Глава 37

Она спит, избавленная от боли, которая привела Син к кататоническому ступору[1]. Разрушила ее разум и проделала дыру в уже разрушенной душе. 
Она видела слишком многое, что может разрушить разум, сломать его... её прошлое столкнулось с ужасом в настоящем, наблюдая, как еще одного человека, которого она любила, замучили до смерти.
– Я хочу знать, почему черт возьми, я не смог почувствовать ее, Ристан, только ее гребаную боль. Как этот больной ублюдок смог заблокировать ее от меня, – огрызнулся я, чувствуя беспомощность, что-то что не ощущал прежде. Никогда больше не хочу испытать это чувство.
– Без понятия, я не видел такую концовку, Райдер. Ее будущее до сих пор для меня неясно, заблокировано. Она сильна и играет важную роль в сохранении Фэйри, помимо этого я ничего не вижу. 
– Дьявол, Ристан, меня не волнует блядское будущее. Я хочу знать, почему она не просыпается прямо сейчас! – взорвался я. Ненавижу пустоту в ее глазах.
Она опустошена, в глубине её глаз больше нет борьбы, ненавижу это.
– Она в кататоническом ступоре и должна исцелиться изнутри, – сказал Элиран, заходя в комнату где мы сидели и наблюдали за Син. Эдриан и Адам явились вместе со своим старейшиной Гильдии.
Двое мужчин не тратили время на вопросы. Адам покачал головой, отрицая, а затем забрался на кровать, на которой лежала Син. Адам прижимал ее к груди, слезы стекали по его лицу. Он потерял свою девушку, я ни черта не обвиняю его в необходимости обнимать Син, но все же мне это не по душе. Они успокаивают ее, даже если она этого не чувствует.
– Я хочу полное исследование металлических штырей. Хочу знать откуда они, как он их достал и какое влияние они оказали на нее. И эта информация, была нужна мне еще вчера. Элиран, привлеки мага, если понадобиться. Причини ему столько боли и заставь кричать, чтобы он рассказал нам все, что знает и зачем пришел за Син.
– Когда ты собираешься рассказать им, что убийца Лариссы все еще жив? – спросил Ристан, прищурившись, поворачиваясь ко мне.
– Я не собираюсь этого делать. Адам естественно захочет его смерти. Мне же он нужен живым, чтобы узнать с кем еще он работал. Он не был один, и сказал, что придут другие... Я хочу убить их всех. Я расскажу ей, когда она восстановит достаточно сил, Ристан. Прямо сейчас, мне нужно, чтобы она очнулась.

***

Я слышу, как их сердца бьются в унисон. Прикосновения чужих рук, соединяющихся со мной, я все это чувствую. Но ничто не имеет смысла. Ничто не возвращает мой разум из того места, где он скрылся. Я не сплю, но ничего не оцениваю, всё не реально.
Здесь нет боли, Ларисса жива и если я открою свой разум... если разбужу его, то должна буду это почувствовать и признать.
Сон снова зовет меня, я позволяю ему.
Я просыпаюсь. Эдриан говорит со мной, пытается вытащить из мира внутри моей головы. Я закрываюсь от него. Не хочу больше ничего чувствовать. Он уходит, а Адам занимает его место и молчит. Он держит меня и рыдает, это угрожает мне пробуждением, и я снова возвращаюсь во тьму. 
Кто-то укачивает меня, его запах взывает ко мне. Это Райдер, его губы нежно ласкают мои, пока он требует, чтобы я проснулась и вернулась к нему. Его руки утешают и удерживают меня возле его груди, а я сплю в его надежных объятьях. С ним я чувствую себя в безопасности, хотя и не должна.
Я бродила в своей голове, понимая, что рано или поздно мне придется выйти. Было бы так просто никогда не просыпаться, остаться в черноте, которая забирает боль и удерживает ее на расстоянии.
Я почувствовала разлом, трещину в своем разуме, в которую соскользнула. Она соблазняла, её пустота была утешительной.
Они по очереди, держали мое бессознательное тело, утешая его. Я хотела, чтобы они оставили его в покое. Каждый раз, когда я в ней нуждалась, она отказывалась спасать людей, которых я любила, каждый раз. Магия не возвращалась, Фейри внутри меня тоже не помогала мне. Я ненавидела их обоих.
Все во мне было бесполезным. Какой смысл иметь силы, если они не появляются, когда ты больше всего в них нуждаешься?
Адам опускает руку, гладит мое лицо и смотрит в глаза, которые видят, но не реагируют. Он улыбается сквозь слезы, задыхаясь от них. 
– Син, ты должна проснуться. Ты нужна мне. Я не смогу жить и без тебя тоже. Она ушла, детка. Ты сильнее этого. Ты самая сильная из всех, кого я знаю. Ты нужна мне. Черт возьми Син, ты нужна мне.
Я закрываюсь от него.
– Син, ты должна вернуться, ты должна проснуться и поесть. Ты истощаешься. Уже не первый день. Мы вскоре должны похоронить Лариссу, ты должна быть там и отпустить ее, – шепчет Эдриан сильно сжимая мою руку.
Я закрываю глаза и снова соскальзываю внутрь.
Руки касаются моего лица. Я открываю глаза, когда Райдер с Элираном. прикрепляют пластиковые устройства к моему лбу и щелкают кнопки на аппарате. 
– Она там, видишь эти волны? – обращается к Райдеру Элиран. Я ускользаю от них. – Какого черта?
– Что? – требует Райдер.
– Словно Син полностью отключается, ничего подобного раньше не видел. Больше нет мозговой активности. Она ушла.
– Как ушла? – взрывается Райдер.
– Словно она умерла, но у нее по-прежнему есть пульс, – отвечает Элиран, обхватывая руками мое лицо и ощупывая его. Я открываю свой разум, и аппарат сигналит, я закрываю его... он умолкает. Мне нравится тишина в моем разуме. Ухожу туда. Прячусь.
Я просыпаюсь. Райдер держит меня на коленях.
Он зарылся носом в мои волосы. Он шепчет ободряющие слова, потом какую-то бессмыслицу, слова, которые возвращают меня на поверхность, но не позволяют прорваться. Внутри мне безопасней.
Я не готова вернуться.
– Мне нужно, чтобы ты проснулась. Твои друзья перевернули мой дом. Они отказываются уходить, или хоронить Лариссу. Ты достаточно сильна для этого Питомец, мне нужно, чтобы ты проснулась. Мне нужно, чтобы ты перестала закрываться или я сам приду туда и заберу тебя.
Я закрываюсь от него.
Приходит Олден. Он шепчет и потирает мои руки. Комментирует Адаму о тепле тела, я не контролирую его. Сейчас я теряю больше чем сохраняю. Я закрываюсь от него. Я подвела и его тоже.
– Син, – голос Райдера потрясает меня.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть его, стоящего в темноте рядом со мной, одетого в плащ, что сливается с тьмой. Он выходит из тени и внимательно изучает меня. Я молчу, здесь я не нуждаюсь в словах. Я соскальзываю по стене своего разума и снова сажусь.
Райдер шагает вперед и делает то же самое, садится возле меня, его руки находят мои и удерживают их. Утешает и все же не заставляет.
– Ты нужна Адаму Син, он скорбит. Вскоре им надо похоронить Лариссу. Они напуганы и сейчас нуждаются в тебе.
Я поворачиваюсь и смотрю в его усталые глаза. Его волосы в беспорядке, будто он несколько дней подряд расчесывал их только рукой. Темные круги под глазами, взгляд которых прошелся по мне. Изучая.
– Ты нужна мне, Син, нужна, чтобы помочь разобраться с ублюдком, который сделал это. Он жив. Мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, ты можешь это, Син? 
Мне трудно дышать.
Мое сердце заходиться в бешенном ритме, неустанно стуча в груди.
Я смотрела как он умирает, я видела, как Райдер убивал его.
Я моргаю и кричу, когда все возвращается. Боль. Агония. Ларисса мертва – потому что я подвела ее. Слезы застилают глаза, и я пытаюсь удержать руку Райдера, но он уходит, и я снова остаюсь одна во тьме. Но теперь я вижу свет.
Кто-то плачет, кричит от боли столь глубокой, саднящей и совершенно оголенной, что она поглощает и захватывает меня. Руки притягивают меня ближе, когда больше измученных криков разрываются в комнате, звуки раненного зверя. Мои уши кровоточат от этого. Слишком много боли, слишком много потрясений.
– Что с ней не так? – требует Олден.
– Она просыпается, – отвечает Райдер, оттуда, где удерживает мою израненную душу, когда она появляется из глубин отчаянья, в которой была заперта.
Его руки крепче сжимают меня, его запах успокаивает, но ничего не унимает боль от осознания того, что я облажалась и Ларисса умерла из-за этого.
Я моргнула, когда чувство боли пронзило меня. Я вцепилась в свой разум, требуя отпустить меня, выпустить на свободу. Крик в комнате мой... мой собственный. Я рыдаю, все мое тело трясет, пока Райдер меня прижимает к себе. Адам пытается унять мою боль через нашу связь, но не может, он утрачивает связь с содроганием в ту минуту как почувствовал ее.
– Усыпи ее, черт, это слишком-слишком много боли! – рычит Адам, его тело дрожит от той боли, которой он коснулся во мне.
Я отталкиваю Райдера и осматриваю комнату, когда утихают крики. Я борюсь с дыханием и разумом, когда он опять пытается нарушиться. Я встретилась взглядом с шокированным взглядом Адама, он знает, что я чувствую, и я ненавижу это.
Они не сказали ему о том, что случилось в той комнате... теперь он знает, он видел это, когда пытался забрать мою боль, она повторяется снова и снова в моей голове. Ему не стоило пытаться.
Комната заполнена моими друзьями и людьми Райдера. Они жалеют меня от того, что мне придется пережить, с чем вынуждена буду жить.
– Где она? – требую я.
– Син... – сказал мягко Олден, будто успокаивает дитя.
– Пошло. Оно. Все. Где она? 
– Она мертва, – сказал Райдер.
– Я... – мой голос надломился и я прочистила горло, борясь со слезами и подкатившей тошнотой. – Знаю. Где ее душа? – я не встречаюсь ни с кем взглядом. Прямо сейчас не хочу жалости. Хочу знать где душа Лариссы.
– Мы не знаем, не смогли ее найти, – ответил Эдриан, глядя на меня.
Я встретилась взглядом с Адамом. Он печально качает головой, я выдохнула и кивнула. Все хорошо. Не хочу, чтобы ее выпустили в темноту. Я хотела бы, чтобы она переродилась в другой жизни, чтобы она могла жить и стареть, не борясь за жизнь в следующий раз.
– Син, – Олден собирается говорит слова сожаления. Почему люди так поступают? Зачем им это говорить.
– Нет. Не мне не нужны долбаные сожаления. Они не вернут ее обратно, не заставят меня чувствовать лучше и чертовски точно не исправят вину, – плакала я, всхлипывая, когда изо всех сил пыталась убедительно изложить свою точку зрения. – Она мертва, потому что я бросила ему вызов, потому что я уничтожила его марионетку. Она из-за меня умерла, потому что я не смогла ее спасти. Мне предстоит с этим жить. То с чем мне не нужно жить, так с какой-либо долбаной жалостью или чьих-нибудь слов о гребаном сожалении.
В комнате стало тихо, пока все слушали мои рыдания. Я вытерла слезы и сердито покачала головой. 
– Я купила участок земли рядом с Эдрианом для себя, используй его для Лариссы. Она хотела бы платье, что-то в желтоватых оттенках. Ее похоронный пакет в Гильдии Олден, достань его. Мы ее похороним, как только все организуем. Сейчас все кроме Адама выйдите.
Когда комната опустела, я встретилась с взглядом изумрудных глаз Адама и распахнула объятья, он упал в них, и я держала его, пока мы вместе плакали.
Никто не произнес и слова, пока последние слезы не высохли. Мы делали тоже самое, когда думали, что Эдриан мертв, на этот раз нет ни единого шанса на загробную жизнь.
– Я подвела ее, – прошептала я ему на ухо.
– Нет, Син. Ты этого не делала. Те иглы, которые он использовал, забрали твою силу и магию. Вот как он убивал бессмертных. Не было оружия, только это. Ристан говорил, ты не могла бы что-либо сделать, даже у него нет иммунитета к ним, Син. Ты не можешь взять на себя вину за это. Мы все знали, что он придет, мы оба подвели ее. Я спал через три двери от тебя и какого хрена ничего не чувствовал. Ты мне очень нужна, Син. Сейчас мне нужно, чтобы ты вернулась. Я не могу потерять и тебя. 
Когда Адам вышел из комнаты, его место на кровати занял Райдер, с пустым выражением лица. Мы не говорили. Нам не нужны слова. Мы просто лежали рядом, глядя друг на друга. Я хотела что-нибудь сказать, но не знала, как его отблагодарить.
– Как ты оказался в моей голове, Райдер? – спросила я, когда тишина стала подавлять.
– Я не был в твоей голове, просто проецировал изображение. Пришлось попытаться несколько раз. Ты не впускала меня, пока не была готова. Мне жаль Лариссу. Ублюдок заблокировал меня от тебя, знал, что ты моя. Этого не произойдет вновь, уверяю тебя, Син.
– Зачем люди говорят о сожалениях... это не они убили ее. Я никогда не думала, что он придет в дом. Она была под моей ответственностью, и я подвела ее. Я...
– Ты не могла бы спасти ее, Син. Если ты винишь себя, значит Джозеф победил. Он внизу, злорадствует, зная, что ты страдаешь от боли. Ты позволяешь ему побеждать, как делала это давно со своими родителями. Ты была ребенком. Если бы ты попыталась сразиться с Фэйри тогда, то умерла бы. Нельзя постоянно винить себя за вещи, которые не можешь изменить. Верь мне, когда я говорю это. Что-либо не может просто измениться неважно, насколько ты хочешь это изменить.
Я обратно легла на подушку. Райдер снял с себя футболку и вернулся в постель, поднимая мою голову и устраивая ее у себе на груди, проводя пальцами по моей щеке.
Рядом с ним, я ощущала уверенность и безопасность. Я закрыла глаза и положила руку ему на сердце, ощущая каждый удар, пока не провалилась в сон.
– Спи Син, сейчас я отгоню ночные кошмары, – прошептал он и нежно поцеловал меня в макушку.

[1] Кататонический ступор характеризуется двигательной заторможенностью, молчанием, мышечной гипертонией. В скованном состоянии больные могут находиться в течение нескольких недель и даже месяцев. Нарушены все виды деятельности, в том числе инстинктивная. 

Переводчики: inventia, silvermoon, Craid
Редактор: natali1875