Глава 7

– Итак, давай подведем итог: Александр – твой отец. И бывший напарник Дориана в Тени, которая по своей сути является организацией наемных убийц. Убийц, которые охотились на твою мать, а она на них.
Я киваю Морган.
– Правильно.
– И твоя мама была Светлой Чародейкой, вроде доброй ведьмы, и заклятым врагом Темных.
– Более или менее.
– И каким-то образом ты – и то, и другое, да? Свет и Тьма. Дерьмо, это объясняет твои жуткие глаза. Кстати, у нас есть линзы или что-нибудь такое, потому что это своего рода круто, но по большей части пугает до чертиков.
Я смеюсь и качаю головой. Только Морган может думать об этом в такой ситуации.
– Ладно. Таким образом, когда твоих родителей схватили, Алекса должны были казнить?
– Да.
– А Дориан был помилован. При условии, что убьет тебя, прежде чем ты, как же там... вос...
– Вознесусь. Да. До моего восхождения на мой двадцать первый день рождения.
– Но он этого не сделал. Он влюбился в тебя. И бросил вызов своему отцу, который вроде как самовлюбленный король Темных, а Дориан и Нико принцы?
– Верно.
Глаза Морган округляются от восторга.
– Святое дерьмо, Габс! Итак, если ты выйдешь за Дориана, то станешь принцессой или кем-то вроде? О – черт – королевой?
– Нет, – отвечаю я, качая головой, прежде чем Морган начнет фантазировать. – Это не так. Дориан и я... мы не... этого не произойдет. 
– То есть она хороша, чтобы соблазнить, но не достаточна хороша, чтобы жениться, – с ехидством фыркнул Александр. – Как всегда. 
– Осторожнее, – предупреждает Дориан, сидя на диване рядом со мной. Я так и чувствую растущий гнев, исходящий от него. 
– Подождите минутку. А как Нико вписывается во все это? Он тоже часть Тени. – Морган встречается со мной взглядом и подмигивает, говоря мне, что она держит ситуацию под контролем.
Только Морган точно знает, как справиться с мужчинами, даже с беспощадными бессмертными.
Алекс откашлялся и повернулся к Морган, его выражение лица смягчилось.
– Нет. Но он тот, кто привел меня сюда.
– Но Сайрус был единственным, кто спас его, прежде чем он был казнен, – добавляет Нико.
Морган поворачивается к Нико, с поднятыми бровями от недоумения. 
– Сайрус?
– Наш кузен. И вампир.
Она качает головой и вскидывает руками, словно ее лимит странного дерьма исчерпан на год вперед. 
– О, черт, нет. Ты ведь сейчас не говорил про вампира.
Нико погружается в историю Темных и Светлых, и как появились вампиры, поэтому воспользовавшись моментом, я извиняюсь и иду на кухню в поисках чего-нибудь съедобного для всех. Вердикт? Я дерьмовая домохозяйка. Ничего другого кроме алкоголя и фаст-фуда в нашем доме нет. Если бы не было воскресных обедов Донны, я жила бы исключительно на диете из пива и Читос. Сейчас это весьма заманчивая мысль.
Разумеется, все было иначе, когда Дориан и я были вместе. Он заботился обо мне, буквально прислуживал мне. Должна признать, благодаря этому я чувствовала себя желанной. Драгоценной. Он хотел, чтобы я была безумно счастлива и здорова. Так и было. До тех пор, пока он не ушел.
Я была опустошена, потеряв его. А потеряв его из-за Авроры, я полностью сломалась. 
Я не могла видеть мотивы Дориана из-за моей боли. И хотя он тоже страдал, я ненавидела его, за то, что он со мной сделал. Ради любви ко мне, он просто оставил меня. Я предпочла бы оказаться одинокой кошатницей, чем хоть еще на один день остаться без него. Любовь Дориана похожа на самое сладкое вино на твоем языке, пока ты паришь на ложе из облаков. Но когда любовь исчезает, то и вкуса нет. Нет чувств. Мое сердце и разум цепенеют, потому что я не могу выдержать ощущения еще одной унции мучительной боли.
– Задумалась?
Я смотрю поверх кружек с горячим кофе и мои глаза тонут в бескрайнем океане синевы. Я улыбаюсь, благодарность заполняет мою грудь, пока я не чувствую, что могу лопнуть от гордости. 
– Что-то вроде этого.
Дориан берет кофейник из моих руки и ставит на стойку, после чего притягивает мое тело к себе.
– Я надеюсь, это счастливые мысли.
– Возможно, – сказала я, изображая его неопределенность ранее.
Мой Темный принц смерил меня порочной ухмылкой и волна наслаждения, покалывая, пробежала по моей коже. Когда я ахнула от неожиданности, Дориан шире улыбнулся. 
– Ох, Габриэлла. Когда же ты запомнишь? Не стоит играть в игры с тем, кто играет не по правилам. 
– Придурок, – проскрежетала я сквозь разгорающееся в моем животе пламя и жар, вспыхнувший между бедер. Дерьмо. Сейчас не подходящее время для этого.
– Правда? – Другой поток ощущений мчится через меня, толкая тот огненный шар глубже... ниже.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Дориан хватает меня за подбородок и тянет к своему рту, подавляя мой протест. Затем, он прерывает поцелуй так же внезапно, как и начал, при этом касается лбом моего.
– Прости, малышка, – шепчет он.
– За что?
– За то, что... ревновал. Ревность не свойственна эмоциям Темных. У нас нет потребности в ней. – Я чувствую, как его брови сходятся вместе напротив моих.
– Тебе она и не нужна, Дориан. У тебя нет повода для ревности. Я вернулась к тебе. Ни к кому другому, только к тебе.
Я стараюсь отступить, чтобы увидеть его лицо, но он крепко держит меня, прижимая к себе. Он ничего не говорит, и я тоже. Просто достаточно чувствовать его тело рядом с моим. До тех пор, пока мы не слышим покашливание позади нас. Я тут же вспоминаю, что мы не одни. 
– Думаю, мне можно одну из них? – Спрашивает Нико, указывая на кофейные чашки, которые Дориан и я держали словно заложников. С глуповатой улыбкой, я выскользнула из рук Дориана и вручила ему одну.
– Как Морган? – спрашиваю я, надеясь разрядить любое напряжение между братьями.
– Она в порядке. Помнит большинство деталей, поэтому проще собрать их вместе. Алекс думает, что мы можем околдовать ее, по крайней мере ослабить видение достаточно, чтобы предоставить немного покоя.
Я беру свою чашку и добавляю в кофе немного сливок.
– Думаешь сработает?
Нико пожимает плечами. 
– Это не стопроцентно, но поможет ей оставаться в своем уме. Пока кто-то из нас рядом, проблем не будет.
– Значит ты остаешься? – Я чувствую, что мои глаза загораются надеждой и волнением. Я не хочу этого, но не могу остановиться. Я просто надеюсь, Дориан этого не видит.
Я не поднимаю взгляд, чтобы проверить, то что и так, черт побери, знаю. 
Он снова пожимает плечами, уставившись в свою чашку. 
– Так долго, пока не буду уверен, что ты находишься в безопасности.
Я украдкой смотрю на Дориана, как и подозревала, выражение его лица такое же жесткое и холодное, как камень. 
Его взгляд скользит по мне, согревая мое тело, подобно медленно движущейся лаве. Я знаю этот взгляд, я живу ради этого взгляда. 
Этот взгляд, который одновременно возбуждал и уничтожал меня столько раз, что я даже сосчитать не могу. 
Я не могу ответить на комментарий Нико. Черт, я даже вспомнить его не могу.
Само собой разумеется, что этот день рождения войдет в историю, как самый насыщенный событиями и утомительный день рождения в жизни.
К тому времени, когда солнце село и все разместились в квартире, у меня возникло такое чувство, что я вот-вот рухну от усталости.
Но открыв дверь спальни, я нахожу Дориана, стоящего около моего окна, всматривающегося в ночь, это мгновенно заставляет каждую клеточку моего тела гудеть неописуемым сексуальным зарядом.
Он не оборачивается и не говорит ни слова, потому что ему не нужно. Он может чувствовать мою потребность, как я могу чувствовать его.
Я сбрасываю джинсы и футболку, оставляя их в центре комнаты, зная, что это его разозлит. Я смеюсь про себя своему ребячеству. Помешанного на чистоте Дориана, должно быть, сейчас передернуло. 
– Очень смешно, – бормочет он у окна. Дориан делает глоток из стакана с янтарной жидкостью в его руке.
– Рада, что смогла развлечь вас, мистер Скотос. – Я делаю шаг к шкафу, чтобы взять футболку для сна, но передумываю. Вместо этого я иду к Дориану, одетая только в лифчик и трусики.
Он протягивает мне стакан, и я делаю глоток, позволяя жгучей жидкости скользить вниз по горлу.
– Развлечь? Нет. Возбудить? Совершенно точно. Но ты ведь уже знаешь это?
Он забирает стакан из моих рук и ставит его на тумбочку, разворачивая меня так, что моя задница прижимается к его паху, а его твердая грудь повторяет изгиб моей спины. 
Я облокачиваюсь на него и пусть мои глаза закрыты, мне совершенно комфортно и безопасно в его руках. Настолько, что я даже не могу подавить зевок, который вырывается, когда я открываю рот, чтобы ответить.
– Ты истощена. – Дориан обхватывает руками мое мало одетое тело и зарывается губами в мои волосы. – Мне нужно больше о тебе заботиться.
– Я в порядке, честное слово. Теперь намного лучше, когда я знаю, что все будет хорошо. Нико и Александр будут по очереди приглядывать за Морган и проверять периметр жилого дома. 
– Тем не менее, позволь помочь тебе. Тебе всего один день и, по-прежнему, нужно многому научиться. Ты могла надавить на себя слишком сильно.
Я поворачиваюсь в его руках, прижимая свою грудь к нему. 
– Всего лишь сутки? – спрашиваю я, вопросительно вскинув бровь.
– Для нас, ты только начала жить. Магия становится твоей жизненной силой, без нее ты умрешь. – Он водит носом, по-моему, и его губы касаются моего рта, однако он меня не целует. – Ты сегодня отдала так много себя. Теперь моя очередь отдать тебе себя.
Без предупреждения, мы уже на кровати, темно-серая дымка кружится вокруг наших тел. Я лежу на спине с нависшим надо мной Дорианом, смотрю, жду, когда он завладеет моим сознанием.
Пока его тело не касается моего, его разум – его прекрасный-гребаный-разум, начинает проникать в каждую частичку моего тела.
Движения по моей коже, такие мягкие и легкие, словно шелковистое перышко.
Сжимают мои чувствительные соски и опускаются вниз по животу, разжигая жар между бедер, пока мои трусики не промокли от соков возбуждения.
Я чувствую его повсюду – как он своими призрачными прикосновениями дразнит чувствительные местечки на моем теле.
Дориан подвигается ближе, так близко, что наши губы почти встречаются, но он все равно не целует меня.
Он все еще не позволяет мне попробовать страстное желание, которое несомненно дарит его язык.
Я хотела поднять руку, но обнаружила, что привязана к кровати, полностью в его власти.
Мы проходили это прежде. Я уже была под чарами Дориана достаточно много раз, чтобы знать правила игры.
Он – человек, который держит все под контролем, а весь сегодняшний день наполнен хаосом. Он забирает его себе. Возвращает меня.
– Прикоснись ко мне, – прошу я, мой голос срывается от боли.
– Нет. – Вместе с этим единственным словом в его глазах вспыхивает белый огонь, демонстрируя, как он мучается от своей сдержанности.
– Пожалуйста, – хнычу я. – Мне нужно ощущать твои прикосновения. Мне нужно чувствовать тебя.
– Ты чувствуешь меня сейчас, – отрывисто произносит он.
– Нет. Этого недостаточно.
– Да? Недостаточно? – Давление стало нарастать внутри, и я закричала от оргазма, словно змея, пронзившего мое нутро.
Он не двигается, но я чувствую его там – как дотрагивается, облизывает, даже покусывает. Нежно и жестко, горячо и влажно, все одновременно.
– Я могу чувствовать, как ты дрожишь, Габриэлла. Разве это не причиняет боль?
– Да. – Мой голос превратился в писк. Это действительно больно, хотя ох-как-невероятно хорошо. Боль от Дориана дарит самое сильное удовольствие.
– Я чувствую твои тугие соски – как они жаждут, чтобы их облизали и пососали. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Габриэлла? Хочешь, чтобы я накрыл их ртом и мой язык скользил по ним? Детка, ты хочешь, чтобы я сжал их зубами прямо перед тем, как начну сосать их?
– Да, Дориан, – умудряюсь я сказать сквозь всхлипы.
– А когда я закончу терзать твои соски, ты захочешь, чтобы мой язык спустился ниже... – Еще один удар электричества жалит мою чувствительную плоть. – ...ниже... ниже... пока не достигнет того мягкого, сладкого местечка, которое так сильно изнывает от боли? И ты захочешь, чтобы я поцеловал и облегчил боль?
Я пытаюсь прорваться сквозь туман страсти и боли, но не могу пошевелиться. Могу только ощущать его, владеющего моим телом самым восхитительным способом.
– Скажи! Скажи ты хочешь, чтобы я сосал, лизал и пробовал на вкус тебя пока ты не кончишь мне на язык. И возможно, малышка, просто может быть, я позволю тебе сделать это.
Я открываю рот, чтобы закричать или заплакать, и обнаруживаю, что он лишил меня голоса. Этот больной, сексуальный сукин сын просто хочет помучить меня.
Словно услышав мои мысли, Дориан оставляет меня с улыбкой садиста, исчезнув в клубах серого дыма. Паника начинает охватывать меня, пока я не чувствую, как кровать рядом со мной прогнулась, и меня снова окутал запах Дориана.
– Моя сладкая, сладкая Габриэлла, – воркует он, запустив пальцы в мои волосы. – Учитывая, что это твой день рождения, я, вероятно, не должен слишком тебя мучить. Но ты так открыта для меня. Я просто не могу ничего с собой поделать. Теперь можешь говорить. 
Я открываю рот и осознаю, что возможность говорить вернулась.
– Ты больной. Ты псих, повернутый на сексе, – выпалила я, задыхаясь от неизмеримой нужды.
– Ах, вот как. Псих, повернутый на сексе, я полагаю, именно такого ты хочешь внутри себя? – Он появляется в поле моего зрения с дьявольской ухмылкой. Мне хочется стереть ее с его лица и в тоже время поцеловать, все на одном дыхании.
– Да, – нет смысла лгать. Даже если он не может чувствовать мои эмоции, он точно четко видит, как увлажнились мои трусики.
– Это сделает тебя счастливой, Габриэлла? Я внутри, заполняю тебя, трахаю? – Он наклоняется ниже, так близко, что я чувствую его прохладное дыхание на лице и пробую желание на его языке. – Так мучаю тебя, что даже звук моего имени вынуждает тебя кричать от страсти?
– Да. Сделает. – Слезы разочарования потекли по моим щекам. – Это сделает меня счастливой. Пожалуйста, не оставляй меня так.
Наконец-то, он касается меня, одним пальцем быстро проводит от ключицы до ложбинки между моими грудями.
– О, малышка. Я бы никогда не оставил тебя. Особенно так.
Ловким движением пальца, мой лифчик и трусики были сорваны с тела.
В следующую секунду он стоит у подножия кровати, ладони скользят по моему телу, пока ярко-синее пламя лижет его запястья. 
– Посмотри на меня, – командует он, и я, не колеблясь, смотрю в его глаза, сгорая от дикой страсти. Он без рубашки и при виде того, как играют мышцы под его загорелой кожей, у меня потекли слюнки.
Всего через секунду, в тот самый момент, когда наши взгляды встретились, мои ноги неудержимо затряслись, и я простонала имя Дориана. Ощущения настолько сильны и невероятны, что я чувствую, что это может меня убить.
Но он не остановится. Его руки продолжают нависать над моим извивающимся телом, управляя моим оргазмом, словно заклинатель змей.
Вытягивая его из глубин, настолько сильными волнами, что все мое тело поднимается с постели, и я без остатка отдаюсь удовольствию.
– Дориан, – задыхаюсь я. – Пожалуйста. Сейчас, пожалуйста.
У меня есть считанные секунды, чтобы отдышаться, пока Дориан снимает штаны, после чего мои бедра уже в его руках, и он раскрывает меня, открывая влажность, которая уже пропитала простыни. 
Затем он проталкивается внутрь меня, не останавливаясь, чтобы позволить моему телу приспособиться к размеру его вторжения. Его толчки настолько глубокие и настойчивые, что я клянусь, он пытается потеряться во мне, чтобы исчезнуть навсегда. 
И с этого угла, мое тело все еще находится в нескольких дюймах над кроватью, он может чувствовать всю меня, как я чувствую его, уничтожая то, что осталось от моего контроля.
Понимая, что мои руки больше не связаны, одной рукой я обняла его за плечи, и схватила его за волосы, притягивая к себе, чтобы почувствовать вкус его губ.
Он хотел отказать мне в поцелуе, хотел, чтобы я балансировала на грани безумия, но поддался моему желанию, прикоснувшись губами к моим.
Умелый язык Дориана по-прежнему переплетен с моим, когда он, рыча, входит в меня невероятно глубоко.
Я даже не понимаю, что он поднял меня на колени, пока мои набухшие соски не задели его голую грудь, моля о том, чтобы он к ним прикоснулся.
Одной рукой он захватывает мою талию, направляя мое тело вверх и вниз, навстречу его толчкам.
Другой рукой он обхватил затвердевший как камень сосок, прижался к нему ртом и начал сосать, лизать и кусать, как и обещал.
О, Боже... это. Просто... это. Не могу даже подобрать слов, чтобы описать.
Чувство, что он глубоко во мне по самые яйца, его язык ласкает мои соски, мой сверхчувствительный клитор трется об его лобковую кость... точно убьют меня. 
Я чувствую, как разрываюсь и растворяюсь в нем... Мы дышим вместе, стонем, после каждого вздоха, задыхаемся и дрожим, как единое целое.
– Ты чувствуешь это? – сквозь зубы говорит Дориан между толчками. – Чувствуешь, что ты делаешь со мной?
Я закрываю глаза и просто сосредоточиваюсь на его словах и дрожь блаженства пробегает по мне.
Он рычит, и я чувствую, как его зубы вонзаются в кожу моей шеи. Не достаточно сильно, чтобы повредить кожу, но достаточно, чтобы сказать, как близок он к финишу.
Он пытается продержаться немного дольше – пытаясь оставаться на этой волне неописуемого экстаза – но это слишком хорошо, чтобы сейчас тормозить.
Ему нужно больше – жестче, быстрее, глубже.
Я чувствую, как он набухает внутри меня, пульсируя перед надвигающимся освобождением. Его увеличившийся в размере член давит на то самое скрытое местечко, спрятанное в моих недрах. 
То местечко, которое заставляет меня хныкать каждый раз, когда его набухший член движется идеально, надавливая на него – точно так, как Дориан делает сейчас. 
Дориан крепко меня держит и прячет лицо в изгиб моей шеи, когда мы вместе рассыпаемся на кусочки. Его тело такое твердое, мое словно желе, мы стонем и вздыхаем, пока наши голоса не становятся хриплыми от изнеможения.
Затем, все так же нежно, он укладывает меня на кровать, положив голову на подушку и покрывает наши голые, влажные от пота тела мятыми простынями.
– Теперь ты знаешь, – шепчет он, уткнувшись в мою макушку. – Теперь ты знаешь, что делаешь со мной. И вот почему я готов убить любого, кто попытается отнять у меня это чувство снова. Перед прошлой ночью – перед тем, как ты пришла ко мне после восхождения – я словно умирал. В течение нескольких месяцев, пока мы были врозь, я жаждал смерти. Это было бы более милостиво, чем жить без тебя. – Дориан нежно поворачивает мое лицо так, чтобы я могла видеть признание в этих тлеющих глазах. – Я знаю, каково истинное страдание, Габриэлла. И никакие муки не сравнятся с тем чувством, когда рядом со мной нет тебя. 
Большинство обычных двадцатиоднолетних постеснялись бы таких откровенных признаний в любви, но слова Дориана тянут меня к нему ближе. Я касаюсь губами его, позволяя вкусить правду в моем поцелуе. 
– Знаю. Я знаю, потому что чувствовала тоже самое. И я по-прежнему чувствую это к тебе, Дориан. И я всегда испытывала к тебе такие чувства и всегда буду до скончания веков. Пока мы не превратимся в пыль, будь то через неделю или целую вечность.
Он улыбается, после чего целует меня снова, его рука нежно держит мою голову. Такое различие от той жестокости, которую он демонстрировал мне несколько минут назад. Я люблю его таким. 
Я люблю его грубость и напор, но мягкая сторона Дориана – уязвимая сторона, которую он не позволял увидеть никому больше – раскрывает мое сердце ему. Именно эта его тайная печаль заставляла меня возвращаться в его отель ночь за ночью.
Секс, конечно, выдающийся, но знание того, сколько под всей этой суровой внешностью прячется тоски, заставляет меня чувствовать его.
– Твой день рождения почти закончился, а у меня до сих пор не было возможности вручить тебе подарок.
Он поднимает ладонь и сгибает пальцы, словно держит невидимый шар, а на самом деле в его руке появляется небольшая, бархатная коробочка с куполообразной крышкой.
– Когда ты вернула, подаренное мной ожерелье, ты ясно дала понять, что больше не наденешь его. Я хотел уважать твои желания, и поэтому не прошу тебя так не делать.
Я касаюсь пальцами его щеки.
– Дориан, я была обиженна и расстроена тогда. Конечно, я хочу... 
– Нет, Габриэлла. То ожерелье символизировало то, кем ты была тогда. – Он открывает черную коробочку, и я на мгновение ослеплена множеством бриллиантов, которые даже сосчитать не могу. – Это кольцо символ того, кто ты теперь, кем ты всегда была и то, о чем я всегда мечтал.
Я не могу говорить.
Не могу даже думать.
Это... О, Боже мой, это действительно происходит?
Дориан Скотос просит меня...
– Это не совсем то, о чем ты подумала, – говорит он, вынимая кольцо из коробочки, и успешно превращает мои мечты в руины. – Как я уж говорил, брак означает нечто иное для моего вида, а ты не такая, как мы. Я бы никогда не подверг тебя такой жестокости. Но я понимаю твою потребность в символе. Итак, вот мой. Габриэлла ты для меня все. Ты моя навеки. И это кольцо символизирует вечность, которую я хочу провести с тобой. И если ты окажешь мне честь принять его, то я обещаю любить и защищать тебя до скончания времен. До тех пор, пока мы оба не превратимся в пыль и не развеемся по ветру. 
Дориан берет мою левую руку и одевает сверкающее кольцо на палец – палец, которые предназначался для моего будущего мужа.
Дориан дает ясно понять, что ни у кого другого не будет такой возможности, хотя сам обещает никогда не жениться на мне и подчинить мою жизнь тьме.
Я не знаю польститься ли на его желание обладать или взбеситься от его эгоизма. Но сейчас я смотрю вниз, на мою руку, и вид материального доказательства любви Дориана ко мне рассеивает все мои сомнения.
– Вау, – это все, что я могу из себя выжать сейчас. Это мое ожерелье, только обновленное. Фактически усовершенствованное. Ореол черных бриллиантов ослепляет, огранка белыми алмазами такая невероятно большая и блестящая, что я не могу непосредственно смотреть на нее.
Обод кольца скорее платиновый, что-нибудь другое было бы не в стиле Дориана, и даже этот усыпан сверкающими драгоценными камнями.
Кольцо красивое. Экстравагантное. И я знаю, что даже для него оно было ужасно дорогим.
– Дориан, оно такое... – задыхаюсь я при виде кольца, надетого на мой палец, и не в состоянии придумать ничего выдающегося. – Это слишком. Я не могу принять что-то настолько прекрасное. – Я пытаюсь стянуть его с пальца, но Дориан хватает мои руки.
– Ты можешь. И ты примешь. 
– Но оно, наверное, стоило тебе целого состояния, Дориан. Тебе не нужно тратить на меня деньги, чтобы доказать, что ты любишь меня. 
Он поворачивается ко мне, так что мои обнаженные груди прижимаются к его твердой мраморной груди. Выбившийся локон падает мне на лицо, и он осторожно обвивает его вокруг пальца, после чего заправляет локон мне за ухо.
– Деньги ничего не значат для меня, Габриэлла. Я не нуждаюсь в них. Но в чем я действительно нуждаюсь, так это в тебе. 
Я смотрю на кольцо, украшающий этот неприкосновенный палец, интересно, что подумают мои друзья и родные, когда увидят это. Конечно же они решат, что это обручальное кольцо, черт, я и сама так подумала.
Но, что они будут чувствовать, осознав, что я связала себя обязательствами с тем, кто никогда не сделает меня женой?
Даже Александр не согласился с этим фактом и дал четко понять, что не является ярым поклонником Дориана.
– Ты можешь выбрать что-нибудь другое, если оно тебе не нравится, – говорит он, от моего молчания его голос дрожит.
Я качаю головой. 
– Нет, оно идеальное. И если это много значит для тебя, то для меня значит еще больше. Но прошу не делай этого, потому что думаешь, что мне нужно ложное чувство безопасности. Ты очень четко обозначил свою позицию, когда речь зашла о браке, но я все же выбрала тебя. И если я что-то и чувствую из-за твоего нежелания жениться на мне, то это мои проблемы – не твои.
Охренеть. Даже я немного удивилась своему зрелому ответу. Кого я обманываю? Я чертовски довольна собой. 
– Правда? – Он дотрагивается до моего подбородка и наклоняет мою голову к себе. – В любом случае ты чувствуешь себя обиженной?
Я смотрю с такой же серьезностью в эти чистые голубые глаза. 
– Это имеет значение?
Мы смотрим друг на друга в темноте, тишина укрывает наши истинные эмоции в полумраке. Когда становится трудно игнорировать оставшиеся без ответов вопросы, которые задержались на наших языках, я позволяю глазам закрыться и головой прижимаюсь к груди Дориана.
Возвращаюсь в безопасное место, которое заставляет меня вспомнить пляж в Скиатос, и то как мы занимались любовью под звездным небом, когда волны разбивались у наших ног.
Это все, что имеет значение. Этот момент прямо сейчас. Все остальное всего лишь ужасное недоразумение.
 
Переводчики: leno4ka3486, ZarinaKatarina
Редактор: marisha310191