячего блондина, пронесшегося вокруг линии трейлеров и направившегося на другую сторону острова, к развалинам крепости викингов.
– Он самое великолепное создание, когда-либо виденное мной, – сказала Имоджен с благоговейным страхом в голосе.
Я оттащила глаза от исчезающей фигуры Тибольта (что было нелегко), взглянув на Имоджен, и захихикала при виде вытаращенных глаз, выглядевших как у крайне перебравшего человека, даже притом, что у меня возникло ужасное подозрение, что у меня на лице было то же самое выражение.
– Ага, он привлекает, как и пачка чипсов, но как сказал Сорен, он просто парень, знаешь ли?
– Сорен? – сказала Имоджен, издав изысканное фырканье. Даже сейчас, только что встав и приняв латте, которое Питер, отец Сорена принес ей, она выглядела великолепно.
Длинные вьющиеся светлые волосы и чувство стиля заставляли меня ощущать, словно я всегда носила на себе мешок для мусора, а ее нежных, красивых черт, вероятно, хватило бы, чтобы возненавидеть ее с первого взгляда, если бы она была обычным человеком, но Имоджен была кем угодно, но не обычной.
Это более или менее описывало каждого здесь, на ярмарке.
– Да, я знаю, что он всего лишь ребенок, но иногда он видит вещи лучше, чем взрослые люди.
Она освободила мое запястье, улыбнулась и похлопала меня по плечу.
– Сорен только на год моложе тебя, Фран. Это вряд ли делает его малышом.
Я подняла подбородок и наградила ее одной из своих «я уверена» улыбок, в которой я практиковалась в одиночестве в нашем трейлере.
– Ага, но есть большая разница между пятнадцатью и шестнадцатью. Я убила демона и выяснила, кто был международным вором. Не упоминая все эти дела с вампирами.
– Темными, – автоматически поправила она, делая глоток латте, когда развернулась в сторону своего трейлера.
– Извини, Темными. В любом случае, сомневаюсь, что смогла бы сделать все, что сделала в прошлом году, без грандиозного впадения в панику. Пятнадцать может быть и так, знаешь... пятнадцать.
– Ммм. – Она не казалась впечатленной. Фактически, она сменила тему. – Говоря о Бенедикте, он скоро должен быть здесь.
Я только собралась идти к полю за лошадиным трейлером, где паслись – Бруно, конь, которого использовал Питер в своем магическом представлении, и Тесла, купленный-по-прихоти пожилой конь. Но слова Имоджен заставили меня развернуться.
– Что? Ты получила от него известия? Где он? Что с ним случилось? Почему он уехал так быстро без каких-либо объяснений, оставив только записку, говорившую, что он должен сделать что-то важное и не знает, когда вернется? И почему он никому из нас не сказал, куда отправляется?
Имоджен пожала плечами, продолжая идти.
– Я не получала известий прямо от него, но могу почувствовать, что он рядом. Уверена, он ответит на все твои вопросы, как только вернется.
Она бросила на меня через плечо довольный взгляд.
– Ты, в конце-то концов, его Возлюбленная. Он не может солгать тебе.
– Гмм, – никому конкретно ответила я, направляясь обратно туда, где паслись лошади, остановившись только, чтобы прихватить нейлоновый повод. – Я начинаю верить, что все эти штуки с Возлюбленной, более проблемные, чем стоящие. Если Бен думает, что я единственный человек на поверхности земли, который может спаси его душу, не считаешь, что он должен быть немного более разговорчивым о том, где он был последние три недели, и что делал, и почему он не звонил или не прислал письмо или еще чего-нибудь.
Когда я приблизилась, Тесла мягко потерся и ткнулся своим большим лошадиным носом в мой живот в поисках удовольствия. Я отцепила кожаные путы, связывавшие его передние ноги, удерживавшие его от побега. Не то чтобы я всерьез думала, что он сбежит. Я спасла его от живодера, пока мы были в Венгрии и, хотя я особо не знала его историю, я понимала, что он слишком стар, чтобы далеко уйти. Но Питер настоял, чтобы лошади не создавали помех, когда пасутся ночью.
– Да, да, потерпишь секундочку, а? Вот. Яблоко. Это лучшее что я смогла достать.
Серые бакенбарды Теслы пощекотали мою ладонь, когда он обнюхивал яблоко, лежавшее на ладони. Он решил принять предложенное, осторожно отщипывая его с моей руки, весело жуя, пока я застегивала поводья на его узде, и вела к трейлеру. Пока мы шли, я скользнула рукой под его гриву и коснулась выпуклой метки на его шее. Бен сказал, что это было клеймо, как и у всех липициан, очень особой породы лошадей, которой они были. Так как Бен прожил более трех сотен лет, и многое выучил о лошадях за это время, полагаю, он знал, о чем говорил.
– Хотя это не значит, что он не самый раздражающий парень на свете, – сказала я Тесле, когда мы остановились позади лошадиного трейлера. – Уйти, не сказав никому ни слова, словно это...
– Говоришь сама с собой? – Сорен прохромал вокруг трейлера, с двумя ведрами зерна в руках. Я привязала Теслу рядом с Бруно, лоснящимся белым андалузцем, и дала еще одно мысленное обещание устроить Тесле ванну. Не то чтобы Тесла был грязен, но рядом с лоснящейся шерстью Бруно он был скорее серого, чем чисто белого цвета.
– Нет, я говорю с Теслой.
Брови Сорена изогнулись, когда он вручил мне ведро.
– Та же фигня. Держу пари, ты снова говорила о нем.
Я накормила и напоила Теслу, ожидая, пока Сорен нежил Бруно, прежде чем схватить его за рукав и утащить в сторону сине-золотого трейлера, который я делила со своей матерью.
– Шевелись, моя мама готовит завтрак.
– Реально? Она готовит?
 – Ага, знаю, это чудо, а? Думаю, я должна сообщить в газеты или что-то вроде?
Сорен хихикнул. Мы оба помахали Микаэле и Рамону, появившимся из своего жилого фургона Цирка Проклятых и выглядящими заспанными.
– Почему она готовит? – спросил Сорен. – Ты же не наложила на нее одно из ее собственных заклинаний, а?
Я рассмеялась.
– Мама - ведьма, а не я. Я только... – Я подняла руки в печатках, черный кружева верхних перчаток, скрывавших факт, что под ними я носила тонкую, телесного цвета пару латексных перчаток. – Она готовит завтрак как покаяние.
– Ах, – сказал он, понимающе кивая головой. Я сражалась, не позволяя губам изогнуться в улыбке. Сорен был единственным близким мне по возрасту на всей Готской ярмарке, так что у нас была привычка часто зависать вместе. Помимо этого мы были друзьями. Он помог мне с Теслой, и он попытался научить меня магическим трюкам, выученным у собственного отца, хотя оказалось, у меня не было его ловкости. – Она снова потеряла свои ключи?
– Сотовый телефон, – ответила я. – Новый, она только купила его, чтобы покрывал всю Европу.
– А, – снова сказал он, и в этот раз я ухмыльнулась. Я думала, он усмехнется в ответ, но вместо этого он стрельнул в меня серьезным, полуподозрительным взглядом из-под густого каштанового локона волос, нависшего над его лбом. – Что ты говорила Тесле?
– Что я говорила... о-о. Только что? Ничего важного.
Сорен всосал на мгновение нижнюю губу, прежде чем быстро сказать.
– Ты говорила о нем, верно?
– О ком, о нем? - спросила я, точно зная, о ком шла речь.
– О Бенедикте. – Он закатил глаза, спеша за мной. Я замедлилась на мгновение, вспомнив, что не могу идти, так быстро, как могла. – Он – единственный, кто заставляет этот взгляд появиться на твоем лице.
– Этот взгляд? – я коснулась одетыми в перчатки кончиками пальцев своего лица.
Его брови сошлись при хмуром взгляде.
– Тот, когда рядом Бенедикт – отчасти мечтательный, отчасти раздраженный.
Я рассмеялась вслух. Я не могла сдержаться – Сорен описывая мой взгляд, почти один в один описал мою реакцию на Бена, вампира моей мечты. Или такого, каким тот хотел бы стать. Я все еще не была уверена во всех этих штуках с подружкой Моравского Темного.
– Я хочу просветить тебя насчет Бена, Сорен. Он на самом деле не так плох, как выглядит.
– У него есть мотоцикл и длинные волосы, – мрачно сказал Сорен, его веснушчатое светлокожее лицо, покраснело от смущения. Он отказался встретиться со мной взглядом, когда я легонько стукнула его по руке. – И сережки, и татуировки. И он временами заставляет тебя сердиться.
– У многих людей есть длинные волосы, мотоциклы, серьги, татушки, и они бесят меня, – сказала я, пойманная между желанием рассказать Сорену всю правду о Бене и необходимостью сказать ему, что между нами ничего не было. Из-за его физического недостатка (одна нога была на несколько дюймов короче другой), Сорен был склонен иногда бывать немного раздражительным, особенно в отношении Бена. Я не совсем понимала, почему он почувствовал такую мгновенную неприязнь к Бену, но я сделала все возможное, чтобы не позволить ему слишком выходить из себя. – Так случилось, что он один из них. И прежде чем ты скажешь об этом, я знаю, что он опасен, ты не веришь ему, но он представляет проблему только для меня. Услышь это и сначала врубись, Сорен.
Он издал сердитое фырканье, когда мы обогнули длинный металлический трейлер, который мама позволила мне раскрасить, когда мы добрались до Готской ярмарки два месяца назад. Каждый трейлер был устроен так, чтобы отражать индивидуальность своего хозяина, и наш, по моему мнению, особенно хорошо был оформлен золотыми звездами и луной на полуночно-синем фоне.
Мгновение я восхищалась, прежде чем поняла, что Сорен ничего не говорит.
Вздохнув про себя, понимая, что своей заботливостью оскорблю его.
– Мне жаль, Сорен. Я не хотела тебя взбесить. Я ценю твое беспокойство обо всем, что связано с Беном, но честно, на то нет никакой причины. Мы просто друзья. И он не собирается делать что-то, что причинит мне вред. Он не может, он... – я удержала язык за зубами на словах, которые прольют свет на тайну Бена. Насколько я знала, только два человека на Готской ярмарке кроме Имоджен и меня знали, кем они с Беном на самом деле были. Я не собиралась разбалтывать всем вокруг, что они были частью бессмертной расы, которую большинство людей считали вампирами.
– Я не взбесился, – натянуто сказал он. – Меня не волнует, что ты делаешь.
Я остановила Сорена, когда он собрался пройти мимо двери нашего трейлера, положив руку на его. Он опустил взгляд на мои перчатки, его глаза предвещали бурю. Я на мгновение заскрежетала зубами, затем содрала обе черные кружевные перчатки и латексные, осторожно коснувшись кончиками пальцев его запястья. Тотчас же моя голова заполнилась его эмоциями, гнев, смешанный с расстройством, каплей ревности и чем-то нежным и теплым, всеобъемлющим чувством... я ахнула и отдернула руку. Щеки Сорена вспыхнули еще краснее, чем они стали бы после нескольких дней на сильном шведском солнцепеке, но его глаза не отпускали мои, почти с воинственной смелостью говоря о том, что я ощутила внутри него.
– О-о. Я... мм... – зазаикалась я, не зная, что сказать. Надев обратно свои перчатки, я махнула в сторону двери трейлера. – Нам лучше поспешить с завтраком, пока мама все еще в кухонном настроении.
Он на мгновение напрягся и, думаю, собирался сказать что-то, но вместо этого чуть раздраженно кивнул и распахнул дверь в трейлер.
Я выдохнула, не понимая, как сдержалась и последовала за ним, задаваясь вопросом, как случилось, что только два месяца назад я хотела затеряться в толпе, молясь, чтобы никто не заметил, что я отличаюсь от всех остальных в своей средней школе. Крупная, застенчивая и неловкая с детьми, окружающими меня в школе из-за своего странного «таланта», у меня большую часть жизни было очень мало друзей. А теперь я, работая, путешествовала по всей Европе, обучаясь чтению судьбы по ладони, с лошадью, зависевшей от моего заработка на ее еду и счета от ветеринара, с упасть не встать каким великолепным вампиром, утверждающим, что я человек, которого он ждал три сотри лет, и с Сореном, втрескавшимся в меня до беспамятства.
Жизнь иногда слишком странная , чтобы можно было описать ее.