Глава 18

Я изучала страницы из древнего фолианта пока мои глаза не начали болеть. Надеюсь, изучить столько сколько смогу, чтобы быть на шаг впереди врага. Когда у меня появился вопрос на счет Ойноса, бровь Дориана медленно поползла вверх.
– Перестань и будь серьезным, – говорю я, хлопая его по плечу, – Может я излишне импульсивна, но не собираюсь никого убивать.
– Как я уже сказал, ты привязана к некоторым элементам. Ойнос один из них. Нет, ты никого не убьешь, но подумай, что ты чувствуешь, когда напиваешься. Сначала ты чувствуешь себя хорошо. Свободной. Но затем мрачная эмоция накрывает тебя, заставляя желать насилия и ярости. А теперь представь все эти чувства в слабохарактерных людях. Представь себе тихий шепот в их ушах, говорящий им выпить еще, отбросить сомнения и предаться паранойи. Именно так Ойнос работает. И не только с вином. А также с наркотиками и другими спиртными напитками.
Я смотрю на бокал вина, который налил мне Дориан и отодвигаю его. 
– И так, тем вечером в клубе, Ария, когда я якобы пыталась убить девушку, что это дело рук Ойноса?
Дориан качает головой. 
– Ты обнаружишь, что некоторые элементы работают в сочетании с другими. Твой вспыльчивый и агрессивный нрав приписываются Полемосу – твоему кровному родственнику. Дом Полемоса известен как искатели войны. Они получают удовольствия от гнева и резни. Ты была крошечным обрывком всю свою жизнь. Вот почему.
Он прав – я такая. Мой горячий нрав – это лучшее во мне, в результате у меня бесчисленное количество сражений. И каждый раз, когда моя жизнь становилась неконтролируемой, я всегда чувствовала себя возмущенной на грани насилия.
К счастью, Крис увидел этого демона во мне, и отдал меня в бокс, помогая направить в нужное русло мой гнев, прежде чем я вляпаюсь в неприятности. 
Таким образом, пока я до сих пор вижу красный, я знаю, что можно отыграться на тяжелой груше, а не на лицемерном лице какого-нибудь засранца. 
Морган порхает по кухне, напивая мелодию, звучащую из ее айпода и удачно отвлекает меня от мучительного потока моего сознания. 
Дориан наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй у меня на лбу, бормоча что-то о разговоре с другими и давая нам девушкам немного пространства. 
– Это чертовски потрясное место, – говорит она, полностью засунув голову в холодильник. 
Я закрываю книгу и отодвигаю ее в сторону. Морган берет стул и усаживается рядом со мной, держа в руках бутылку сока и яблоко.
– Ага. Знаешь, а твоя "красивая теория" оказалась довольно точной.
Она открывает бутылку с апельсиновым соком и делает глоток.
– Да. Красивая. И жуткая. Реально жуткая.
– Почему ты так говоришь?
Морган крутит крышку от бутылки с апельсиновым соком между пальцев, закрутив ее по столешнице. 
– Ты знаешь Алекс работает над способом притупить мое видение, так что мне не постоянно мерещатся призраки. И все же... что-то в этом доме не так. Я чувствую беспокойство, как если бы что-то... или кто-то... пытается привлечь мое внимание. 
Я поворачиваюсь к Морган, которая отводит глаза на пластиковую крышку от бутылки, отказываясь встречаться с моим вопросительным взглядом. Я рефлекторно взмахиваю запястьем, и крышка от бутылки замирает около нее, словно ее подвесили на невидимые нити.
– Ого. Какого хрена! – восклицает Морган, почти опрокинувшись на стуле на пол. Я протягиваю руку, чтобы поймать ее, и в конечном счете тоже замораживаю стул, он неподвижно балансирует на одной ножке. 
– Прости! – говорю я, протягивая руки, чтобы схватить ее. Крышка от бутылки и стул одновременно падают.
Морган трясет головой, после чего из ее груди доносится хихиканье. 
– Вау, Габс... ты типа охренительная?
Я вдыхаю с облегчением и мой страх растворяется в воздухе, после чего я пожимаю плечами. 
– Вроде. Нужно сначала привыкнуть. Но это круто, когда вспоминаю, что могу контролировать это.
Морган подается вперед, восхищение загорается в ее больших, карих глазах.
– То есть все это время, ты не знала кем являешься? Ты, серьезно, никогда не ощущала, что ты больше чем человек?
Я снова пожимаю плечами, и подбираю крышку от бутылки. 
– Я имею в виду, я всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Словно не важно, чтобы я делала, я не вписывалась. Я старалась быть нормальной... я честно старалась быть счастливой своей заурядностью. Но, я всегда знала, что чего-то не хватает. 
Она задумчиво кивает.
– И затем ты встречаешь Дориана.
Я поднимаю взгляд на нее, мои глаза щурятся от улыбки. 
– И затем я встречаю Дориана. 
– Черт. Я слышала, что некоторые встречи меняют жизнь, но ничего похожего с этим. 
Мои щеки зарделись и я уставилась на свои руки.
– Ага. Он весьма недурен собой.
– Весьма недурен собой? – заливается Морган, – Да парниша чертовски хорош собой, и он обожает тебя, Габс. Я еще никогда не видела кого-то... настолько привязанного к другому человеку. Это, словно он может чувствовать и видит твоими глазами и поступает соответствующе. Как он двигается, он закрывает своим телом твое, чтобы защитить от малейшей боли. – Она смотрит в сторону широких окон, которые обрамляют пышные, зеленые массивы, и небольшой водоем. – Должно быть приятно чувствовать – как ты любима и желанна. Я думала, что у меня было что-то близкое к этому. Теперь я сомневаюсь, что когда-либо почувствую это снова. 
В этот момент, я почувствовала себя самой большой тупицей в мире. Я понесла потери, но в этом я не была одинока. Неважно насколько хорошей актрисой была Морган, она испытывала глубокую боль.
Когда я вознеслась, я украла что-то у нее. Ее простодушие, ее жизнерадостность. Я украла ее жизнь. И хотя это было непреднамеренно, я не могу не чувствовать себя ответственной за то, что сорвала малейший шанс на реальное будущее, свободное от всех сверхъестественных кошмаров нашего мира.
Я сделала это. Это вызвала я. Если бы я не выбрала навеки быть неопределенной, я бы смогла уберечь Морган.
– Прости меня, – говорю я, не зная, что еще выразить.
Она качает головой. 
– Как я уже говорила, Габс – это не твоя вина. Ты понятия не имела, что произойдет. И я все еще, возможно, найду себя таким образом. Знаешь, мой папа прошел через что-то подобное. Возможно, это просто у меня в крови. 
– Возможно.
Дрожь скребется по моему позвоночнику, когда я слышу ее голос. Господи. Это неправильно – я знаю, что неправильно – но ничего не могу поделать. 
И в то время как я, возможно ненавижу себя за испытываемые чувство, когда он находиться в моем присутствии, я должна выяснить зачем... Зачем он так со мной?
Нико заходит в комнату, так изящно, что я с трудом могу сказать, касаются ли его ноги земли. Улыбка на его лице такая дьявольски очаровательная, что даже Морган отворачивает голову, чтобы скрыть румянец.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, видя, что Морган лишилась дара речи в его присутствии. 
Нико во всей красе, трудно переварить, даже сильнейшему людоеду. Морган не могла справиться с его очарованием, даже спустя день назад, как он по-свински повел себя с ней. 
– Это у нее в крови, – отвечает он, останавливаясь напротив нас, – Я не много покопался в истории семьи Морган. Мы всегда подозревали, что ее бабушка отдала жизнь, чтобы защитить ее от тебя, Габс. Но что если для защиты использовалось не одно заклинание? Что делать, если появились слухи о тебе – пророчество – которое дошло и до низших форм магии? Которое гласит о девушке, воскресившей мир между Потусторонними и смертными. – Я сижу не в состоянии и слова выдавить, но к счастью Нико продолжает. – Я склонен полагать, что Морган не проклята, а избранна. Избранные стоят рядом с тобой в качестве союзников, а не жертвы.
– Но откуда ты это знаешь? Почему кто-то выбрал это? Чтобы каждый чертов день призраки навещали тебя? Как это может помочь? – вскинув руки, спрашивает Морган.
– Не знаю, – отвечает Нико, качая головой. – Я не знаю, что это может значить. Но происходят вещи... которые уже случались в прошлом, которые доказывают, что это пророчество. Еще до вашего рождения. 
– Я просто не понимаю, – шепчу я, – Кто мог сделать такое с ней?
– Мы не единственные, кто ждал твоего Вознесения, – объясняет он. – Другие формы магии – даже противоестественные – имеют свои собственные причины желать, чтобы ты воцарила мир между Темными и Светлыми.
Я с любопытством смотрю на Нико. 
– Это то, чего ты хочешь?
Несколько напряженных минут он пристально смотрит на меня, прежде чем отвести взгляд в сторону. 
– Неважно, чего я хочу. Я уже давным-давно научился игнорировать свои желания. – Снова эта печальная интонация. Скрытая грусть, которая поднимает свою уродливую голову с одинокой дрожью в его голосе. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но он быстро кивает головой Морган. – Морган, Алекс работает кое над чем, что поможет тебе спать. Ты можешь найти его в кабинете, дошедшего до состояния Обкуренного Гарри Поттера. Беги отсюда, дорогуша. 
И вот так просто, Нико вернулся к плохим шуткам и к нахальству. Но я не позволю ему уйти снова, отмахнувшись от меня.
– Как ты узнал об этом? –  спрашиваю я, как только Морган находится вне пределов слышимости.
– Я не знал, – отвечает он, поворачиваясь к двери.
– Подожди. Ты что-то знаешь. На самом деле, ты знаешь гораздо больше, чем хочешь, чтобы другие знали. Как ты смог заставить меня разморозить Дориана и Алекса. Выкладывай, Скотос. И я не хочу слышать всякую чушь от тебя, что я не знаю, о чем говорю.
Он опускает голову и делает глубокий, раздраженный вдох, прежде чем повернуться и встать напротив меня.
– Хорошо. Но ты должна поклясться, что это останется только между нами. – Он поднимает руку и проводит пальцем по кругу, очерчивая комнату, чтобы скрыть наши голоса.
– Я обещаю.
– Я серьезно, Габс. Расскажешь кому-нибудь, особенно Дориану, подставишь нас всех под удар.
– Я клянусь, ничего не говорить, – произношу я, подняв три пальца, – Слово скаута.
– Ты никогда не была скаутом, – улыбается он, качая головой. 
– Но я могла бы.
– Нет. Они бы вышвырнули тебя. Но признаться, представлять тебя в маленьком зеленом наряде, весьма заманчиво.
– Заткнись, – отвечаю я, закатывая глаза на шутку, – Не заговаривай мне зубы и давай уже покончим с этим. Серьезно, Нико, откуда ты все это знаешь? То, что ты сделал для меня в Бродмуре не чувствовалось как магия Темных. Но ощущалась... темной-темной. Словно она была неправильной. 
– Потому что такой она и была, – отвечает он со вздохом, – После... Амели... я начал искать причину ее смерти. Почему я должен был появиться в ее жизни, только чтобы убить ее? Она словно знала какой будет наша судьба. Но в этом нет смысла. Я говорил тебе, что она была кровей Лаво, одного из самого мощного рода Вуду во всем мире. После долгих... уговоров... я нашел человека, который обучил меня. Мне нужно было контролировать то зло, которое взяла Амели от меня, чтобы убедиться, что такое больше никогда не повториться. В тайне, я провел несколько лет изучая их обряды и ритуалы, и даже наткнулся на некоторые их легенды.
– Вуду? Это то, чем занималась бабушка Морган?
– Нет, – качая головой, отвечает он, – Гаитянское Вуду отличается от Вуду, которым пропитаны улицы Нового Орлеана. Но их связывает одно. Ты.
– Я?
– Да, Габриэлла. Они ждали тебя. Все от кельтских викканов Курандеро в Перу до Мо Пхи в Тайланде. Они все ждали твоего Восхождения.
Я давлюсь моим следующим словом, потому что внезапно во рту пересохло.
– Почему?
– Не знаю, – пожимает он плечами, – Это часть, ставит меня в тупик. Это и ...
– И? – Дерьмо. Что еще? Что может быть еще волнующе, чем изучать, что ты – часть какого-то сумасшедшего предсказания, которое распространилось по всему миру? 
Нико смотрит вниз на свои руки, сгибая пальцы.
– Каждое пророчество изображает тебя как своего собственного Спасителя – избранная в одном из воплощений добра и зла. И хотя некоторые детали были утеряны при переводе, все они рассказывали о тех, кто будет стоять рядом с тобой и сражаться. Человек, рожденный из древнего предания...
– Морган, – произношу я, сползая на край стула.
– Один, рожденный Солнцем. Дневной спутник или тот, кто ходит в Свете...
– Светлый Чародей, – недоумевая, хмурюсь я, – Но... но я никого не знаю из Светлых. – В голове проносится образ менеджера из аэропорта – Аннализ. Но это было в Колорадо-Спрингс, и мне даже не удалось с ней переговорить. Могла ли она каким-то образом играть роль во всем этом?
– Я знаю... я просто не уверен, как Светлые сюда вписываются. Они ясно дали понять, что не хотят в этом участвовать, поскольку ты имеешь отношение к этому. Выбрав тебя им бы пришлось казнить тебя по их законам. А теперь, когда ты наполовину Темная, я сомневаюсь, что любой добровольно находился рядом с тобой в пределах десяти футов.
Его слова больно жалят мое хрупкое эго. Замечательно. Целая раса драгоценных творений Божества выбирает ненавидеть меня, лишь только потому что я дышу?
Я ничего им не сделала, но видимо их род так и не смирился, чтобы черт возьми не покончить со мной. Сначала они убивают мою мать.
Затем Ксавье, полностью невменяемый, пытается обречь меня на эту же участь несколько дней назад. И один из Светлых Чародеев, пытаясь спасти меня, погибает.
Гребаные Светлые. Если бы не память о моей матери, я бы держалась от них в стороне, точно так же как они от меня.
– Так что это? – спрашиваю я, мое настроение стремительно падает. – Это то, что ты не можешь выяснить? Что именно Светлые хотят сделать со мной?
– Нет, Габс. Это не то. Это...
– Просто скажи мне уже! – огрызаюсь я.
Нико со свистом вдыхает, прежде чем наклонится вперед на локтях, оставляя между нами всего несколько дюймов. 
– В пророчестве говорится только о двух, рожденных из Тьмы. Только два Темных. Не три. 
– Что?
– Посчитайте, малышка. Нас здесь трое. Один не пойдет с тобой в бой. Значит, он либо предаст тебя, или встретит смерть, прежде чем это время наступит.
У меня лишь доля секунды, чтобы переварить его слова, когда краем глаза замечаю размытую тень.
Здесь кто-то есть. Нико тоже это видит, и в следующий мой вдох, он рассеивается в клубы серого дыма, оставив меня с его словами, которые эхом звучат в моей голове.
"Не говори об этом. Никогда. И неважно, что он сделает, чтобы заставить тебя подчиниться".

Переводчики: leno4ka3486, Alex_in_the_wood
Редактор: natali1875