Глава 5 - Дж.Р. Уорд - Восторг - Каталог статей - Любовно-фантастический роман

Главная » Статьи » Законченные переводы » Дж.Р. Уорд - Восторг

Глава 5

Глава 5

Матиас понял, что был уже не один: свет вокруг него увеличился, что означало дверь, была открыта, и эта новость его не обрадовала.
Его правая рука рефлекторно сжалась, словно в его ладони должен был оказаться пистолет. Но это было все, на что он был способен в этот момент. Его тело оставалось неподвижным из-за боли, казалось, кто-то приковал его к кровати. Он был в постели… и окружающий его писк сообщил ему место. Больница. Он все еще был в больнице.
Неужели он никогда не выберется из…
Его мыслительный процесс застопорился на этой точке.
Там не было ничего, кроме черной дыры.
Неизвестно, как он оказался здесь. Он не знал, почему его тело так болело. Нет… Иисус, он знал кое-что, его зовут Матиас и рядом кто-то был.
Паника широко раскрыла его глаза…
У постели стояла женщина с выражением ужаса, ее руки были у лица, на котором застыло выражение шока. На одном ее глазу красовался синяк, а на лбу была повязка. Темноватые волосы были стянуты сзади. Глаза красивые. Высокая… она была высокая…
У нее на самом деле были красивые глаза.
- Мне очень жаль, - сказала она хрипло.
Что?
- О… - его голос был грубым, его горло пересохло. А один глаз не работал, его правый глаз не работал совсем. Он потерял половину своего зрения много лет тому назад. Всё случилось еще тогда, когда он был…
Он нахмурился, когда мысли снова уперлись в эту скалу.
- Я сбила вас на своей машине. Мне так жаль – я не видела вас. Там было так темно, а вы появились на дороге прежде, чем я успела остановиться.
Он попытался протянуть руку, стараясь успокоить ее, преодолевая свою боль и смятение.
- Это не ваша вина. Не… не надо слез. Подойдите…
На каком-то уровне, он не мог поверить, что кто-то будет плакать над ним, ни сейчас, да и никогда вообще. Он был не из тех людей, которые могли вызвать хоть в ком-то такую реакцию.
Не он, нет. Почему это было правдой, он, однако, не знал…
Женщина подошла поближе, и он увидел своим единственным глазом, как она протянула к нему мягкую теплую руку… и сунула ее в его ладонь.
Контакт заставил его почувствовать обволакивающее тепло по всему телу, словно он погрузился в ванну.
Забавно, он даже не знал, что замерз, пока она не коснулась его.
- Я сожму, - сказал он своим прерывающимся голосом. – Если вдруг не смогу сказать.
Она была тактична и не стала комментировать тот факт, что явно не знала, какие титанические усилия он прилагает для сохранения этого контакта. Но это так. И пока их глаза смотрели друг на друга, по какой-то причине ему захотелось заметить, что он не всегда был таким разбитым. Однажды, не так давно, он был в состоянии гордо стоять, далеко бегать, и поднимать большой вес. Сейчас же он лежал на матрасе с огромным удовольствием.
Но не потому, что она сбила его машиной. Нет, он был разбитым уже некоторое время.
Быть может, его память вернется?
- Мне очень жаль, - снова сказала она.
- А как вы… - он жестом указал на ее лицо, но этот жест лишь обратил ее внимание на него и судя по тому как она поморщилась, ей было трудно видеть, как он был уродлив. – Вы не пострадали?
- О, я в порядке. Полицейские еще не приходили поговорить с вами?
- Только очнулся. Не знаю.
Она вытянула свою руку из его ладони, и порылась в сумочке размером с небольшой мешок.
- Вот. Это моя визитка. Они поговорили со мной, пока меня лечили, и я сказала им, что я беру на себя ответственность.
Она повернула вещицу к нему лицом, но он отказался сосредотачивать свой взор на ней.
Он не хотел смотреть на что-либо, кроме ее глаз.
- Как вас зовут?
- Мэл Кармайкл. Эм, Мелисса. – Она коснулась своей груди. – Я отзываюсь на Мэл.
Когда она положила визитку на слегка ребристый столик, он нахмурился, как только ее голова оказалась поблизости.
- Как вы поранились?
- Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится? У меня не так много денег, но я…
- Вы не были пристегнуты ремнем безопасности, когда это произошло.
Женщина огляделась вокруг, видимо она не сообщила об этом полиции.
- Э-э..
- Вам стоит пристегиваться ремнем безопасности…
Дверь распахнулась, и медсестра вошла внутрь так, словно тут все принадлежало ей.
- Я тут, - объявила она, когда направилась к аппаратуре у кровати. – Я слышала тревогу.
Его первым впечатлением было слишком большая грудь. Крошечная талия. Длинные темные волосы – толстые, как одеяло, блестящие, как фарфоровая тарелка.
И все же от нее у него по коже побежали мурашки. Мгновенно, он попытался сесть, чтобы отодвинуться от нее подальше…
- Тсс… все хорошо. – Когда медсестра улыбнулась, она почти оттолкнула Мэл Кармайкл прочь. – Я здесь чтобы помочь.
Черные глаза. Черные глаза, напоминали ему кое-что еще, о чем-то в другом месте – в тюрьме, где вы тонете во мраке, из которого нельзя освободиться.
Медсестра наклонилась, приближаясь к нему.
- Я позабочусь о тебе.
- Нет, - сказал он решительно. – Нет, вы не станете…
- О, да, я это сделаю.
Предупреждение скользило по краям его сознания, он не мог ухватиться за эту тревогу, словно она была туманной тропой, предвещавшей взрыв бомб. Ему это ничего не дало. Его воспоминания словно были замурованы в бункере, маскировочный пейзаж которого можно было рассмотреть лишь с очками ночного видения; он знал, что его враг установил укрепления, но будь он проклят, если не узнает о себе все в мельчайших подробностях.
- Если вы не возражаете, - сказала медсестра Мэл, - Мне нужно позаботиться о своем больном.
- О, да. Конечно. Я просто... да, я пойду. – Мэл обогнула эту женщину, чтобы взглянуть на него. – Я наверно… я поговорю с вами позже.
Матиас отшатнулся от медсестры, мышцы его живота сжались, когда он переместил свой вес…
Медсестра закрыла его обзор.
- Не могли бы вы закрыть за собой дверь. Это было бы здорово. Спасибо.
А потом они остались наедине.
Медсестра улыбнулась и наклонила свои бедра у края его кровати.
- Как насчет того, чтобы помыть тебя.
Не вопрос. И мужчина вдруг почувствовал себя голым, но это не было хорошо.
- Я не грязный, - сказал он.
- Да, вы такой, - она положила руку на его предплечье, там, где трубка входила в его вену. – Вы грязный.
Вдруг его силы начали кружиться в нем, энергия раздувала его плоть, наполняя здоровьем, уверенностью, словно он очнулся после хорошего ночного сна и нескольких дней полного отдыха и кучи еды.
Это исходило от нее, понял он. За исключением… как это возможно?
- Что ты со мной делаешь?
- Ничего, - улыбнулась медсестра. – Думаешь ты другой?
Он смотрел в ее глаза, полные черноты, которая до ужаса были неотразимы, как бы это ни было противно, и он не знал, как долго они находились со сцепленными руками, в этом одностороннем обмене, подобном чудо наркотику.
- Я знаю, кто ты, - подумал он вслух.
- Смешно, ты говоришь со мной словно с чужой.
Сила, исходящая от нее, ощущалась злом, и оно было очень хорошо ему знакомо.
- Я не хочу…
- Не хочешь, чего, Матиас? Не хочешь, почувствовать себя лучше, стать сильнее, жить вечно? – ее рука опустилась еще ниже. – Ты говоришь мне, что не хочешь снова быть человеком?
Его губы начали двигаться, но из них не вышло, ни звука, его охватила вялость, как только она разорвала контакт. Затуманенный и запутавшийся, он попытался разбудить себя, но чувствовал себя так, словно у него было постэффект после действия наркотиков.
- Сейчас я тебя помою, - сказала она, ее веки опустились, а улыбка говорила скорее о ударе, чем о уборки судна.
Когда она отошла к подобию раковины, Матиас вдохнул, его ребра расширились без боли, а выдох был ровным и плавным. Вся боль ушла, придавая ему ощущение, что его тело без труда протянет еще много лет. Или столетия?
- Какое сегодня число? – пробормотал он, когда вода побежала в ванночку.
Медсестра посмотрела на него через плечо.
- Точно. У тебя амнезия.
Через минуту она снова подошла к его кровати, притягивая за собой ребристый столик. Когда она притянула столик вплотную к своим бедрам и ослабила повязку на нем, он приподнял свою тяжелую голову и посмотрел на себя.
Верхняя половина выглядела не так уж плохо, там был просто шрам. Нижняя половина была в полнейшем беспорядке.
Мочалка была мягкой и теплой.
Когда медсестра гладила его грудь, ее кожа ощущалась восхитительно гладкой и настолько сияющей, словно она светилась, а ее волосы были до невозможности густыми и сочными. Даже ее губы были подобны нежнейшему фрукту, такие же глянцевые и предвещающие сладость.
Я не хочу ее, подумал он.
И он никак не мог пошевелиться.
- Тебе надо бы набрать вес, - прокомментировала она, опираясь мочалкой на его грудные мышцы. – Ты слишком худой.
Этот махровый кусочек опускался все ниже и ниже, задерживаясь на его животе, больше потому что ей так хотелось, чем ради поддержания гигиены. И с неожиданной ясностью, он понял, что было время, когда она уже вызывала в нем такие же ощущения – это та женщина, с которой он заключил контракт, она всегда вызывала в его теле сексуальное влечение.
Подождите-ка, это на самом деле было?
Когда она вновь продолжила двигаться дальше вниз, он остановил ее.
- Нет, нет.
- Да, безусловно.
Ее глаза встретились с его, она убрала его руку со своего запястья, и откинула ее прочь. Насилие в этом действие где-то глубоко внутри него заставляло его задуматься, но он не знал, почему.
- Разве тебе не нравится, - сказала она, хоть и знала, что это не так. Так или иначе… она знала, как он любил опасность. – Мне тоже Матиас.
- Может быть, - его голос внезапно стал сильнее. Глубже…
- А теперь?
Она дотронулась до него в том месте, которое определяло его пол, касаясь грубой тканью его члена.
Когда она облизала губы так, словно заманивала его, он должен был бы рассмеяться. Но по какой-то необъяснимой причине она не вызывала у него желания, хотя могла даже разыграть целый спектакль с кучей действий - неважно как она попытается решить проблему с желанием: Не имеет значения, даже если она постарается на славу и будет голой скакать на нем сверху, этот вялый участок плоти не собирался подниматься и уделять ей свое внимание.
Даже с амнезией, он знал то, что не мог видеть своим пусть единственным глазом. Это было фактом, не воспоминанием.
- Моя память не единственное, что я утерял, - сказал он сухо. – Правда.
Когда она погладила там, где не должна была, он подпрыгнул. Импотенция еще не означает, что вы ничего не чувствуете.
Это лишь означало, что вы не могли ничего сделать с…
Тот же поток силы снова пронзил его, на этот раз сильнее. Он со стоном выгнул спину, автоматически вбивая бедра в ее источник.
- Правильно, - сказала она, ее голос изменился. – Почувствуй меня. Я в тебе.
Этот длительный сексуальный всплеск взмыл в нем вверх, пронизывая его с агрессивностью и необходимостью, которую, как он знал, он не чувствовал уже очень давно. Боже, напоминание о том, что он на самом деле был мужчиной, а не каким-то поломанным гермафродитом…
Вот дерьмо, это был так классно. Черт… так классно.
- Посмотри на меня, - приказала она ему, пока работала с его членом. – Посмотри на меня.
Он так отвлекся на новизну, что забыл, кто делал это с ним, вид ее осушил его ощущения, но эмоции были бессильны, когда его тело пришло в действие. Она была красива, но она была… такой же яркой, как ядовитый плющ.
- Разве ты не хочешь этого, Матиас?
Нет, он не хотел. Она ему вообще не нравилась.
- Ни капли.
- Лжец. И мы закончим то, что начали, ты и я. Да мы сделаем это.

Девина шла около пяти утра по Пятой Авеню в сторону МоллКоллдвелГаллери. Подойдя к стеклу витрины с манекеном в платье пастельного тона, она сразу же стала позировать, выгибая спину и чувствуя, как ее груди приподнимают швы блузки под ее пальто.
Весна была в самом разгаре, и для ее бедер это было хорошей новостью.
Может быть, пока она здесь, ей примерить несколько вещичек со стойки.
В жилах покалывала жажда покупок, она отскочила в сторону и отключила датчики движения одним взмахом руки. На секунду она подумала, что все эти камеры видео наблюдения предназначены лишь для ерунды и ради смеха.
Никто не наблюдал за этой штукой - даже если пузатый мужчина и сидел за столом в комнате охраны, наверняка, половину своей ночной смены он проспал.
Однако она пришла сюда по серьезным причинам.
Ее шпильки звонко постукивали по мраморному полу, и ей нравился шум эха от звука ее шагов, словно распространяющееся во всех направлениях господство в этой пустоте. Боже, как же ей нравился запах в воздухе: полированного пола, духов, одеколона… и богатства.
Проходя мимо бутиков сумок, выстроенных у стены, она заметила там Прада, МиуМиу и Chanel. Марки выделялись своим великолепием даже в тусклом свете охранного освещения, и она замерла, добравшись до Gucci. Скользнув по цепочке, свисающую на проходной, она подцепила темно-зеленую питоновую сумочку, и пошла дальше.
Люди лидировали по части универсальных магазинов с наилучшим качеством, это сродни занятию сексом: Тысячи и тысячи квадратных футов были заполнены превосходными вещами – сшитыми на заказ, брендовыми, и из каталогов. И они были уникальными.
Итог от всего этого – ОРГАЗМ.
Итак, ей нужно следить за собой. Она чувствовала, как ее тянуло и если, так и продолжится, возникнет опасность, что она привьет себе чувство собственности ко всем этим драгоценным вещицам. А это плохо для всех.
Ей придется убить людей, которые придут их купить, а это ее утомит.
И это заставило ее задуматься, над тем, что пора бы раздобыть ноутбук Lenovo и оцифровать свою собственную коллекцию.
Следующая на очереди девственница, которую ей нужно зарезать для защиты ее зеркала? Она собиралась вернуться к этому и заполучить ее для своих вещиц.
В конце концов, даже куча программистов не могли вычислить, где находятся их костлявые задницы.
Остановившись в центре первого этажа, она обнаружила макияжные стеллажи, сгруппированные вместе, торговую марку Chanel со своей черной и Lancome с глянцевой витриной… Ив Сент Лоран, окруженный кучей золота вокруг стоящего дисплея.
Метнувшись к прилавку, она выдернула замочек с шкафчика, который сразу же упал на пол, и опустилась на корточки, ее ладони загорелись, освещаясь крошечными этикетками на торцах упаковок.
LeRouge 1 было легко найти и она взяла одну из тщательно упакованных коробочек, открыла ее и вытащила блестящий металлический тюбик. Прекрасный, такой прекрасный, без единой царапины, ни разу не тронутый. Она чуть ли не дрожала, пока осматривала и пробегала восхищенным взглядом по отлично сделанному тюбику губной помады. Тонкий цветочный аромат заставил ее глаза закатиться.
Психотерапевт была права: паническая атака не продлилась вечно, и когда Девина ушла от нее чуть раньше, разлука с тем тюбиком, который она выбросила, позволила ей сосредоточиться на других вещах. Однако тревога вновь возникла, когда она вернулась к своему личному пространству и села напротив зеркала, готовая спуститься вниз к своей стене и провести немного времени со своими детишками.
Это было неприятно признавать.
Ее мысли быстро вышли из-под контроля, заполняясь образами всевозможного мусора, который все набивался и сочился из мусорных контейнеров и переполненных вонючих свалок, что ей даже захотелось заплакать.
Она могла бы вернуть тот конкретный тюбик, но все же хотела, выполнить хотя бы часть терапевтических предписаний: это было частью ее зацикливания, превратившегося в одержимость, в частности в возвращении помады, и в исполнении своего плана, не останавливаясь ни перед чем на своем пути.
Кроме того она не могла продолжать двигаться по такому пути и именно поэтому была здесь, а не в том офисе, и теперь у нее был свеженький, новенький тюбик, которым она заменит тот, что принесла в жертву во имя самосовершенствования.
Там были еще пять штучек ее цвета, выложенные симпатичной маленькой башенкой друг на друге. Шаг вперед: она хотела прихватить с собой их все в качестве запасных, но смогла остановить себя. Закрыла шкафчик. И отошла вне досягаемости.
Она была горда собой за то, что ушла.
Хватит перерыва, пора вернуться к работе.
Возвращаясь к витрине, мимо которой проходила, она остановилась перед одним из позирующих манекенов.
На нем был прямой белокурый парик, и одет он был в цветастую одежду, в которую Девина не оделась бы даже будучи мертвой.
Было бы обидно, если бы Джим Херон думал о ней, представляя ее в этом.
Несомненно, ему бы это понравилось: женственное, красивое, не слишком показушное. Скромное.
Вот ублюдок. У него две победы.
Естественно, тот факт, что он так хорошо обыграл ее в последнем туре, лишь делал его еще более привлекательным.
Девина нахмурилась, когда к ней вернулся голос ее терапевта. "Когнитивная поведенческая терапия… переделка мозга с помощью опыта".
Демон наклонилась и потрогала поддельные волосы, длинные и прямые волосы, которые были сделаны под цвет канарского алмаза.
Сиси Бартен, драгоценная милашка Джима, у нее были именно такие волосы. Ей очень понравилось бы такое платье как это.
Она находилась на обратной стороне и должно быть ждала Джима, чтобы отдать ему свою чертову девственность.
Этого было достаточно, чтобы она возжелала убить их обоих, а что касается этой глупой маленькой девчонки, то она «снова» представляла, как перерезает открытое горло малышки, наполняя свою ванну…
Девина начала улыбаться. Затем рассмеялась.
Быстрым рывком она сорвала парик, оставляя пластиковую модель лысой… и вышла через стеклянную дверь.

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация | Вход

Категории

Список авторов

Статистика