Глава 6

Моя вина.
Слова разносились в разуме Торина пока он разжигал костер и были похожи на удары кулаком в грудь. Кили сидела на земле и наблюдала за каждым его движением. Он знал, потому что чувствовал, как горячие импульсы ее взгляда прожигали дыры в его спине. С момента "инцидента" Кили больше не пыталась с ним бороться. Она сидела спокойно, тихо.
Вскоре она заболеет. Как и все остальные. А он проклянет само свое существование.
Торин пытался отыскать чувство онемения пока рылся в рюкзаке, который спрятал за деревом, вынимая все оставшиеся лекарства. Кое-какие антибиотики, несколько противовирусных препаратов. Средства от кашля, антигистамины[1], противоотечные препараты. Обезболивающие. Даже витаминные полоски, которые растворяются на языке.
Торин бросил ей антибиотики и полоски вместе с флягой воды.
– Выпей две таблетки. Пососи одну полоску. Они помогут предотвратить инфекцию.
В идеальном мире, этого было бы достаточно. Но их мир даже близко не стоял к идеальному.
Кили не ответила.
Если ему придется заставить ее...
Торин услышал шорох одежды, звук глотка воды.
Хорошая девочка. Он не знал, как отреагировал бы, если бы ему пришлось ее заставлять... что означало – снова прикоснуться к ней руками.
Не существует более нежной женщины.
Торина кольнуло чувство вины, столь же полное решимости уничтожить его как и Болезнь. Оно всегда оставалось рядом с поверхностью, постоянно искало подходящий момент чтобы исторгнуть свой яд. Дальше появится печаль... ярость. На Кили. На себя. По большей части на себя. Он желал ее прикосновений больше всего на свете.
Пока Болезнь орал на него, требуя, чтобы Торин убрался от нее подальше, сам Торин бежал по лезвию бритвы искушения, убеждая себя, что Кили слишком могущественна, чтобы заболеть. Что он наконец-то сможет иметь все о чем тайно мечтал.
Но это было ложью. Это всегда было ложью.
Зачем он спровоцировал ее на драку? Зачем пытался утешить после приступа паники? Произошел единственный возможный исход. Самый ужасный.
Теперь Кили заплатит наивысшую цену за его слабость, а Торин станет ответственным за убийство одного из немногих оставшихся Хранителей или создание очередного переносчика. И хоть в том идеальном мире, в котором Торин желал бы жить, женщина-переносчик значила бы, что у него наконец-то появилась та, кого можно трогать и обнимать, целовать и дарить удовольствие, без каких-либо последствий, все работало не так. Если Торин во второй раз к ней прикоснется, то передаст ей другую болезнь.
Демон специализировался не просто на одном недуге, а на бесчисленном множестве.
Со временем Болезнь часто изменял штаммы[2]. Черная смерть в тринадцатом веке уступила место пандемии[3] холеры в восемнадцатом. Чтобы миру сложнее было победить зло, предполагал Торин. Чтобы самому Торину было сложнее его победить.
– Разве никто и никогда не оставался здоровым после прикосновения к тебе? – спросила Кили.
Надежда в ее голосе... раздавила Торина, утопив его в агонии.
– Нет.
– Но я, вроде, супермогущественная.
Она не просто супермогущественная; Кили оказалась наиболее могущественным человеком из всех, кого он встречал.
– Болезнь питается определенными типами силы. Как еще ты думаешь она распространяется?
Кили прикусила нижнюю губу, повозилась с бутылочкой таблеток.
– Я хорошо себя чувствую.
– Не на долго.
Опустив плечи, она спросила:
– Как долго в среднем живут твои жертвы?
– Около недели. В редких случаях немного дольше. – Торин присел по другую сторону от костра. Не уверен, что смогу держать себя в руках. – Как тебе удалось получить настоящее человеческое тело без человека в нем? – спросил он, надеясь немного отвлечься. – Хранители... были... духами.
Вспышка ярости на ее лице, мир вокруг них задрожал.
– Кое-кто дал мне его. А что?
Торин проигнорировал вопрос.
– Кто его дал? И как?
– Не важно. – Она добавила задумчиво: – Знаешь, обычно я могла общаться с животными.
На самом деле не очень удивительно. Как в прочем и все сказочные принцессы.
– Уверен у тебя и твоих друзей-животных случались по настоящему возбуждающие беседы.
– Да, – вздохнула она. – Тело изменило все.
– Ты можешь его покинуть? – Это могло бы ее спасти.
– Вряд ли. Я слилась с ним. – Взгляд Кили заострился на нем. – Почему ты все еще здесь? Почему не оставишь меня отвратительной судьбе?
Торин избрал легкомыслие вместо краткости.
– Я бы ни за что не бросил тебя, раз уж мы собираемся сыграть в мою любимую игру. Некомпетентный врач и Несговорчивый пациент. – Но ему не удалось достичь желаемого результата.
Кили нахмурилась.
– Так... ты собираешься мне помочь? Снова?
– Я собираюсь попытаться. – Но хватит ли этого? С Мари не хватило.
Торин заскрежетал зубами. Человек против суперзлодея. Большая разница. Это совершенно новая игра.
Взгляните на меня. Надеюсь на лучший сценарий, хотя и так все знаю.
– Почему? – спросила она. – Я отплачу тебе болью и агонией, а в конечном итоге смертью.
Она сказала это так просто, словно они обсуждали ногти на ее ногах... которые сверкали подобно бриллиантам. Торин почти улыбнулся. Почти.
– Я понимаю почему ты хочешь навредить мне. Твоя злость вполне оправдана, и ты сделаешь все необходимое, чтобы все было правильно. Ну, настолько насколько это возможно, учитывая тяжесть моих преступлений. Но я не оставлю тебя здесь страдать... "умирать"... в одиночестве.
Торин испытывал острое чувство потери, которое не мог полностью понять. От самой мысли о ее смерти? Почему? Он почти не знал ее. Она не была другом. Он должен чувствовать вину, да, но ничего более.
– Но почему? – настаивала Кили. – Ты предупреждал меня. Я сама выбрала эти страдания. Помнишь?
Она утверждала, что ценит правду, значит это он ей и даст: истину, каковой знал ее Торин.
– Мне жаль, что Мари мертва. Сожалею, что прикоснулся к ней. Сожалею, что она заболела и умерла такой ужасной смертью Мне жаль, что ты потеряла дорогую подругу. Я сожалею, что оказался не достаточно силен и не ушел от нее... и от тебя. – Жало в его груди оказалось более смертоносным чем клинок или когти. – Особенно потому, что знал – из этого никогда ничего хорошего не выйдет. Я так сожалею обо всем, и все же не могу ничего сделать чтобы это изменить. Прошлое это прошлое. Закончилось, ушло. Как и ты, я могу только двигаться дальше и делать все от меня зависящее, чтобы все исправить.
Кили отвернулась. Чтобы спрятать слезы?
Боль внутри него обострилась. Но Торин приветствовал боль, заслужил ее.
– Не плачь. Пожалуйста, не плачь.
– Никогда! – разозлившись, прорычала она.
Уже лучше.
Она резко вдохнула, еще резче выдохнула.
– Пожалуй мне стоит оставить тебя и отправиться за Кроносом. У меня будет время подумать. – Кили провела пальцем по грязи, рисуя символ, который Торин не узнал. – Я слышала, как он торговался с Мари. После того, как попытался договориться со мной. Он знал, что она умрет, и не смотря на мои протесты и желание поменяться с ней местами, Кронос все равно позволил ей пойти к тебе. Его нужно наказать.
– Кронос мертв. – И миру от этого только лучше. – Ему отрезали голову.
– Кто посмел лишить меня моей мести? – прохрипела она с удивительно очаровательным выражением лица.
– Это было не намеренно. Моя подруга убила его на поле брани. Теперь она возглавляет Титанов.
Моргнула, ещё раз моргнула.
– Женщина?
Он кивнул.
– Супруга Повелителя Преисподней.
– И Титаны не отказались служить ей?
– Нет. Зачем им это?
Трепет в ее глазах. Зависть.
– Потому... просто потому!
Здесь определенно крылась какая-то история. Черт, наверняка целое множество историй, и Торин хотел бы услышать их все.
– Что на счет твоих людей? – спросил он. – Есть еще кто-нибудь?
– На сколько мне известно, я последняя из чистокровных, оставшиеся Хранители начали соединяться с падшими ангелами, в надежде, что это сделает их сильнее. Но им удалось только разбавить родословную и умереть.
Честный ответ, хоть в нем не было ни намека на ее эмоции. Скучала ли она по остальным? Оплакивала их потерю?
И еще один вопрос: Почему Торину захотелось ее обнять?
Чувак. Объятия ведут к поцелуям, а поцелуи – к сексу. Разве это высшая математика.
Он больше не будет самым старым девственником в истории. Наконец-то он узнает какого это ощущать, как стенки лона женщины обхватывают твой член. Жаркий захват. Влажное сжатие, которое его руки никогда не смогут заменить.
Торин ухватился за корень дерева сбоку, в попытке удержать себя от нее... не могу это сделать, не могу взять ее. Хотя он по-прежнему чувствовал покалывание в тех местах, где она к нему прикоснулась...
Неужели уступить своему влечению к Кили действительно будет настолько ужасно? Особенно теперь? Худший урон уже нанесен. Она все равно умрет и...
Прекрати!
Он не мог рисковать и заразить ее сразу двумя болезнями. Тогда не останется никаких шансов на выживание. Если такие шансы вообще есть.
– Почему ты не связала жизнь с падшим ангелом? – спросил Торин.
– У меня уже был жених, а к тому времени, когда мы расстались, правда выплыла наружу. Падшие ангелы стали отравой для Хранителей, распространяя свое проклятие тьмы. Ох, и меня заперли.
Душу пронзило что-то жаркое и темное.
– Ты была обручена?
И на этом я зациклился?
– Да, – ответила Кили. – А что? – Она бросила в него ветку. – Неужели так удивительно, что кто-то когда-то посчитал меня настолько привлекательной, что захотел удержать навеки?
– Спрячь коготки, дикая кошечка. Я не хотел тебя обидеть. – Он не мог назвать то жаркое и мрачное чувство, бушующее внутри него, ревностью. У него не было причин для ревности. Торин назвал бы его... несварением желудка. Потому что так оно и было.
Какой мужчина смог завоевать ее сердце? Конечно такой, что заискивал перед ней. Она казалась такой нежной и хрупкой, что Торин с легкостью мог представить ее в качестве любимой сексуальной игрушки для порки, чтобы ее вынимали и играли с ней, когда появится желание. А оно, вероятно, появлялось часто.
Его несварение стало нарастать и впилось в другие органы.
– И где теперь этот парень?
– Не знаю. Наверное там, где без чьих-либо жалоб, может обезглавливать щенков и потрошить котят.
Отношения закончились плохо. Понял Торин.
– Послушай, – сказала Кили и вздохнула. – Я благодарна за разговор. Правда. Я никогда не стану твоей самой большой фанаткой, но готова признать, что ты не такой гончий пес, каким я тебя считала. Вот почему я все еще считаю, что нам нужно разойтись и возобновить нашу войну позже.
– Останься. Позволь мне позаботиться о тебе.
– Я не больна.
– Мы это уже проходили. Скоро будешь.
– Нет. Говорю тебе, я слишком могущественна. Ты никогда не встречал никого похожего на меня, так что не знаешь как я отреагирую на... – Мучительный кашель прервал ее отрицание. Кили сгорбилась, с усилием слишком большим для ее тела и прикрыла рот.
Прежде чем она умолкла прошло несколько минут. Она протянула свои дрожащие руки. Ладони были покрыты малиновыми пятнами.
Снова начал падать снег, но в этот раз его сопровождали яркие вспышки молний, исчерчивая небо. Торин осознал, что погода отвечала настроению Кили и понял, что это должно быть признаки страха и боли.
Кили, встретившись с ним взглядом, тряхнула головой.
– Нет. Нет.
Да.
– Ты инфицирована.

***

Менее чем через час, Кили выкашливала реки крови.
Менее чем через два, ее измучила лихорадка.
Кили пыталась что-то сказать Торину, повторяла что-то на подобии "дождь", "утонем" и "миньоны", но смысл этих слов был потерян для Торина. Единственное, что он мог понять было "не убивай...".
Он говорил, что убьет ее если она станет переносчиком. И ему стоило бы; так было бы лучше. Для нее, для мира.
Зачем тогда пытаться ее спасти?
Потому что не мог стряхнуть желание обнять ее. Потому что задолжал ей. Потому что не сможет быть с ней, никогда, если она умрет.
Торин ударил землю, разбрасывая грязь. Они разберутся с проблемой переносчика, если и когда это станет необходимым.
Как можно нежнее Торин кормил ее лекарствами. Часть воды из фляги он использовал, чтобы охлаждать ей лоб, а остальное вылил ей в горло. Но к середине второго дня вода закончилась, а Кили нужно было еще. Ее кашель ухудшился, а жар усилился и стал опасно высоким. Женщина, которая была достаточно могущественной, чтобы сравнять с землей темницу для бессмертных ослабла настолько, что даже не могла корчиться от боли, ее грудь едва ли поднималась и опадала, а дыхание стало свистящим... и даже иногда хрипело.
Предсмертный хрип. Он хорошо его знал.
Наиболее явный признак обреченности? Примерно на двадцать футов вокруг нее, вся трава засохла. Ближайшие деревья резко опали и высохли, не оставив ничего кроме ломких листьев и почерневшей коры.
По крайней мере снег перестал падать. Слабое утешение.
– Просто держись, принцесса, – сказал Торин, хоть и понимал, что девушка его не слышит, но все равно продолжал говорить. Он осторожно поднял ее на руки, убедившись, что одежда остается постоянной преградой.
Но даже без контакта кожи к коже, Кили умудрялась утопить его в эндорфинах, наиболее интенсивное блаженство в жизни, волна за волной насыщало его. Он затвердел. Он запульсировал.
Хочу снова почувствовать на себе ее руки.
Хватит! Торин понес ее через лес, направляясь к поляне, которую делил с Ужасным Трио. Они будут с ним бороться. Они не поймут почему Торин помогает женщине, которая намеревалась его убить. Он сам едва ли понимал себя. Но их там не было, и выглядело все так, будто они давно уже ушли, сэкономив ему хлопоты боя.
Торин опустил Кили на берегу ручья. Он окунул тряпку в холодную воду и положил материал поверх ее покрытого потом лба. Ее зубы стучали, каждые несколько секунд тело содрогалось в конвульсиях, но температура так и не спадала.
Он снова поднял ее на руки и опустил посредине ручья, вместе с одеждой и всем остальным. Вода колыхалась и плескалась у самого ее подбородка... но жар, который излучала девушка начал нагревать воду. Торина пожирали отчаяние и страх.
– Гадес, – пробормотала она голосом не более чем надломленным хрипом. – Мой...
На Торина нахлынуло ужасающее спокойствие. Гадес, бывший правитель подземного царства? Мужчина, которому Торин не доверил бы даже пластинку жевательной резинки, не то что жизнь? Чистое зло? Отец Уильяма Вечно Похотливого и Люцифера, короля демонов?
Хотя, если уж на то пошло, Гадес не был настоящим отцом Уильяма и Люцифера. Он усыновил их каким-то таинственным, сверхъестественным способом. Но если быть честнее, это еще хуже.
Кили звала этого парня? Серьезно?
– Не надо, – умоляла она. – Не делай этого.
Гадес обидел ее? Не удивительно, и все же Торин хрустнул костяшками пальцев. Все что сделали с ней вернется к мужчине сторицей.
– Шшш. – В попытке успокоить ее, Торин провел затянутой в перчатку рукой по изгибу ее челюсти. Это не ради меня... это ради нее.
Уже лжешь себе?
Торин удивлялся хрупкости ее кости и боролся с тысячами новых волн блаженства, каждая из которых была сильнее предыдущей.
– Я здесь. Торин здесь. С тобой ничего плохого не случится, принцесса. Я не позволю.
– Я люблю тебя. Ты любишь меня. Наша свадьба... пожалуйста.
Он застыл, предельно ясно осознав несколько фактов. Гадес был тем женихом, которого она упоминала. Она в самом деле планировала с ним будущее. Умоляла об этом.
Ревность. Да, он чувствовал ее. Ревность, а не несварение желудка. Он больше не мог отрицать правду. Однако, не потерпит подобных чувств. Кили не его. Она ему не принадлежит, и никогда не будет. Потому что, даже если они решат свои проблемы – что сомнительно – он никогда не сможет удовлетворить ее. Ей никогда не будет достаточно того, что он может предложить.
Он выучил это тяжелым путем.
Наблюдать как в ее глазах поселится недовольство? Да он скорее умрет.
Торин испытал достаточно унижения на этом фронте.
– Беспомощна, – зашептала она. – Так беспомощна. В ловушке.
– Шшшш, – снова сказал Торин. – Я тебя держу. Я никуда не уйду.
– Торин? – Она склонила к нему голову. Руки поплыли по поверхности воды, прикасаясь к завитым кончикам ее волос. Мокрые пряди казались медово-коричневыми, а не синими.
Так красиво будут смотреться обернутыми вокруг моего кулака. Я изогну ее именно так, чтобы взять ее рот с таким умением с которым она никогда раньше не сталкивалась и...
Ничего.
Он резко вздохнул и понял, что вода значительно остыла.
Неужели лихорадка наконец-то отступила?
Торин поднял девушку из воды и опустил ее на клочок травы, с напряжением и страхом ожидая когда начнут увядать побеги. Пока минуты перетекали одна в другую, а трава оставалась пышной и зеленой, он расслабился.
Торин скользнул взглядом по девушке. Цвет ее кожи значительно улучшился, а красный румянец лихорадки исчез. Но платье Кили прилипло к ее коже, очерчивая каждый великолепный изгиб.
Он снова напрягся... должен отвернуться. Но как усердно он не старался, взгляд Торина оставался приклеенным к ней. У Кили были пышные груди, которые хотелось помять. Ее соски затвердели, умоляя их пососать. Немного вогнутый живот позволял воде стекать в пупок.
Вода, которую я мог бы слизать.
Прекрати. Это все неправильно.
У нее были длинные точеные ноги, идеальной длины, чтобы обвиться вокруг его талии. Или плеч. У Кили не было ни шрамов, ни татуировок, ее кожа казалась бесконечным голубоватым шелком.
Она излучала секс.
Изношенный контроль Торина угрожал треснуть.
Нет! Он сильно потер рукой лицо, наконец-то разрушив сплетенные чары. Ага. Вини ее. Идиот! Да что черт возьми с ним не так? Она больна, возможно умирает, а он составляет на нее планы?
Я влип.
Вылечу ее. Потом от нее избавлюсь. Потом с чистой совестью продолжу поиски Камео и Виолы.
Как и Ужасное Трио, Виола была пленницей Тартара в неподходящее время и получила одного из оставшихся демонов. Торин вздрогнул. Ей достался Нарциссизм. Худший из худших. Находиться рядом с Виолой было настоящим кошмаром, но она так же была частью его семьи.
Мужчина защищает свою семью.
Мари была единственной семьей для Кили, подумал он. А я отобрал ее.
Он задолжал Хранительнице не только месть. Он должен ей еще одну семью. Но он никоим образом не мог представить переносчика невинным. Это все равно, что рыбачить в бочке с реактивными гранатами.
С другой стороны, его друзья... Они знали, как обращаться с переносчиками. Они веками имели дело с Торином, и ни разу ни один из них не заболел. Они стали экспертами по уклонению от него. Возможно они могли бы стать семьей для Кили... тогда ему не придется ее убивать.
Мысль... не отталкивала Торина.
Кили угрожает их безопасности.
Да, но Торин знал, что она не станет им вредить. Он увидел сосредоточие чести под всем этим гневом.
Она могла бы даже найти капельку счастья с их группой. Двое его друзей встречались с Гарпиями, расой женщин известных своей любовью к массовым кровопролитиям... и заставляющих взрослых мужчин писаться в штаны от страха. Должно быть о лучших друзьях Кили и не мечтала. И, не то чтобы это имело значение, никто из мужчин не станет волочиться за ней; все они уже заняты.
Ну, кроме Уильяма Вечно Похотливого, который жил с ними, но парень в последнее время куда более пристально наблюдал за своей подопечной, Джилли. Девушка была человеком и очень скоро ей исполнится восемнадцать.
Торин не знал, что произойдет между этими двумя в день ее рождения – он просто знал что что-то случится.
Не важно. Кили, наверное, станет протестовать против переезда в Будапешт. Наверное? Ха! Но ему придется найти способ убедить ее. Потому лучшего решения не найти... и нет другого способа ее удержать.

[1] Антигистамины – группа лекарственных средств, осуществляющих конкурентную блокаду рецепторов гистамина в организме, что приводит к торможению опосредуемых им эффектов. Используются для борьбы с проявлениями аллергии. Ещё одна область их применения – симптоматическая терапия/устранение симптомов при простудных заболеваниях.
[2] Штамм – чистая культура вирусов, бактерий, других микроорганизмов или культура клеток, изолированная в определенное время и в определенном месте.
[3] Пандемия – эпидемия, характеризующаяся распространением заболевания на территории всей страны, территорию сопредельных государств, а иногда и многих стран мира (например, холера, грипп). Обычно под пандемией подразумевают болезнь, принявшую массовый, повальный характер, поражающую значительную часть всего населения, первоначально, почти все население.

Переводчик: silvermoon
Редактор:  natali1875