Глава 25

Колдо медленно выплывал из темноты к свету. Он не двигался, его разум был пуст. Колдо не отдавал себе отчета. Однако чувствовал, как нежные руки поглаживают его, облегчая муки. В момент, когда ласка прекратилась, волна гнева накрыла его, возрождая необходимые силы что бы встряхнуться и начать двигаться.
Он открыл глаза, но все расплывалось. Моргнул пару раз. Картинка медленно начала проясняться. Моргнул еще пару раз. Он увидел отблеск ножа. Увидел женщину с ножом, которая тянулась к его шее.
Его мать. Его мать сбежала, оказалась здесь, и сейчас хочет его убить, пока он слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Рычание вырвалось из груди Колдо. Он дернулся, ударяя по руке и выбивая тем самым нож. Женский стон боли проник в его уши.
Он узнал этот звук. Это не его мать.
Никола?
Он попытался сесть, но нежные руки внезапно сменились сильными, мозолистыми, оказывая сильное давление, заставляя лечь обратно.
– Он не хотел обидеть меня, – сказала женщина.
Да, Никола. Его Никола.
Она говорила с ним? Или в комнате есть кто-то еще?
Конечно, в комнате кто-то был. Руки, удерживающие его, принадлежали мужчине. Он вспомнил угрозы отца на счет Николы...
Колдо старался освободиться от стального захвата. Ему удалось собраться с силами и отбросить человека. Резкий звук столкновения, и в воздух взвилось облако штукатурки.
– Полегче, – сказал мужчина.
Колдо узнал этот голос. И это не отец. Но и не Никола, поэтому волноваться об этом не стоит. Колдо хотелось добраться до нее, и он пытался сделает все, чтобы преуспеть в этом. Он бил до тех пор, пока наконец мужчина не прекратил держать его и начал отвечать на удары. Но Колдо быстро достал до чего-то мягкого... перья... и рванул.
Вой сотряс воздух.
Мягкий груз навалился на Колдо. Он протянул руку, чтобы отодвинуть его, но уловил сладкий аромат Николы.
– Успокойся, – сказала она, проведя пальцами по линии подбородка. – Сейчас ты должен успокоиться. Хорошо?
– Безопасность?
– Ты в безопасности. Я в безопасности. Мы у тебя дома в Панаме.
Доверившись, он расслабился на матрасе, обхватив ее своими руками и притянул ближе, вдыхая запах, наслаждаясь ароматом ванили и корицы.
– У меня теперь плешь, – прозвучал мужской голос. Аксель. – Знаешь как это отстойно?
– А у меня сломанный позвоночник, – ворчание другой тональности. Малькольм.
– Мы как будто нарвались на что-то жутко плохое. Ты хоть никогда не сможешь снова ходить, но, по крайней мере, выглядишь мило.
– Ты думаешь, я милый?
– Думаю, всадить тебе кинжал в живот.
Шаги. Шаги двоих, выходящих из комнаты. После всего, Малькольм должно быть не потерял способность ходить.
– Останься, – попросил Колдо Николу.
– Хорошо, – прошептала она. – А сейчас отдохни.
Не в состоянии ей сопротивляться, он провалился в темноту.

***

Лучики света проникли в сознание. Колдо радовался, хоть свет и сопровождался болью. Колдо привык к боли. Но в тот момент, когда он практически проложил себе дорогу к собственному сознанию, где голос Николы успокаивал и доставлял наслаждение, Колдо потянуло обратно в темноту.
Он не был уверен, сколько прошло времени.
Свет попытался еще раз поднять его выше, и еще выше.
– ...ты уверен, что он женился на ней? – спросила Никола.
– Несомненно, – ответил Аксель.
– Но он не лжет.
– Так он и не врал.
– Черт! Как такое может быть?
– Спроси у него.
Темнота.
Свет.
– ...и все Посланники приходили проведать тебя. Я готовила для них, и у меня получается все лучше, – мягкий смех ласкал уши. – Даже и крошки не оставили, а я...
Громкость уменьшилась прежде, чем Никола смогла закончить. Темнота вернулась.
Нет! Нет, он хотел дослушать ее слова... все, что она скажет...
В следующий раз, когда появился свет, он услышал:
– Я узнаю о тебе много интересного. Оказывается, раньше у тебя были волосы, но затем, как-то раз, совсем недавно, у тебя их не стало. Ты привык мало общаться со всеми. Магнус сказал, что слова приходилось вытаскивать из тебя клещами, но сейчас ты говоришь более чем здраво. Их слова, не мои. А Эландра сказала, что ты любишь ходить по магазинам и покупать лифчики и трусики. Уверена, она шутит.
Он стиснул зубы и, зарычав про себя, порвал нить, связывающую его с тьмой.
Его веки открылись.
В отличие от первого раза не было никакого тумана. Колдо увидел Николу, сидящую рядом с ним: она выглядела расслабленной, без какого-либо беспокойства. Никола взглянула вниз и Колдо заметил собранные блестящие волосы. Она была аккуратно одета. От ее совершенства перехватило дыхание.
Колдо облизал губы, ощущая мятный вкус. Она должно быть почистила ему зубы. Хотя его руки ослабли и дрожали, ему удалось потянуться и сжать кончики ее волос. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Никола взглядом встретилась с Колдо. Он пытался вдохнуть снова и снова. Эти глаза... летняя гроза, которые так возбуждали, заставляя волноваться.
– Ты проснулся, – Никола склонилась над Колдо, и потрогала лоб ладонью. – И жар прошел.
Колдо наслаждался её телом, которое прижималось к нему. Но Никола откинулась назад, разрывая контакт. И Колдо это рассердило.
– Как долго я был в отключке? – спросил он грубым голосом. Колдо оценил ситуацию: он лежал обнаженный, прикрытый по талию простыней.
– Три дня.
Он снова из-за отца потерял три дня. Колдо помнил... сражение с Нефасами и демонами. И победу, когда прибыли Посланники. Помнил собственные жалкие попытки переместиться, и то, как у него это не получилось. Вернулась способность? Ему хотелось попробовать, но он не собирался оставлять Николу. Более того Колдо знал, что будет лучше подождать пока тело не окрепнет. Если он сейчас потерпит неудачу, только потому что слаб и еще не полностью избавился от яда, то потратит драгоценные время и силы на беспокойство.
– Кстати, пока не забыла, Аксель попросил сказать тебе, что он позаботился о твоем маленьком грязном секрете на заднем дворе.
"Его мать", – понял Колдо, напрягаясь сильнее.
– Мне хотелось быть как можно ближе к тебе, и я поэтому еще не исследовала двор... но собиралась. Не буду лгать. Поэтому ты можешь рассказать мне о своем грязном маленьком секрете, – сказала она.
Колдо хотелось чтобы Никола узнала. Просто... не сейчас. Он расскажет ей, когда станет сильнее.
– Ничего, что бы касалось тебя, – прохрипел он.
– Ты мне не доверяешь? – её голос был пронизан болью.
– Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было еще, но это не имеет никакого отношения. – Отвлекая Николу, он спросил, – Чем ты занималась все это время?
Момент был упущен. Она вздохнула и ответила:
– Заботилась о тебе, развлекала твоих друзей. Оставалась спокойной, счастливой. И угадай что? В глубине души я знала, что ты выздоравливаешь. Как и я! Я тоже становлюсь сильнее. Разве это не замечательно?
– Замечательно, – повторил он. Если ей становится лучше.
Она положила его руку сбоку, потянулась к тумбочке и взяла стакан с водой: 
– Ты знаешь, что разговариваешь во сне.
Колдо напрягся:
– О чем?
В ее глазах промелькнула печаль:
– О матери, которая вырвала тебе крылья, и об отце, который бросил тебя в яму со змеями. Ты говорил, что они ужасно поступали с тобой, но я даже не представляла насколько, – Никола приложила соломинку к его губам. – Пей.
Он послушался. Не знал, что еще сделать. Его желудок сжался, почти отвергая прохладную, сладкую жидкость, что текла в горло. Возможно, наконец-то пришло время рассказать ей о своей матери.
– Давай я что-нибудь расскажу о своем прошлом? – предположила она. – Тогда мы будем квиты.
Невероятно. Он кивнул, заинтригованный, желающий узнать больше информации о ней. Любой информации.
– Итак... несколько лет назад моих мать, отца и маленького брата убил пьяный водитель.
Колдо знал это, но прозвучавшая боль в ее хрипловато-мечтательном голосе сильно взволновала его.
– Робби не должно было быть с ним в тот день. Предполагалось, что он останется со мной и Лайлой. – вина смешалась с болью. – Но она хотела пойти к друзьям, а я увязалась с ней, чтобы проследить, что она не заболеет. Поэтому мы убедили родителей взять брата с собой на званый ужин.
– Ты не могла знать. – Но все равно винила себя, понял он, и это стало тяжелым бременем. Колдо хотел снять его с плеч Николы. Но не мог. Только она сама могла сбросить его. И если у Николы не получится, если она потерпит неудачу, то в конце концов огромный вес её раздавит.
Колдо знал не понаслышке.
– В том-то и дело, что не могла. Глубоко в душе, как с тобой, я это чувствовала. Знала, что должна остаться с ним. И думаю, Лайла тоже это чувствовала. Вот почему она такая какая есть – решительно настроенная жить, не оглядываться назад. Она не хочет помнить свою роль в гибели Робби.
– И ты тоже.
– Знаю. На протяжении многих лет мы пытались притвориться, будто этого никогда не было. Думаю, так было легче. Но это несправедливо по отношению к Робби, а он заслужил лучшего. Сейчас я это понимаю.
Это может объяснить почему Колдо не удалось найти никаких записей о Робби в небесных архивах. То, от чего отказались здесь, потеряно и там.
– Ты должна простить себя. Разве не ты мне это говорила? – Колдо потянулся. Движения давались ему все легче и легче. Силы по крупицам возвращались. Колдо обхватил заднюю часть шеи Николы и надавил, притягивая ее к себе, но она впервые сопротивлялась.
– Знаю, ты не женился на той девушке, – сказала она. – Аксель рассказал мне. Но ты сказал парню с татуировками, что возьмешь ее, а ты никогда не лжешь.
Она ревновала? Он почти надеялся. Ему нравилась такая мысль: 
– Ты права на счет моих слов. Я сказал, что возьму ее. Он предположил, что я говорю о Сирене... но я подразумевал тебя.
Ее глаза округлились:
– Ты хочешь... жениться на мне?
Хотел он? Нет. Нет, он не мог. Он запятнан, напомнил себе:
– Взять женщину не тоже самое что жениться.
– Ох, – сказала она, ее плечи поникли.
Он потянул ее, сокращая оставшееся расстояние. Она устроилась на его груди – голова легла в углублении шеи, как она любила.
– Ты разочарована?
Почему? И почему он рад ее реакции? Он хотел, чтобы она жаждала большего?
– Я? Я рада, что все разрешилось.
– Потому что я лучше чем твои свидания все вместе взятые?
– В большей степени. – Она играла с кончиком его бороды. – Хотела спросить тебя о последнем свидании.
– Зачем?
– Потому что я не знаю, какое у меня положение.
– Не надо быть сильно опытным, чтобы все понять – простые наблюдения доказывают, что ты для меня единственная.
– Только наблюдения? – по крайней мере ее тон стал веселее.
– На протяжении веков я слышал, как многие женщины говорят своим друзьям, что мужчина должен принимать ее такой какая она есть, иначе он ее недостоин. Но если она лжет, распускает сплетни, жестоко ведет себя с окружающими, часто злиться, часто ненавидит, он, конечно, не может принять ее. Ему лучше без нее.
Она усмехнулась:
– Хорошая точка зрения, но все это также касается и мужчин.
– Да.
– Итак... как ты узнаешь, что я так себя не веду?
Она серьезно? 
– Я наблюдал, как ты общаешься с сестрой, всегда ставя ее нужды выше своих. Ты провела время с Акселем, но не убила его... для любого подвиг. А со мной ты... добрая, заботливая, милая, внимательная, любезная, доброжелательная, сострадательная, любящая...
Она снова улыбнулась:
– В принципе все эти слова означают одно и тоже.
– Красивая, изящная, ошеломительная, великолепная, прекрасная, яркая...
– Так ты хочешь меня, да? – спросила она хрипло.
– Да. – Так сильно.
– Хорошо, потому что ты получишь меня. Всю меня, – она подняла голову, встретив его взгляд. – Я уволилась с работы, и теперь ты мой официальный хранитель.
Колдо это понравилось.
Слишком.
– Тогда лучше начать охранять тебя должным образом, – он обхватил ее щеки и отклонил голову назад, от чего его руки раскалились. Дрожь прошла по ее телу от нежного поцелуя Колдо.
Никола сразу же открылась, приглашая.
Он сдерживал давление, переучивал ее, вновь знакомил себя с ее сладостью, действовал медленно, пытаясь сдержать себя перед накаляющимся водоворотом желания.
Это была Никола. Каждое мгновение должен быть идеален.
Но когда она застонала, издав пьянящий, возбуждающий звук, ее руки вернулись к его бороде, и мягкость проиграла битву, уступив необходимости... не то, чтобы он стойко боролся. Колдо отбросил простыню и перекатился, наполовину придавив ее своим весом. Ноги Николы раздвинулись, позволяя ему прижаться к ней. Жесткость к мягкости. Необходимость к необходимости.
Он потянул руку, срывая резинку с её волос и наблюдая, как клубничные кудри ореолом рассыпаются по подушке. Все, что он мог – это смотреть на нее. Он хотел смотреть на нее хотя бы недолго, и сейчас она намного красивее, чем он когда-либо мог представить.
– Что? – спросила она, елозя под ним.
– Ты...– Было только одно подходящее слово. – Моя. Ты моя. – С требовательным звоном в ушах он подарил ей еще один поцелуй.
Она приветствовала его напор. Ее руки исследовали его грудь, плечи, спину, ее ногти оставляли царапины.
– Прости. Прости, – произнесла она, задыхаясь. – Тебе больно, а я...
– Не останавливайся.
Она продолжительно поцеловала его шею:
– Хорошо.
– Эта футболка тебе сильно дорога?
– Нет.
Он разорвал материал посередине, открывая взору белый кружевной бюстгальтер и мягкий, плоский живот самого лучшего оттенка. Небольшое количество веснушек усеивали ее кожу.
Он всегда ненавидел веснушки. Но здесь? Ему казалось, что он... любит их. На Николе они словно дорожная карта, по которой он жаждал следовать, облизывая путь от одной к другой.
– Бюстгальтер? – проскрипел он.
– У тебя есть пунктик по уничтожению одежды?
– Бюстгальтер? – настаивал он.
– Избавься от него.
Он так и сделал. Раздевая Николу, он пристально за ней наблюдал. И, ох, новый водоворот желания накрыл его, практически смыв. Его мышцы содрогались. Кости дрожали. Душа кричала: "Да". Да, ради обладания этой женщиной я был создан. Единственная, кто окрыляет его, и никогда не даст упасть.
Он мог только упиваться ею, каждый из его органов чувств пел колыбельную. Раньше такого не было. Опьяняющая песня окружила его, ласкала, захватила. Его соблазняли, не ради оцепенения, а ради сокрушительных изменений.
Он никогда не станет прежним.
Корица и ваниль, которые были частью Николы, окутали его, проникая через поры. Она клеймила его собственной эссенцией... он принадлежал ей. Половинка целого.
Эти неистовые глаза смотрели на него, в них отражалось сильнейшее желание. Свет окутал ее. Наслаждение добавляло её коже сияние.
– Ты пялишься на меня, – прошептала она.
– Мне жаль, – затем, – нет, мне не жаль. Мне это нравится.
– Ну, тогда я рада.
Он не мог удержаться, чтобы не сказать следующие слова:
– Я хочу быть с тобой, Никола.
– Я тоже.
Он двигал пальцами вдоль ее шеи, мягко, легко:
– Я буду осторожен.
Никола покачала головой, ее волосы на подушке задвигались в огненном танце:
– Не хочу осторожности.
– Но ты ее получишь. – И он убедится, чтобы ей понравилось. Неважно, что для этого придется сделать.
Он исследовал ее, и каждая новая точка соприкосновения отправляла его глубже и глубже в океан желания, пока безжалостно не накрыл Колдо с головой. Но он знал, в глубине души, что каждым своим действием заявляет о своих чувствах к Николе.
Она была ценна. И ее стоило спасать. Ему хотелось видеть Николу на своей стороне. Все, в чем он раньше нуждался, теперь ничего не значило.
Он снял с нее остальную одежду, удивляясь и вновь открывая эту женщину, которая так пленяла его, и распространил свою эссенцию по ней, не оставляя нетронутым ни дюйма, в результате покрасневшая кожа светилась все ярче.
– Колдо, – выдохнула она. – Мне жарко... горю.
– Это эссенция, моя сладкая Никола.
Она посмотрела на него, сказав:
– Безупречный, – прежде чем закрыть глаза и простонать. – Эссенция?
– Порошок, который мое тело производит специально для тебя, – напряжение внутри него нарастало. И он понял, что теперь она ему просто необходима. Каждый мускул, который сжимался вокруг кости, требовал Николу. Его кровь кипела.
– О. Это мило.
– Мило?
Она задыхалась, извивалась на матрасе, а он выдыхал одно слово наслаждения и похвалы за другим, водоворот держал его в ловушке слишком долго. Они ухватились друг за друга и смешались, и он мог чувствовать, как бешено колотится ее сердце, пока они отчаянно целовались. Удары становились сильнее с каждой проходящей минутой, подводя их к краю пропасти.
– Колдо, – простонала она.
Такая пьянящая просьба. Почти сверх того, что он мог вынести:
– Да?
– Мне нужно...
– Мне тоже, – но его забота о ее благополучии вдруг затмила все остальное. Он не возьмет ее, неважно что она сказала и неважно что он чувствует. До тех пор, пока она не готова.
Неважно каким отчаянным он был, ее здоровье важнее, и ничто это не изменит. Потому что он понял, что не хотел ничего забирать. Только отдавать ей.
Будет трудно придерживаться этого пути, он знал. Всю его жизнь ему отказывали в таких вещах, который многие считали само собой разумеющемся.
Одобрение, мягкость. Привязанность. Наконец-то он обрел их. 
И когда все это ему так открыто предлагают, ему необходимо ждать?
– Никола, – сказал он.
– Колдо, – простонала она.
– Однажды мы будем вместе.
– Да. Сегодня. Сейчас. Мы уже говорили об этом.
Боже Милостивый. 
– Нет. Планы поменялись.
Ее руки обхватили его, ногти вонзились в спину.
– Я смогу выдержать это. Смогу!
Возможно. Возможно нет. Но он не мог. Мысль о том, чтобы причинить ей боль, даже такую незначительную, его убивала. Если даже он когда-нибудь даст ей повод оглянуться назад и подумать о нем с разочарованием, сожалением или гневом, он охотно бросится на собственный меч.
– Не можешь... продолжать словно... это, – сказала она. – Пожалуйста.
"Никогда не умоляй", – хотел он сказать. Но ему нравилось слишком сильно, чтобы останавливать ее от повторного действия.
– Пожалуйста.
– Я помогу тебе с этими чувствами. – Как-нибудь. Каким-то способом. Хотя ему не хватало опыта: он касался ее здесь, там, казалось везде и сразу, но этого недостаточно для него, но она начала кричать, тяжело задыхаться, напрягаясь под ним, прося, умоляя, прося больше.
Давление внутри него усилилось. Это напоминало ему о тех временах, когда он зашел в свою пещеру и взорвался, гнев слишком сильный для тела, чтобы сдерживать. Но это была не ярость. Это неприкрытый, животный голод. Никола так чудесно выглядела – ее глаза закрыты, ресницы отбрасывали неровные тени на щеки, губы красные и пухлые, а запах усилился, она благоухала медом, затмевая корицу и ваниль. Его рот наполнился слюной, а его внутренности... его внутренности... раскололись.
И затем она закричала его имя. И Колдо заревел от сильнейшей агонии, которая поглощала. Совершенно ошеломленный, задыхающийся, потеющий… бормочущий.
Да, бормочущий.
– Что случилось? Это было... Я не могу описать... Я никогда... Что мы только что сделали... Ты почувствовала это... как можно... – Понимание прорвалось к нему сквозь замешательство, и появилось желание сбежать, но он остался на месте.
Никола обнимала его.
Колдо рухнул на матрас. Его трясло, но он... улыбался, несмотря на свои эмоции.
– Ты испытала тоже что и я? – наконец-то. Связное предложение.
– Да, и я не в обмороке, – сказала она с улыбкой.
– Как и я, – он не потерял контроль, не взял, что мог. Он не свернул с пути и сделал еще один шаг к ее завоеванию. Он подарил ей удовольствие и, очевидно, сам его получил.
"Скоро", – сказал он себе. Очень скоро он сделает следующий шаг... возьмет ее полностью. И они упадут в пропасть вместе.

Переводчик: Shottik
Редактор: Marusy_Vlasova