Глава 9

Все так быстро происходит. Слишком быстро для любого смертного парня.
С невероятной скоростью он раскрывает кинжал и вонзает его прямо в живот Донны. То, как он улыбается, когда лезвие разрезает ее плоть, заставляет меня думать, что мне все это кажется. Но я не могу отрицать хлюпающего звука горячей стали рвущей мягкую, податливую кожу и ткань. Я чувствую, как он горит в ее теле, поражая жизненно важные органы на своем пути входя в живот Донны. Тем не менее я все еще не могу поверить в происходящее. Только когда она медленно поворачивается к нам, кинжал торчит из ее хрупкого тела в темно-красном море. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но только булькающая кровь из ее горла, хлынула изо рта. Затем она падает на пол, задыхаясь от последних вздохов. 
– Нет! – кричу я, протягивая руки, покрытые огненно-рыжей дымкой. Поразительные вспышки огня очередями обрушиваются на жестокого смертного парня, до тех пор, пока я уже не вижу ту зловещую улыбку. 
До тех пор, пока кожа не плавится до костей, после чего он превращается в кучу пепла.
– Мам! – плачу я, падая на колени и качаю ее безвольное тело в своих руках. – Нет, нет, нет! Пожалуйста! 
Крис кричит, истерически рыдает, молится в отчаянии на чудо. Он падает на колени перед нами. 
– Нет! Пожалуйста, не покидай меня. Прошу, останься со мной, детка! Останься со мной.
Я чувствую, как Дориан рядом со мной проверяет ее состояние. Он смотрит на меня печальными, безнадежными глазами, но я отказываюсь в них смотреть. Я отказываюсь верить, что это произошло. 
– Нет! Я могу спасти ее. Могу вернуть ее обратно!
Мои окровавленные руки уже окутала темно-рыжая дымка, когда я поднимаю их над раной. Ее зрачки не реагируют – пустые – но я до сих пор пытаюсь установить контакт с ее взглядом.
Дориан держит ее голову, чтобы она оказалась на одном уровне с моей, но нет никакой связи. Я не ощущаю ее разум. Не чувствую ее душу.
– Давай же, – скрежещу я, изменяя направление каждой частички моей силы в руках. 
– Нам надо вытащить кинжал. Скорее!
Я даже не понимаю, что Нико с другой стороны от меня, пока он не хватает кинжал. Клинок шипит, когда кожа Нико касается рукоятки, а я сразу улавливаю запах горелого мяса.
– Черт! – Он отдергивает руку назад, только чтобы встряхнуть ее и пробует еще раз, но результат тот же. 
– Это проклятие! Черт, я не могу дотронуться до него!
Дориан осторожно кладет голову Донны на мои руки, после чего тянется к клинку, чтобы попытаться его извлечь. 
– Блять! – рявкает он, отдернув руку. 
– Что это? Что мы можем сделать? – Мы теряем драгоценные секунды. Я чувствую, как жизнь Донны ускользает. Я даже больше не могу ощущать ее присутствие. 
– Дай мне. – Александр становится на колени, когда Морган оттаскивает Криса, предоставляя нам больше места для работы. Алекс протягивает руку, обхватывает рукоять кинжала и извлекает его из тела Донны.
Я даже не успеваю удивиться тому, почему он смог это сделать. Я сразу же фокусирую свою энергию на кончиках пальцев, желая, чтобы она поддерживала жизнь мамы. Надеюсь я смогу спасти ее, как спасла Морган. Молюсь на чудо.
Серые хлопья мертвой человеческой плоти сдуваются ветром, некоторые смешались с липкой кровью, которая все еще вытекает из живота Донны. 
Мой желудок выворачивает, но я сглатываю, подступающий к горлу приступ тошноты. Я должна сильнее сосредоточиться. Я должна отдать ей еще больше себя. 
– Габриэлла, – слышу я голос Дориана рядом со мной. Он кладет руку на мое предплечье, но я отталкиваю ее в сторону.
– Мне просто нужно лучше стараться. Я должна попытаться. – Темно-рыжий туман распространяется вокруг тела Донны. – Пожалуйста, мама! Прошу, не оставляй меня. Я не смогу сделать это без тебя. Ты нужна мне. Пожалуйста!
– Детка, слишком поздно. Ты сделала все, что было в твоих силах. А теперь остановись.
– Нет! Я не перестану. Это должно сработать!
– Малышка, послушай его, – мягко говорит Нико. – Ты не можешь спасти ее. Ты убиваешь себя.
– Мне плевать! – Я сильнее давлю моей силой, не обращая внимание на усталость, сокрушающую мое тело. Голова кружится, но мне все равно. Мне просто нужно еще немного продержаться. 
– Ты увядаешь, детка. Прошу. Остановись, – твердит Дориан.
Когда он кладет руки поверх моих, убирая их с зияющей раны, я не могу его остановить.
Все что я могу – это рыдать, мои слезы горя падают на лицо Донны, до тех пор, пока я не ощущаю, что во мне не осталась ни слезинки. До тех пор, пока я не цепенею от горя, что больше не в силах рыдать. Я знала, что он прав, в глубине души я знала, что слишком поздно для моей мамы. Вся магия мира не могла вернуть ее нам. Я чувствую на себе руки, которые посылают всплески утешения и спокойствия, но боль слишком глубокая. Она давит на меня, рвет на куски до тех пор, пока горе не сдирает с меня кожу.
Я не хочу, чтобы меня утешали. Я хочу чувствовать эту боль, должна запомнить ее. Я хочу, чтобы эта боль питала меня, когда я встречусь лицом к лицу с этим ублюдком, который забрал у меня единственную мать, которую я знала.
Я качаю головой.
– Нет. Не для меня. Криса. Он нуждается в этом больше, чем я. – Я слышу, как мой приемный отец кричит от боли, словно ему вогнали этот кинжал. Прямо сейчас, я знаю, что он сделал бы все, чтобы занять место Донна
Нико подходит к нему, в то время как Морган занимает место Нико. 
– Мне очень жаль, Габс, – шепчет она. – Но все нормально. Она в порядке, Габс.
– Нормально? В порядке! – рыдаю я. – Она не в порядке, Морган! Она ушла! Она... она... – Я не могу сказать. Я не могу сказать ни слова. Она умерла. Женщина, которая любила и заботилась обо мне, как о собственном ребенке, с того самого момента как взяла меня на руки, умерла.
– Но она в порядке. Она обрела покой. И она здесь. С нами, прямо сейчас.
С широко открытыми, полными слез глазами, Морган указывает на пустое место в нескольких метрах от того места, где мы сидим.
– Она здесь, Габс. И она просит передать тебе, что все хорошо. Это нормально отпустить ее. 
В комнате повисла жуткая тишина и, словно покрывало, покой укутывает нас.
Я не вижу дух Донны, но я чувствую его. Я могу чувствовать ее тепло и любовь, обволакивающую эту самую комнату. Даже в смерти ее нежная сила утешает меня.
Я тону в слезах, держа по-прежнему безжизненное тело Донны в своих руках. Двадцать один год назад я потеряла мать, которая подарила мне жизнь. Теперь я потеряла мать, которая подарила мне любовь.
Я сажусь на двухместный диванчик, на то же самое место, где я ранее сидела, пока Донна угощала нас лимонадом и печеньем. Кто-то набросил одеяло мне на плечи, но я по-прежнему дрожу.
Кажется, что я не могу остановиться. Морган приносит мне чашку горячего чая, а я беру ее дрожащими руками, думая о временах, когда Донна поила меня чаем с особыми травами. Она хотела защитить меня.
Она знала, что это просто немыслимо, но она все равно это делала.
– Как ты себя чувствуешь? – шепчет она рядом со мной.
– Закоченела, – отвечаю я, мой голос охрип от крика и плача. – Но это больно. Болит везде. – Я тяну плотнее оборачиваюсь одеялом.
К счастью, у меня все еще была кое-какая одежда в моей старой спальне, и когда Дориан наконец оторвал меня от пола, он снял с меня пропитанную кровью одежду.
Я была благодарна, не могла больше и секунды выдержать запах смерти на мне.
Я смотрю на свою лучшую подругу, которая выглядеть потрясенной до самой ее сущности. – Как насчет тебя? Я знаю, видеть это, тяжело. 
Она пожимает плечами.
– Я больше не знаю, что чувствовать, во что верить.
Мы молчим некоторое время, пока обе пьем чай, уткнувшись глазами в пол, не зная, что сказать или сделать, чтобы успокоить друг друга.
– Ты ее видела, – шепчу я, не в состоянии сдержаться больше.
– Да.
– И она... она ушла? Ты уверена, что видела ее? – Я знаю ответ, но если есть хоть маленькая надежда... если есть хоть какой-нибудь способ вернуть ее...
– Я уверена, Габс, – говорит она, рассеивая мою ложную надежду, – Мне очень жаль – ты знаешь. Как бы мне хотелось, чтобы было по-другому. Но она в порядке. Она обрела покой. Донна просто беспокоилась за тебя. 
"Она должна была", говорит тихий голос в моей голове.
Дориан и Нико пришли из задней комнаты, их лица усталые и мрачные. Я слаба, но заставляю себя встать с дивана, игнорируя усталость в моих закоченевших суставах. 
– Как он? – спрашиваю я, выдавливая из себя таким тихим голоском, какой только остался. 
– Он отдыхает, – отвечает Дориан. Он переглядывается с Нико, затем снова смотрит на меня, – Крис сопротивлялся, но нам удалось подчинить его. 
Когда Александр упомянул, что необходимо избавиться от тела Донны, Крис взорвался. Он не позволил другим мужчинам трогать ее и настоял, что бы ее труп положили на кровать, пока он не будет готов попрощаться с ней. 
Но как тяжело это не было признавать, я знала, что действовать нужно быстро. Полиция не знает об случившемся, но была вероятность, что соседи могли услышать шум.
Мы были вынуждены ее вывезти, если хотим сохранить это в тайне. Они могли бы использовать магию, чтобы очистить кровь, но Александру, необходимо увезти ее тело в другое место и сжечь его. 
Дориан ведет меня обратно к дивану и тянет к себе на колени, укачивая меня в своих объятиях. От него так приятно пахнет, его запах успокаивает и приводит в состояние эйфории. 
Я зарываюсь лицом в сгиб его шеи, и прежде чем могу остановиться, глубоко вдыхаю, позволяя его сущности заполнить мои легкие.
– Извини, – шепчу я, пряча лицо в воротник его рубашки.
– Не стоит, детка, – ласково произносит он, проводя рукой по моим волосам. – ТЫ нуждаешься в этом. Я позже позабочусь о тебе. Но сейчас... сейчас я думаю, нам нужно обсудить кое-что. 
Я сажусь и смотрю на него, его выражение лица задумчивое.
– Что такое?
– Мы думаем, что, – начинает он, кивая в сторону Нико, который сидит напротив нас, – что мы можем помочь оправиться Крису от этого. От... всего этого. 
Я морщу лоб.
– Что ты имеешь в виду?
– Он испытывает огромную боль, Габриэлла. Боль, которая не пройдет, даже со временем. Мы можем помочь ему забыть... все.
Все?
– Продолжай.
– Мы можем сделать обратное заклинание. Оно заберет его боль, и он сможет продолжить свою жизнь. Он снова может быть счастливым.
– Подожди-ка, притормози, – говорю я, поднимая ладонь, – Что ты имеешь в виду? Ты хочешь повернуть время вспять?
Дориан качает головой. 
– Нет. Его воспоминания. В течение дня, он потерял дочь и жену. Его единственной целью было защищать вас обеих. Теперь у него никого нет. Таким людям, как Крис не легко оправится от боли. Она пожирает их. Я могу представить – я чувствовал туже душераздирающую боль, когда думал, что потерял тебя. 
– Но какие воспоминания ты хочешь обратить вспять?
Дориан смотрит на Нико и его младший брат кивает, затем останавливает взгляд на мне.
– Все те, что касаются Донны. И тебя. 
– Что ты имеешь в виду, говоря все, те?
– Он не будет помнить никого из вас. Это будет, словно он прожил жизнь без жены и ребенка. Все остальное останется нетронутым – карьера, друзья, его увлечения, но у него не будет воспоминаний о тебе или Донне. Мы можем отправить его в другой штат, дать возможность начать жизнь заново. Он может снова найти свою любовь. У него может быть еще один шанс на жизнь. 
– Вы хотите, чтобы он забыл нас? Забыл любовь всей своей жизни? Это безумие. Безусловно – нет!
Дориан нежно поворачивает мою голову к себе, и я вижу, насколько ему больно даже упоминать мне об этом.
– Габриэлла, это эгоистично, заставлять его испытывать подобную боль. Он в отчаянии, детка. Я чувствую это. Он чувствует, что у него нет ничего ради чего можно жить. Это не та жизнь. Несправедливо оставлять его в отчаяние, когда нет никого, кто мог бы помочь ему преодолеть это. 
Слезы скатываются по моим щекам. Я даже не могу понять, как еще могу плакать в таком состоянии.
– Но у него есть я! Я могу помочь ему! Я могу быть здесь с ним.
– Нет, не можешь, малышка, – вставляет Нико, – Это не безопасно для него оставаться здесь, или где-либо еще возле тебя в любом случае. Как думаешь сколько пройдет времени, прежде чем кто-нибудь другой отправится, чтобы убить? Крис будет легкой добычей. 
Я открываю рот, чтобы возразить, но не могу придумать логического опровержения. Они правы. Настолько это причиняет боль, от того что я знаю то, что они говорят правда.
Я должна отпустить его. Если я действительно люблю Криса, то должна дать ему еще один шанс на нормальную жизнь. 
Едва я принимаю окончательное решение, Александр с опустошённым взглядом переступает порог. Внезапно, ко мне возвращается... его разговор с Донной ранее. От подозрения у меня скрутило живот. 
"Мы были полностью уверены, что тебя схватили Темные. Как ты сбежал?"
"Почему бы тебе не спросить это у своего мужа?"
Я оказываюсь перед его лицом, прежде чем он успевает закрыть входную дверь, моя усталость в прошлом. 
– Кто ты? Что ты здесь делаешь? – Я обвиняющее, тыкаю пальцем в его грудь. – Скажи мне, что ты знаешь. Сейчас же!
– Габриэлла... Я не понимаю, куда...
– С тех пор как ты объявился, умирают люди! Происходят вещи, которые мы не можем объяснить. Скажи правду: ты связан с людьми, которые пытаются убить нас?
Александр отступает на шаг назад, чувство предательства и боли отражаются на его лице.
– Нет. Конечно же нет.
– Тогда как ты объяснишь это? Ты знал, что у того парня нож? Как ты мог дотронуться до него, когда ни Дориан, ни Нико не смогли?
Александр вытаскивает нож из-за спины, а потом направляется в гостиную с ним в руках, чтобы другие могли видеть кинжал. 
– Это кинжал Полемоса , края войны. Таких было создано всего лишь несколько, и только Полемос может владеть ими. Рана от такого кинжала почти всегда смертельная, как для смертных, так и для бессмертных.
– Ты знаешь, кому принадлежит кинжал? – Я ему верю, но он все еще под подозрением.
– Нет. Им владеют только высокопоставленные люди и награжденные знаками отличия воины. Но очевидно Полемос передал свою силу этому смертному парню. Только так он мог бы управлять им. И это объясняет его способность скрываться от нас всех.
– Полемос,– бормочет Дориан, – Ранее парень был под воздействием дома Танатоса. 
– Так ты думаешь, что восемь семей идут за нами и отправляют людей, чтобы сделать за них грязную работу? – спрашивает Нико, поглаживая легкую щетину на подбородке, – Чертовы трусы, если вы спросите меня. 
Я сажусь на диван рядом с Дорианом, вкладывая свою руку в его.
– Но если это правда, то почему эти люди сделали татуировки несколько месяцев назад? Они не могли знать, что ты пересечешься с ними дважды. А что, если там сотни – черт, тысячи – представителей каждого дома? 
Я смотрю на Морган, которая выглядит так, словно в любой момент может вырубиться. Я ощущаю ее недовольство. Она напугана, растеряна и истощена. Последние двадцать четыре часа полностью её уничтожили. 
– Морг, почему бы тебе не пойти и не прилечь в моей комнате? Я думаю, что мы здесь заночуем. Не хочу оставлять Криса одного.
Я чувствую, как Дориан рядом со мной напрягся, а Нико качает головой. 
– Не в коем случае, малышка. Они могли отправить больше людей. Возвращайтесь в жилой комплекс. Дориан может усилить защитные чары, но мы не можем изменить уже существующее заклинание. Это не наша магия. Ты и Морган вернетесь домой, а я останусь здесь с Крисом. Это даст мне шанс... разобраться... с нашей ситуацией. 
Сейчас? Они хотят это сделать сейчас?
– Но... я не готова. – Я трясу головой, мои глаза наполняют свежие слезы. – Я пока не готова сказать "прощай". 
Дориан подтягивает меня поближе к себе, положив свой подбородок на мою голову. Я чувствую его губы на моих волосах. 
– Так будет проще, детка. Сейчас он обездвижен. Если мы будем ждать и позволим ему очнуться, ему будет только больнее. Ты же не хочешь, чтобы он еще раз столкнулся с этим. 
Я судорожно вздыхаю и вытираю слезы на щеках. 
– Ты прав. Ненавижу это признавать, но ты прав. – Я обращаюсь к Александру, видя его измученное выражение лица. – Мне просто нужно знать, касательно одной вещи – что ты имел в виду? Когда сказал Донне... спросить Криса о твоем побеге? Как он может знать что-нибудь об этом? 
Он качает головой и делает глубокий вдох.
– Он не знает о моем побеге. Но он знает о том, как меня схватили. В том числе и твою мать.
Мою маму?
– Это был Крис, он привел Светлых, когда они отправились на ее поиски. Его допросили и, конечно, они использовали его любовь к Донне против него. Я думаю он сделал это, чтобы защитить Донну, но я не могу удержаться от чувства, что именно он виновен в казни Наталии.
Я молчу, чтобы переварить все услышанное, выталкивая подозрения из моего разума. Я собираюсь попрощаться с Крисом навсегда. Я не хочу портить мнение о нем прямо сейчас. 
– Сейчас я пойду попрощаюсь с Крисом, – говорю я ему, – Но мы поговорим об этом позже. 
Прежде чем я отправляюсь в заднюю часть дома, Нико дергает меня за руку.
– Не переживай, Габс. Когда он проснется он будет в порядке. На работе его переведут в другой штат, и он отправиться в какое-нибудь безопасное место к концу недели. У него будет еще один шанс на счастье. Он даже не вспомнит о тебе или Донне.
Я киваю, но кривлю губами. Крис даже не вспомнит нас – его жену и ребенка. И хотя я знаю, что так надо, но это ранит меня в самое сердце. 
Я вхожу в темную спальню, которую он делил со своей женой. Они были женаты на протяжении более двадцати лет, это вероятно убьет его, проснуться без нее.
Крис мирно спит на спине, тихо посапывая в своем вынужденном волшебном сне. 
У него на лице еще есть немного запекшейся крови, я наклоняюсь, чтобы оттереть красный слой ногтем, позволив прикосновению задержаться на его небритой челюсти. 
– Привет, пап, – шепчу я, усевшись рядом с ним на кровать, – Не знаю слышишь ли ты меня, но я просто хочу сказать... спасибо. Спасибо за то, что был лучшим папой на свете, который мог бы быть у меня, несмотря на все неприятности, которые я причинила. Знаю, наверное, это нелегко заботится о ребенке, который не является биологически вашим, но я никогда не чувствовала этого. Никогда не чувствовала себя чужой. Мне всегда казалось, я ваша родная. 
Тугой ком встал поперек горла, и я воспользовалась моментом, чтобы отдышаться, прежде чем он вызовет рыдание. Я сегодня достаточно плакала. Не хочу, чтобы наше прощание было наполнено еще большей печалью.
– Я не хочу этого для нас. Если бы я могла, то защитила бы тебя от всего зла этого мира. Но что эта будет за жизнь? Все время скрываться и бежать? Ты заслуживаешь еще одну возможность на жизнь. На любовь. Шанс завести нормальную семью с собственными детьми. – Мой голос ломается на последних словах, и одинокая слеза скатывается по щеке. – Папа, ты был так добр ко мне и маме. Теперь я хочу, чтобы ты был добр кому-нибудь еще. К кому-то, кто будет любить, заботиться и защищать тебя, так же как ты нас. Пришло время тебе завести другую малышку, первую любовь. Пришло время тебе научить ее тому, что она должна ожидать и требовать от ее будущих ухажеров. Пришло время тебе стать примером идеального мужа и отца. 
Слезы текут ручьем, но я их не вытираю. Я позволяю им свободно падать, пока прощаюсь с человеком, которого имела честь называть отцом. 
– Ты все сделал правильно. И за это я буду благодарна тебе. Пожалуйста не думай, что я бросаю тебя – нас. Нашу семью. Потому что, я этого не делаю. Я даю тебе второй шанс. – Я все еще держу его за руку и прижимаю ее к месту, где бьется мое разбитое сердце. – Прощай, папочка. Я всегда буду любить тебя. И в жизни, и в смерти.

Переводчики: leno4ka3486
Редактор: marisha310191