Пролог

Семилетний Колдо как мог тихо сидел в углу свой спальни. Его мама расчесывала волосы – красивые темные локоны с прядями чистейшего золота. 
Она была в предвкушении ярмарки, что-то тихо, но взволнованно бормотала себе под нос, ее улыбку на веснушчатом лице отражало овальное зеркало. Колдо словно зачарованный наблюдал за ней. 
Корнелия была одним из самых прекрасных из когда-либо созданных существ. Все говорили об этом. Ее бледно-фиалковые глаза обрамляли пушистые ресницы того же сочетания цветов из каштанового и золотистого, что и ее волосы. Губы у нее были в форме сердечка, а бледная кожа мерцала также ярко, как солнце.
Колдо с его чернильно-темными волосами, такими же темными глазами и загорелой кожей совершенно на нее не походил. Единственное, что их объединяло – это их крылья, и, возможно, именно поэтому он так гордился блестящими белыми перьями, покрытыми снизу янтарным пухом. Их он считал единственным своим достоинством. 
Внезапно ее бормотание прекратилось.
Колдо сглотнул.
– Ты уставился на меня, – рявкнула Корнелия и даже намека не осталось на ее улыбку.
Он потупил взгляд в пол, как она предпочитала.
– Прости меня, мама.
– Я велела тебе не называть меня так. – Она ударила расческой о мраморную поверхность. – Ты на самом деле так глуп, что не можешь запомнить?
– Нет, – тихо ответил Колдо. Все восхваляли ее приветливость и мягкость, так же как и красоту, и они имели на это право. Она принимала похвалу и по-доброму относилась ко всем, кто к ней приближался... ко всем, кроме Колдо. Ему доставались совсем иные проявления ее характера. Что бы он ни сказал или сделал – она всегда находила его вину. И тем не менее он любил ее всем сердцем. Колдо хотел всего лишь ей понравиться. 
– Маленькое мерзкое существо, – встав, пробормотала Корнелия. От нее веяло жасмином и жимолостью. Фиолетовая ткань ее одеяния кружилась у лодыжек, расшитые по краям драгоценности сверкали на свету. – Такой же, как твой отец.
Колдо ни разу не видел отца, только слышал о нем.
Злой.
Отвратительный.
Отталкивающий.
– Сегодня ко мне наведаются друзья, – сказала Корнелия, перекинув волосы через одно плечо. – Тебе лучше не высовываться отсюда. Понял?
– Да. – О да, понял. Если кто-то его увидит, она со стыда горит из-за его уродливости. Корнелия придет в ярость. И ему крепко достанется. 
Долгое время Корнелия смотрела на него. Затем прорычала:
– Мне стоило утопить тебя в ванне, пока ты был слишком мал, чтобы бороться. – Она стремительно вышла из комнаты и громко захлопнула дверь.
Слова больно его ранили, и Колдо понятия не имел почему. Прежде она говорила и более ужасные вещи.
"Просто люби меня, мама. Пожалуйста".
Может... может она не могла. Пока не могла. Надежда затеплилась в груди Колдо и он вздернул подбородок. Может, он недостаточно сделал.
Может, если ему удалось бы сделать для нее нечто особенное, она бы поняла, что он не такой, как его отец. Может, стоит прибраться в ее комнате... или принести букет цветов... или спеть ей колыбельную перед сном... Да! Она бы обняла и поцеловала его, как часто поступала с детьми прислуги.
Взволнованный, Колдо скинул одеяла и вскочил на ноги. Он выбежал из комнаты, подхватив одежду, которую снял перед сном, и сандалии, и направился туда, где Корнелии нравилось читать перед сном, развалившись на подушках.
Колдо проигнорировал груду оружия: кнуты, кинжалы, мечи, обратив внимание на расческу, бутылочки с духами, флаконы с кремами для тела и резко пахнущей жидкостью, которую нравилось пить его матери. Он отполировал каждое ожерелье и браслет, что нашел в ее шкатулке.
Когда он закончил, комната, и все, что в ней находилось, блестели от чистоты. Он улыбнулся, довольный результатом. Она оценит его усилия, он был убежден в этом.
Теперь цветы.
Корнелия запрещала ему выходить, и он был намерен слушаться ее. Но он ведь не обещал. Он ответил, что понял ее. К тому же, он старался для нее, все для нее. Его никто не заметит, он постарается, чтобы было так.
Колдо шагнул на балкон, распахнув двойные двери. Его коснулся прохладный ночной воздух. Дворец был расположен на уровне, граничащем с бесчисленным количеством звезд, мерцающих в бесконечном пространстве черного бархата.
Висящая высоко луна была такой яркой – тонкий изогнутый полумесяц.
Луна ему улыбалась.
Подбодренный ею Колдо шагнул на край балкона. Перил не было, так что он стоял на самом краю.
Радуясь от души, он расправил крылья. Ему нравилось летать, парить в облаках, планировать вниз, гоняться за птицами.
Его мать об этом ничего не знала.
– Я запрещаю тебе летать, – заявила она в тот день, когда крылья начали пробиваться из его спины.
Он не собирался нарушать ее приказа в тот день, когда влез на крышу, после того, как она орала, что не может видеть его уродливое лицо.
Колдо так переживал, что оступился и полетел вниз.
Как раз перед самым падением он неловко расправил крылья, и они смягчили удар.
Колдо сломал руку и ногу, переломал ребра, проколол себе легкие. В конце концов он исцелился, и уже прыгнул специально. Ему так понравилось дуновения ветра на коже, то, как он шевелил его волосы, и ему захотелось большего.
Теперь он реально прыгнул. Воздух несся ему навстречу и Колдо едва удержал крик удивления.
Свобода... ощущение опасности... поток тепла и силы. Ему это никогда не надоест. Он как следует расправил крылья, ловя поток. Затем мягко приземлился, перебирая ногами.
Один шаг, другой, Колдо оказался в лесу, за милю от дома. Он так далеко оказался не потому, что был так скор – хотя и был довольно быстрым, – а потому что умел делать то, что было не под силу ни его матери, ни остальным – он мог перемещаться силой мысли, стоило только подумать о том, куда бы ему хотелось.
Колдо обнаружил эту способность несколько месяцев назад. Поначалу он мог пересечь только двор, потом вдвое больше, и с каждым днем его возможности расширялись.
Все, что для этого было нужно, просто успокоить эмоции и сконцентрироваться.
Наконец Колдо оказался в том месте, где росли полевые цветы, которое он обнаружил в прошлый раз, тайком сбежав из дворца.
Он сорвал самые прекрасные, лепестки которых были цвета лаванды, напоминая ему цвет глаз матери.
Колдо поднес их к лицу и вдохнул. Приятный аромат кокосового ореха окутал его, на лице расцвела улыбка.
Если бы Корнелия спросила откуда у него букет, наверное, он сказал бы ей правду. Колдо не стал бы лгать, чтобы избежать наказания.
Не потому, что остальные, в отличие от него, ощущали вкус лжи, а потому что ложь являлась языком демонов и была не меньшим злом, чем его отец.
Мать сумела бы оценить честность Колдо. Безусловно.
С охапкой цветов в руках он подпрыгнул, поднимаясь все выше и выше, его перья трепал ветер, мышцы на спине приятно напряглись.
Крылья Колдо взлетали вверх и вниз. Сердце быстро стучало в груди, когда он опустился на балкон и заглянул в дверной проем. Матери видно не было.
Облегченно вздохнув, он вошел в комнату. Колдо выкинул из любимой вазы Корнелии засохшие цветы, налил воды и поставил новые. Затем вернулся на свое место в углу, поджал ноги и стал ждать.
Прошло несколько часов.
Потом еще несколько.
К тому времени, как скрипнула дверь, сообщив, что кто-то вошел, его веки были тяжелыми, а глаза зудели, словно по ним провели наждачной бумагой, но он встрепенулся и замер в ожидании.
Тихая поступь. Пауза.
– Что ты наделал? – возмутилась его мать. Она повернулась, внимательно оглядывая спальню.
– Я старался для тебя. – Надеялся заслужить твою любовь. Пожалуйста.
Корнелия резко вздохнула, прежде чем подойти к нему. Ее глаза метали молнии.
– Как ты посмел! Меня устраивал тот порядок, который был.
Разочарование фактически уничтожило его, осев тяжелым камнем в его груди. Колдо снова подвел ее.
– Прости.
– Где ты взял амброзию? – Когда она задавала этот вопрос, ее взгляд остановился на открытых дверях балкона. – Ты летал?
Секундное колебания, прежде чем он признался:
– Да.
Поначалу она просто застыла, потом расправила плечи, видимо, приняв решение.
– Ты считаешь, что можешь безнаказанно не повиноваться мне, так что ли?
– Нет. Я просто...
– Лгун! – взвизгнула она. Ее ладонь обожгла его щеку, он чего голова ударилась о стену. – Ты как твой отец – творишь, что тебе вздумается, когда заблагорассудится, не взирая на то, как от этого себя чувствуют окружающие, и я не намерена это больше терпеть.
– Я сожалею, – повторил он, дрожа.
– Поверь, ты будешь жалеть об этом. – Она схватила его за руку и потащила. Колдо не сопротивлялся, позволив кинуть себя ничком на кровать и связать себе руки и ноги.
Он даже не собирался просить о пощаде, поскольку мать все равно не сжалится над ним. Колдо собирался стойко перенести наказание. Потом он поправится.
Колдо знал это по собственному опыту. Он перенес тысячи таких же наказаний, и потом исцелялся. Во всяком случае физически. Душа его кровоточила на протяжении всех этих лет.
Мать сняла со стены меч, вместо кнута, который обычно использовала.
Она собиралась... убить его?
Колдо начал изворачиваться, но был недостаточно силен, чтобы избавиться от пут.
– Прости меня. Я искренне сожалею. Я никогда больше ничего не трону в твоей комнате, обещаю. Я никогда больше не уйду без спроса.
– Полагаешь, проблема в этом? Ты безмозглый мальчишка. Правда заключается в том, что я не могу изменить тебя. В тебе бежит порочная кровь твоего отца. – Огонь распространился на все ее существо, она выглядела обезумевшей. – Я сделаю одолжение миру, ограничив твою свободу перемещаться.
Нет. Нет!
– Не надо, мамочка. Пожалуйста, не надо. – Он не мог потерять свои крылья. Он просто не мог. Лучше умереть. – Пожалуйста.
– Я же говорила тебе не называть меня этим жалким словом! – завизжала она.
Паника стала причиной образования маленьких кристалликов льда в его крови.
– Я никогда так больше не буду, обещаю. Просто... не делай этого. Пожалуйста.
– Я должна.
– Лучше отруби ноги. Отруби ноги!
– И сделать так, чтобы ты зависел от меня оставшуюся часть жизни? Нет! – Медленная усмешка растянула ее губы – Мне следовало сделать это давным-давно.
Через мгновение она нанесла удар.
Колдо зашелся криком, пока его голос не охрип. Тогда он заметил свои прекрасные крылья на полу, и перья были забрызганы кровью.
Теперь он только мог закрыть глаза и молить о смерти.
– Замолчи, я сказала, – потребовала она, понижая голос. – Ты лишился того, чего и не заслуживал.
Это просто сон. Его мать не могла быть настолько жестокой. Никто не может быть настолько жестоким. 
Мягкие губы коснулись его щеки, аромат жасмина и жимолости перебил то, что осталось от кокосового ореха.
– Я всегда буду ненавидеть тебя, Колдо, – шепнула она ему на ухо. – Ты не в силах этого изменить.
Это не было сном. Это была реальность.
Его новая реальность.
Его мать была не просто жестокой.
– Я не хочу ничего менять, – ответил он с трясущимся подбородком. Больше никогда.
Жесткий смех вырвался из ее груди.
– Да мне послышался гнев? Ну-ну. Вот теперь ты вылитая копия своего отца. Похоже, тебе пора с ним познакомиться. – После небольшой паузы она добавила: – Да, утром я отведу тебя к людям твоего отца. И ты поймешь, каким ангелочком я была... если выживешь.

Переводчики: aveeder, marisha310191, natali1875
Редактор: Joffrey_Lupul