Глава 4

Торин мчался через лес, осторожно избегая, установленные им же, ловушки – ловушки, которые он поставил бы даже без предложения Кили, вот уж спасибо. Ветки хлестали его по лицу, а листва пыталась вцепится в щеки, но он этого не замечал.
В одну секунду он собирался нанести сокрушающий удар Неназываемому, а в следующую оказался на приличном расстоянии от места действий. Должно быть Кили переместила его.
Зачем ей это делать? Она хотела его смерти, разве нет?
Но разве ответ имел значение?
Ему нужен был его рюкзак, как и вчера. Торин не мог позволить Кили приблизиться к своим друзьям – своей единственной семье – и если для этого понадобится всадить пулю ей в голову, то так тому и быть.
И премию Злейший Враг в Истории Бытия получает... Красная Королева.
Не потому, что была достаточно могущественной, чтобы снести здание... хотя это определенно возносило ее на вершину списка... а потому, что смогла взорвать зверя на части и превратить в дождь из крови и кишок.
Серьезно. Она избила Неназываемого словно утренний стояк и с тем же конечным результатом: взрывом.
Торин мог представить благодарственную речь Кили.
Я хотела бы поблагодарить свою жертву. Без него и его внутренностей, меня бы здесь не было.
За все века своей жизни, он считал, что видел худшее из худшего, когда дело доходило до ужасов.
Он ошибался.
Торин прорвался сквозь стену кусающейся листвы, которую часами возводил вчера утром.
Жалкая оборона, но парень должен работать с тем, что имеет. Трое пленных, которых Торин освободил, ждали в лагере, не смотря на его угрозы сперва убить, а потом уж задавать вопросы, если кто-нибудь приблизится к нему. Они ожидали, что Торин сумеет найти выход из этого измерения.
Пока что, ему не везло. Не учитывая угроз Кили.
Торин знал о существовании сотен различных реальностей, некоторые из них находились рядом друг с другом, другие наслаивались одна на другую, а некоторые даже были обернуты вокруг других. Торин просто не знал, как пройти из одной реальности в другую без способности к перемещению.
– Привет, старина, – поздоровался Камерон. – Так мило, что ты к нам присоединился.
Трио состояло из двух мужчин и одной женщины. Камерон, хранитель Одержимости. Ирландец – хранитель Безразличия. И Винтер – повелительница Эгоизма.
Их прокляли демонами, даже несмотря на то, что они не были среди бессмертных, открывших ларец Пандоры. Но. Когда дело касалось зла, всегда было "но". В то время они были узниками подземного царства Тартара.
А поскольку демонов было больше чем Повелителей, большая часть заключенных получила оставшихся.
– Время покинуть корабль, – сказал Торин. Кили придет за ним, и если трио окажется поблизости, то попадет под перекрестный огонь.
Никто, казалось, не воспринял его всерьез.
Не важно. Торин не записывался им в опекуны. Если не послушают, значит заслужили то, что получат.
Камерон присел возле Винтер и протянул ей миску с рагу. Эти двое были родственниками, может даже близнецами. У обоих – глаза лилового цвета обрамлённые серебром, бронзовая кожа и волосы.
– На этой поляне лучший во всем лесу холодный источник, – заметил Камерон, – а папочке нужно поплескаться. – Он поднял татуировочную машинку, которую смастерил из металлических частей, найденных в лесу, и продолжил наносить чернила на размытую татуировку на своем запястье. По-видимому, он чувствовал принуждение – одержимость – вести летопись своего заключения на собственной плоти. – Мы остаемся.
– Тогда, вы скоро почувствуете радость самовозгорания. – Вот и все дела.
Ирландец, расположившись на горизонтальном пне, вырезал стрелу из ветки. С виду он не был таким цивилизованным, как его друзья.
Из макушки его головы торчали два рожка. Темные, прямые волосы спускались до пояса, а в пряди он вплел многочисленные бритвы.
У него были острые скулы. Черные, таинственные глаза. Когтистые руки. И хотя... по большей части... верхняя часть его тела была человеческой, нижняя половина оказалась козлиной. Шерсть и копыта.
Наполовину сатир, наполовину что-то еще, взглянул вверх, когда ощутил пристальный взгляд Торина.
– Отвали, – сказал он с богатым ирландским акцентом. Отсюда и прозвище. На самом деле, его звали Пук что-то там. Или может Пьюк что-то там. Сложно сказать, когда тебе нет до этого дела.
Торин пожал плечами.
– Как я уже говорил, это ваши похороны. Наслаждайтесь. Или нет. – Он опустился на колени перед своим рюкзаком и начал опустошать карманы.
Когда Торин бросил Кили на землю, он обыскал ее и украл... мужчина нахмурился, разглядывая единственную вещь, что у нее была... клочок окровавленной, покрытой шрамами кожи.
А почему бы и нет? Мисс Милашка-Крутяшка как раз из тех, кто оставляет сувениры после чьих-то пыток.
Разве что, ум Торина вернулся к разрушению темницы, пока оседала пыль, он припомнил рану на руке Кили, сплетение пропитанных кровью мышц. Словно оттуда только-что срезали кусок кожи.
Он более пристально взглянул на шрамы. В глубине ткани сверкали тысячи крошечных оранжевых бликов.
Погладив пальцем плоть, Торин нахмурился. Она была слишком горячей, неестественно теплой. От... пламени? Может быть. Наверняка. Но тогда почему плоть не расплавилась? Только кусочки серы могли выжечь телесные ткани без...
Сера. Конечно же. Серные скалы с прожилками лавы находились глубоко в земле, и... в аду. Желудок Торина сжался. Должно быть, это была защита. Из тех, что использовали против Хранителей.
Была ли Кили Хранительницей? Паразитом? Или просто надеялась защитить себя от одного из них?
Если она Хранительница, значит одна из последних представителей своего вида... если не последняя... и даже более опасна, чем он представлял. Хранители создавали невидимые узы с теми, кто находился рядом, и подобно вампирам, досуха их высасывали.
Связь разорвана, кричала она.
Вот... черт. Она. Она Хранительница.
Болезнь вздрогнул
– Слышали когда-нибудь о Хранителях? – спросил он своих нежеланных гостей.
Каждый из них резко вздохнул.
– Нет, – наконец ответил Ирландец, сухим тоном. – Мы полные идиоты.
Приму это за согласие.
– Одна из них только что сбежала из тюрьмы, и хоть это уже достаточно плохо, она намерилась меня убить. – Уже бы это сделала, если бы не Неназываемый.
– Ты труп, друг мой. – Камерон так и не оторвал взгляда от своего занятия. – Предполагаю, что Хранитель – это Кили, и знаешь, эта цыпочка абсолютно сумасшедшая. Понимаешь, о чем я говорю, мужик? Ее лифт поднимается только до этажей П и Т.
– Понял. Спасибо. – Придурок. Торин мог говорить о ней всякие гадости сколько хотел. Но, очевидно, если кто-то другой начинал это делать, ему хотелось вырвать им печень и наполнить ее камнями.
Торин засуетился, вытащил упакованный полуавтомат, а потом и части дальнобойной винтовки.
– Однажды я спутался с Хранителем. – Камерон закончил накалывать... тропический душ? Океан слёз? – Она собиралась уничтожить всю мою семью и была настоящей дикой кошкой в мешке. Сумасшедшие всегда такие. Наверное, поэтому, я так их люблю. – Пауза. – Хотя, однажды я переспал с кентаврой, которой нравилось...
– Не начинай одну из своих историй. – Ирландец бросил в него палочку. – Кроме того, они не твои. Ты собираешь их от других людей.
Нахмурившись, Камерон спросил:
– И откуда ты это знаешь?
– Потому что та, которую ты рассказываешь – моя, идиот.
– Кого ты назвал идиотом, козёл?
– Я не козёл, ты придурок.
Детишки.
Что еще Торин знал о своем новом враге?
Хранителей создали задолго до людей. Когда-то духам света, им поручили хранить землю, привязали к ней и временам года.
Но все изменилось, когда они предали своего лидера, Всевышнего, и начали соединятся с падшими ангелами, которые намерились узурпировать его власть в качестве верховного правителя высших небес. Чего Хранители не понимали, пока не стало слишком поздно?
Падших прокляли вечной тьмой души, и вскоре проклятие распространилось среди расы.
Их потомство... как то, что у людей и падших ангелов... стало известно под именем Нефелины... и даже демоны.
Вернемся назад. Хранители были духами – без тела. Торин не мог понять, как Кили получила свое. Но она определенно это сделала.
В противном случае ее бы не заключили в темницу, да и камнями в него швыряться девушка не смогла бы.
И не оказалась бы под ним, когда Торин толкнул ее от греха подальше...
Не думай об этом.
Он затвердел... снова.
Ему нужна сера. Но, поскольку камни были обжигающе горячими, не было никакой возможности отнести один из них к Кили, удержать ее в низу и натереть им ее тело. Да и, в любом случае, Торину не нравилась сама мысль о шрамах на этой безупречной коже.
Проще покрыть шрамами себя. В конце концов, защита работала в обе стороны.
Торин засунул пистолет за пояс и выхватил у Камерона татуировочную машинку.
– Я это одолжу. Надеюсь, ты не против.
Воин безошибочно спародировал Чака Норриса.
– Однажды, он заплакал из-за Хэппи Мила. Задушил врага беспроводным телефоном. И уничтожил таблицу Менделеева потому, что признает только элемент неожиданности. Но я еще хуже.
Пока Торин снимал свои перчатки, его улыбка олицетворяла холодное приглашение в ад.
– Можешь попытаться вернуть свои вещи, но уйдешь отсюда с надсадным кашлем и неспособностью прикоснуться к другому живому существу, не распространив чумы. Решай сам.
И тишина.
Так я и думал.
Торин осторожно снял моторчик, потом повозился с ним, чтобы добавить ему мощности. Он нашел толстую стальную трубу, и добавив несколько других частей, смастерил кустарный отбойный молоток, чтобы проломить слои твердой земли.
С него градом катился пот, но это был хороший пот. От честного труда. Скучал по этому.
Когда моторчик сломался, Торин начал копать руками. Его товарищи даже не намекнули на желание помочь и просто продолжали поедать свое рагу. Прекрасно. В случае успеха, они свою долю не получат. Награда достанется ему.
Два фута вниз... четыре... шесть... восемь, оставляя обязательные канавки вдоль стены, для того, чтобы потом выбраться на поверхность, Торин заметил небольшой участок с серой. Камни, размером с четвертак, были именно такими, как он их запомнил, черные с золотистыми прожилками, и настолько горячие, что при приближении обожгли его до волдырей.
Торин выбрался из ямы, засунул перчатки в задний карман, потом немного поколдовал над стальной трубой и веткой, чтобы создать пару щипцов. Вернувшись в яму, он смог зацепить один из камушков.
На выходе ветка загорелась, но Торин вытащил камень и опустил его на землю до того, как кончик превратился в пепел, роняя находку.
Исполнившись чувством победы, Торин присел возле него.
Ужасное Трио изумленно на него уставилось.
– Вот, – заговорив в первый раз, произнесла Винтер. Она подошла к Торину с женственной развязностью, которую столь многие пытались изображать и лишь немногим она идеально удавалась, и опустилась у него между ног.
Он должен был на это среагировать, но в низу не происходило zip, zilch, nada[1], и по его телу пронеслись усики раздражения. Почему Кили, а не она?
Винтер потянулась к нему и попросила:
– Позволь мне помочь тебе.
Торин отшатнулся от нее, рыкнув:
– Это твое последнее предупреждение. Еще раз подойдешь настолько близко и потеряешь руку. Пустишь в ход свои чары ради камня, и потеряешь еще больше.
Камерон фыркнул.
– Тебе стоит кое-что узнать о моей сестре. Она всегда хочет то, что имеют другие.
Глаза Винтер сверкнули решимостью и, конечно же, даже это казалось загляденьем. Девушка была красиво.
Zip. Zilch. Nada.
Торину не нравилась мысль, что Кили, и только Кили, могла на него так влиять.
Хотя, реакция Торина на нее могла стать великолепным названием для порно фильма. Томящийся голавль[2].
Чувак. Хватит!
– Убереги себя от драки, – сказала Винтер, поманив его пальцами. – Отдай мне серу.
– Давай, – добавил Ирландец. – Не хочу выбирать чью-то сторону.
Будто он еще не выбрал. Может он и оставался хранителем Безразличия, но какая-то часть его существа ценила девушку. Тоскующие взгляды, что он бросал на нее, не остались незамеченными.
– Ты должна была помочь мне копать, – ответил Торин.
– И запачкать эти ногти? – тряхнула головой Винтер. – Никогда.
– Знаешь, что, – сказал ей Торин. – Я не дам тебе серу, и в ответ на твое понимание, не стану тебя убивать. Как тебе такое?
Медленно, так, словно каждый шаг причинял ей боль, девушка отошла от него.
– Достаточно честно.
Красивые слова. Но Винтер, гарантировано, уже планировала битву, которую ему обещала.
Как ни странно, Торина не привлекала перспектива получить еще одного достойного противника.
Покончив с отвлекающими факторами, Торин провел рукой по камню. Один раз спереди, раз сзади. Это все, что потребовалось. Его плоть и мускулы сварил последовавший ожог. Торин почти заорал. Ладно. Почти сюда не подходит.
Он заорал и выругался, а потом, тяжело дыша, упал на спину. От запах в воздухе... захотелось вырвать. Кусочки серы приклеились к тканям, оставляя на нем шрамы, которые никогда полностью не регенерируют.
Винтер потянулась за камнем.
Не, не, не. Прежде чем она смогла схватить осколок, Торин столкнул его в яму и засыпал землей.
– Как я уже говорил, – объявил он, когда закончил. – Ты не помогала мне копать.
– Как я уже говорила, – ответила Винтер. – Сражайся.
– Ошибочка, дружище. – Шикнул Ирландец.
– Не ленись – поделись, – произнес Камерон. – Жадность тебя погубит.
– Здесь, я ваш единственный союзник, – напомнил им Торин. – Кончайте с угрозами либо проваливайте из моего лагеря.
Винтер нахмурилась. Двое остальных пожали плечами. Хоть Торин им и не нравился, но без него обойтись троица тоже не могла.
А мне нужно найти свою Хранительницу. Где ты, Кили?
На протяжении всей своей долгой жизни, Торин бесчисленные разы ввязывался в кровную месть, но этот раз стал первым, когда он почувствовал... веселье.
Он не заслуживал веселья, и с ним определенно что-то было не так, учитывая характер и сложность ситуации... но уже поздно возвращаться назад.
В этот раз он будет готов к тому, что приготовит Кили.

***

Вокруг лодыжки Кили обвилась веревка. И в мгновение ока, девушка взвилась в воздух, повиснув вниз головой.
Серьезно? Опять это? Кили переместилась на землю.
Очередная запись в списке преступлений Торина.
Прошло сорок шесть часов ее охоты, а Кили уже находилась на грани. Он жив, да, но Торин убегал. А его ловушки раздражали ее.
В небе грянул гром. Звук беспокоил Кили, напоминая, что в любой день начнется совсем другой дождь. Тот, что не имел отношения к ее эмоциям.
К тому времени нужно уйти отсюда.
И где миньоны Гадеса? Кили отказалась от плана скормить им Торина по кусочкам. Она просто хотела, чтобы те умерли и позволили ей полностью сконцентрироваться на войне.
Она шагала вперед, выпуская потоки силы и круша деревья на своем пути. Я его найду.
Сколько раз она выслеживала врагов вместе с Гадесом? Бесчисленное множество. Она была хороша. Лучшая. Возможно ее навыки немного заржавели, но она всегда может перенаправить решимость в мастерство.
Хш-ш-ш-ш!
Над головой просвистела стрела. Кили легко увернулась, заметив пятнистую мантикору, спрыгивающую с ветки уцелевшего дерева. Существо с человеческой головой, телом льва и арбалетом вместо хвоста.

Кили перехватила его потоком силы и удержала на месте. Потом, одной лишь мыслью, она содрала с него кожу, оставив ее в целостности и сохранности, запихнула окровавленный каркас обратно внутрь... наружу. Когда мантикора упал на землю, он там и остался, корчась в муках.
Слухи о смерти Неназываемого уже распространились, и существа повылазили толпами, очевидно, готовясь к пятизвездочной неуплате по счету.
Должно быть они не понимали, что она печально известная Красная Королева.
Внимание Кили привлек громкий треск, заставивший дернутся ее уши. Охотясь на нее, из-за угла выбежал Лелап[3]. Металлический пёс никогда не сдавался, если намечал добычу.

Даже слепой, с оторванными конечностями и истекающий кровью, он будет искать способ добраться до своей жертвы
У меня нет на это терпения.
Вздохнув, Кили выпустила очередной поток силы, смяла существо в шар и расплющила как блин. Во все стороны разлетелись мелкие металлические частицы.
Смешанный с порывом ветра, мужской запах Торина привлек внимание Кили. Он близко.
Выходи, выходи, где бы ты ни был.
Принюхавшись, Кили уловила запах еще трех узников. Двое мужчин и женщину. Кили прикусила кончик языка пока не почувствовала привкус крови. Кто Торину эта женщина? Теперешняя подружка?
Наверняка. Он слишком красив, чтобы проводить ночи в одиночестве.
Мысль ее разозлила, но девушка не могла понять почему. Если только... Ну, конечно же. Мари навсегда лишена своего шанса на "жили они долго и счастливо", и с Торином должно быть также. Это не имеет ничего общего с испепеляющим влечением, которое Кили чувствовала к нему.
Влечение, которое со временем не уменьшалось, а росло.
Я слишком умна, чтобы снова связываться с плохим парнем. Да? Пожалуйста?
Но становилось все сложнее и сложнее убеждать себя, что привлекательность Торина сосредотачивалась на ее отчаянии, и любой другой мужчина так же влиял бы на нее.
Только у одного мужчины глаза были изумрудными с переплетением различных оттенков зеленого, каждый последующий ярче предыдущего. Только один мужчина имел эти чувственные губы... Какого будет ощутить их на своей коже?
Предпочитал он мягкое нажатие... или интенсивное требование?
Нет! Никакого удовольствия. Не от него. Только месть. Она...
Запуталась об стратегически расположенную лозу и споткнулась. Пытаясь встать на ноги, Кили услышала очередной свист. Примерно в пятидесяти футах от нее, к ветке, связанной с лозой, был привязан арбалет.
Она поймала стрелу до того, как металлический наконечник пронзил ее стучащее сердце.
Ну, ну. Еще одно свидетельство против Торина.
Вспышка гнева. Рокот грома.
Возможно, нужно расширить свой план по Убийству Торина.
Найду его, помучаю за его неотразимость, а потом убью его подружку прямо у него на глазах.
Одним словом – идеально! Мари бы ею гордилась.
Кили опустила плечи, в груди снова заболело. На самом деле, Мари отругала бы ее за такой поворот событий. Своим нежным голосом, девушка сказала бы:
"Кили, любимая, ты сама убила стольких людей, и у каждой жертвы остался лучший друг. Ты это знаешь. Не нужно ненавидеть кого-то за совершение того же греха. Не стоит погрязать в прошлом. Это пленит тебя как зыбучий песок. Прости и живи дальше".
Так мудра, ее Мари.
Но... могла ли Кили позволить Торину уйти от того балагана, что он сотворил?
Не могу. Просто не могу.
Ее сердце разбито. И только месть снова соберет вместе все кусочки.
Затерявшись в мыслях, Кили двигалась вперед и наступила на ветхие доски. Центральная часть проломилась, и она рухнула на дно ямы, до того, как поняла, что произошло. Кили вывихнула лодыжку и разбила колени. Тело пронзила резкая боль, но с этим она могла справиться.
Золотая звезда, Торину. Он хорошо сделал свою работу.
На нее упала чья-то тень.
– Знаешь, все могло быть иначе.
Кожа вспыхнула безумным количеством тепла и Кили взглянула вверх. Сверху, на самом краю ямы стоял дьявольский воин, нацелив дуло винтовки ей в голову. В горле перехватило дыхание... но не из-за оружия.
Он еще красивее чем я помню.
Кроме того, он вор. Он украл Мари. Мое солнце. Мое счастье.
– Действительно, Торин? В самом деле? – спросила Кили, изображая разочарование и пытаясь скрыть свою унизительную реакцию на него.
Кровь запылала наряду с кожей. Каждая клеточка запела, умоляя о потоке ощущений, которые могла подарить только мужская твердость, прижавшаяся к женской мягкости. Руки зудят. Чтобы прикоснуться к нему. Нет, нет. Чтобы его убить. Конечно же. За Мари. Милую Мари.
– Притащил оружие на рукопашную? Не слишком умно.
– Ты не захочешь узнать, что еще я притащил, принцесса.
– Ты прав... ничто из этого тебе не поможет. – Кили переместилась на верх ямы и выбила оружие из рук Торина, прежде чем он успел выстрелить. Аромат сандалового дерева и специй окутал Кили и заставил наполниться рот слюной. Хотя бы раз попробовать его на вкус, только раз. А потом...
Я захочу большего.
Как он это делал? Каким образом окутывал ее сводящей с ума бурей не останавливаемой химии, вызывая предвкушение, что нарастало пока Кили не задрожала?
Просто приближаясь к ней!
Торин окинул девушку раскаленным взглядом. Его дыхание стало поверхностным и он облизнул губы.
Он хочет меня?
С тем же успехом Торин мог прикоснуться к ней, настолько сильно отреагировала Кили на темные опьяняющие мысли.
Желание... слишком сильное, слишком интенсивное. Подавляющее.
Нет! Просто нет.
– Должен сказать, мисс Кили. Ты прекрасно выглядишь.
Ничего не показывай. Все скрывай.
– Очевидно, – ответила Кили, а затем свела на нет смелое заявление, смущенно расчесав пальцами свои волосы.
С их последней встречи, Кили вымылась с ног до головы с достаточной силой, чтобы снять с себя кожу... снова. И хоть грязи больше не было, она не смогла найти новую одежду и все еще носила ту самую разорванную тряпку.
Кили предпочла бы начинать каждый разговор в своей жизни со слов "Хочешь увидеть мои большие жирные дамские яйца?", чем плохо выглядеть.
Ее собственные люди считали Кили ущербной во всех отношениях, а миньоны Гадеса получали удовольствие дразня девушку из-за её странной расцветки; она никогда не стряхнет с себя гнетущее чувство негодности, несоответствия.
– Но какое отношение это имеет к чему-либо? – закончила она.
– Я скажу тебе... после того, как ты отметишь насколько хорошо я выгляжу, – ответил Торин, и, казалось, попытался скрыть улыбку.
Провокация! Не отвечай.
Изучи его своим взглядом, с другой стороны...
Торин был одет в черную футболку с длинными рукавами, с надписью: "Одна из этих вещей лишняя: Уильям. Трусики. Женщины". Порванные кожаные штаны. Руки покрыты черными перчатками. Вокруг его талии висела металлическая цепь. Кажется, типичная униформа плохих парней не изменилась... и все еще ее заводила.
Прости меня, Мари.
Кили сама удивилась своему ответу:
– Ты похож на ... обед. – Она хотела, чтобы слова прозвучали как оскорбление. Как напоминание о снующих вокруг плотоядных тварях, которые только и ждут чтобы его сожрать, но все те ощущения, что уже пронизали ее бедное, заброшенное тело внезапно заострились, и почти заставили ее застонать.
Когда Торин ответил, его голос напомнил Кили дым, витающий над гравием, такой же мягкий но твердый:
– Хочешь меня съесть, да?
Хочу. Правда, хочу. Хочу исследовать все его тело своим ртом.
– Я не стану отвечать и опускаться до твоего уровня. – Или уязвлять себя правдой.
– Ладно, тогда, может заинтересуешься сделкой? – спросил Торин, удивив ее.
– Что ты имеешь в виду?
– Вместо того, чтобы пытаться меня убить, ты можешь получить свой фунт плоти другим путем. К примеру, скажем, отшлепать? Нет? Как на счет хорошей порки? Двадцать ударов плетью? Тридцать? – Когда Кили промолчала, он добавил: – Ладно, сорок. Но это последнее предложение.
Это было... заманчиво. Способ удовлетворить ее потребность в кровопролитии и тем самым окончить вражду между ними. Разве что, Торин восстановиться после порки, а Мари не выздоровела от своей болезни. Все должно быть соразмерно.
– Я вынуждена отказаться, – ответила Кили.
– Прекрасно. Пятьдесят ударов плетью.
Почему он... Понимание озарило ее смущение.
– О-о, я поняла. Ты видел мои силы в действии. Ты меня боишься.
Торин отпрянул от нее, раздув ноздри.
– Боюсь? Принцесса, я пытался оказать тебе услугу, сэкономить немного смущения из-за предстоящего тебе крупного поражения. По какой-то причине я больше не чувствую себя столь великодушным. – Он расправил плечи. – Давай сделаем это. Ударь туда, где тело покрыто одеждой.
Кили сжала руку в кулак и заколебалась.
– Ты ударь. Ты носишь перчатки. Что кажется мне странным, когда я думаю об этом. Разве не хочешь, чтобы я заболела? Это решит все твои проблемы.
– Нет, это добавит новых. Мне ненавистно знание, что ответственность за смерть Мари лежит на мне. Добавить в эту смесь еще и твою не лучшая идея для хорошего времяпрепровождения.
Слова расстроили Кили. Но может в этом и состоял его план. Ошарашить ее, а потом нанести удар, пока она слишком ошеломлена, чтобы заметить. Ну, она ему покажет!
Кили протянула руки к Торину и произнесла:
– Я это сделаю. Ударю тебя потоком силы, и ты будешь корчится в муках наихудшей боли в своей жизни. Ничто тебе не поможет.
– Великолепно. – Потом, когда Кили заколебалась, он имел наглость добавить: – Я жду...
– Ты должен бежать.
– Зачем? Хочешь попялиться на мою задницу?
И как она должна реагировать на столь явное отсутствие страха?
– Последнее слово?
– Конечно. – Торин окинул ее медленным взглядом, таким удивительно медленным, и когда заговорил, его голос сочился растопленным мёдом. – Если бы у меня было последнее желание, я бы использовал его, чтобы заполучить тебя в свои руки, без последствий. Черт, и в свой рот, тоже. Я хотел бы касаться тебя, пробовать на вкус и заставить взорваться.
Внезапно лишившись дыхания, Кили ответила:
– Не говори так.
Торин улыбнулся ей, от чего Кили еще сильнее затаила дыхание.
– Делай что должна, Кили. Я готов.
– Прекрасно. Так и сделаю. – Вот и оно. Первый удар в их войне. Кусочек мести за Мари. Можно вычеркнуть один пункт в списке текущих дел Кили.
Но почему раскаяние удерживает ее неподвижной?
– Ничто меня не остановит, – сказала Кили.
– Я и не думал.
Я могу это сделать. Кили покрутила плечами, стряхнула руки. Хорошо, ладно. Я не заставлю его страдать. Ради тебя, Мари, я сделаю все быстро и безболезненно и просто прикончу его здесь.
Кили протянула руки и выпустила молнии из своих ладоней. Торин отступил, но вместо того, чтобы изжариться до хрустящей корочки, как она планировала, воин, казалось, поглотил жар и энергию.
Несколько секунд он просто открывал и закрывал рот, а потом рыкнул:
– Поверить не могу, что ты в самом деле это сделала.
– Я же говорила, что сделаю. – Смущённая Кили выпустила еще один разряд молний. Торин снова отступил, но не поджарился. – Не понимаю, что происходит.
Торин схватил воротник своей футболки и сдернул ее через голову, чтобы взглянуть на себя.
От молний должны были остаться зияющие черные дыры, но на его теле даже не было розовых полос, чтобы обозначить попадание.
Там были мышцы. Много, много мышц. В горле застрял комок. Кили и раньше считала воина красивым... но это зрелище – великолепно.
Никто не имел такого телосложения как у него. Вырезанное из канатов и тросов силы, бледной безупречной кожи и татуировки черной бабочки на животе.
– Ты пялишься, – произнес Торин.
И наверное пускаю слюни.
– И что?
– Пришло время мне поделиться с остальными. – Он снял одну из своих перчаток, показывая толстые шрамы, тянущиеся по одной стороне руки и перетекающие на другую. Шрамы с россыпью желто-оранжевых пятен. – Вот почему ты не смогла меня убить.
Комок в горле Кили растворился, и она резко вздохнула. Торин знал о том, что она Хранитель и принял меры предосторожности.
А она хотела сделать его смерть быстрой и безболезненной. Ошибка, которую она не станет повторять.
– Думаешь ты такой умный, – выплюнула Кили. – Ну, у меня новости для...
– Замолчи, Кили, – огрызнулся Торин, прерывая ее на полуслове.
Сбитая с толку, Кили сжала губы. Очень немногие люди осмеливались говорить с ней так, слишком опасаясь ее реакции. Такой властный...
Не стану трепетать. Скорее умру.
– Однажды ты предоставила мне выбор. – Его глаза превратились в адское пламя, которое сжигало все к чему прикасалось. И они, казалось, коснулись ее везде. – Теперь я предоставлю его тебе. Уходи от меня и от своей мести... или страдай.

[1] zip, zilch, nada –  Ничего – с разговорного американского, немецкого и испанского.
[2] Голавль – вид рыб, что отличается своей толстой широколобой головой.
[3] Лелап – персонаж древнегреческой мифологии. Чудесный пёс, от которого не мог убежать ни один зверь.

Перевод: silvermoon
Редактор: natali1875