Глава 15

– Всё уже подготовлено для нашего отъезда на юг. Мы уезжаем сегодня вечером, так что вы можете довести работу до конца. Тем не менее, это хорошо, что вы никому не сказали о нашем отъезде, включая друзей и семью. 
Уставший Нико окинул взглядом всех присутствующих в гостиной, испепеляя тёмно-синим взглядом. Тёмные круги обрамляли его блестящие глаза.
Он изо всех сил старается сохранить спокойный и невозмутимый вид, но маска спадала. Он много работал в течение последних нескольких дней, и теперь ему нужно отдохнуть и набраться сил. Вопрос в том, когда... и с кем.
– Послушай меня, – говорит он, бросая злобный взгляд между мной и Морган.
– Вы никому не должны доверять. Даже людям, которых знали всю свою жизнь. Мы не знаем, кто был скомпрометирован.
– Минуточку... Какое это имеет отношение ко мне? – насмехается Морган.
Нико насмешливо поднимает бровь.
– Ты идёшь с нами. Всё это – имеет отношение к тебе.
– Что? Я не подписывалась с вами никуда ехать. Особенно с Обкуренным Гарри Поттером и бандой Хогвартса. О, черт, нет. Я остаюсь здесь.
Я вижу, как Нико вздрагивает на долю секунды, прежде чем его лицо становится бесстрастным. 
– Делай, как знаешь. Но учитывая, что ты полностью беззащитна и твое видение доставило тебе столько потрясений, что ты пыталась вскрыть вены кухонным ножом, я даю тебе на все про все 24 часа до того, как кто-то придет, постучится и убьет тебя, или ты сама попытаешься себя убить.
Перед ее глазами, он переносится к ней на диван, оставляя за собой след серой дымки. Он так близко к ее лицу – почти нос к носу – что я с трудом могу разглядеть ужас в ее глазах. 
– Ну же, Морган, сделай нам одолжение и в этот раз сделай все правильно, лапочка. Потому что, если снова мы вернемся сюда – и, если ты причинишь нам хоть каплю беспокойства – клянусь, я собственноручно прикончу тебя. Уяснила?
Морган от изумления теряет дар речи – свидетелем чего я редко была за многие годы нашей дружбы. Она кивает, после чего быстро забивается в дальний конец дивана и обхватывает колени.
Нико небрежно встает из его позы на корточках и снова присаживается. Я открываю рот, чтобы отчитать его, но Дориан опережает меня и бормочет слова. Это даже не английский язык и не Темных. Звучит словно по-гречески, и все, сказанное, прозвучало как выговор.
Нико пожимает плечами и снова смотрит на меня и Морган. 
– Ну теперь все улажено... пакуем вещи. И пристройте куда-нибудь эту мелкую крысу, которую вы называете собакой. Она с нами не едет.
Я бросаю взгляд через комнату на Дориана, чье обычно холодное выражение лица оставляет оттенок уныния.
В момент его холодные глаза касаются моих, они теплые и мягкие, призывают меня сделать десять шагов в его объятия.
Это было бы так просто, позволить ему стереть всю боль. Но что потом?
Я приму его в акт прощения? Или прикрою зияющую, гноящую рану пластырем? 
Я поворачиваюсь и иду в свою спальню, прежде чем станет слишком тяжело отказывать своему сердцу и телу.
Когда я переступаю порог и закрываю дверь, в глаза бросается размытое движущееся пятно, и Нико проявляется на кресле, которое стоит в углу комнаты.
Скрестив ноги в лодыжках и запрокинув руки за голову, он лениво разваливается, словно только что не нарушил мое личное пространство.
– Очень любезно с твоей стороны, что постучал, – бормочу я, идя к своему шкафу, чтобы достать чемодан.
– Ну, кто-то просто забавный, – отвечает он с игривой ухмылкой на губах. Он поворачивает голову, когда я тяну сумку из бесконечной ямы моей гардеробной, и выражение его лица меняется на более серьезное. – Думал, ты захочешь узнать, что Крис в безопасности. Его переводят работать на Гавайи. Теплый климат, много солнца. Будет похоже на затяжной отпуск.
Я проглатываю ком, который мгновенно образовывается в горле при упоминании моего приемного отца.
– И он будет в безопасности? 
Нико склоняет голову. 
– Как и то, что у него не осталось воспоминаний о тебе и на нем нет твоего запаха. Для Темных все люди одинаковы. Они подобно рогатому скоту – мы не можем отличить одного от другого, если на них нет клейма или следов магии. У Криса нет ни того ни другого. Кто-то может попытаться просканировать его память, и они ничего не найдут. 
Я киваю, несмотря на мои истинные чувства, и ставлю перед собой задачу набить чемодан вещами.
– Хорошо.
– Слышал твой человеческий мальчик получил такого же рода лечение. 
Вспышки гнева застилают мои глаза, покалывая от обморожения. Моя шея поворачивается так быстро, что тело неестественно искривляется, прежде чем догоняет движение. Нико заметно вздрагивает, прежде чем медленная, зловещая улыбка расползается по его губам. 
– Ну разве ты не злобное, маленькое существо. Я думал именно этого ты хотела, Габс. Чтобы твои близкие были в безопасности.
Я закрываю глаза, принимая удар, чтобы сдержать свою вспыльчивость. 
– Это то, что я хочу. Но ты не должен так радоваться. Ты ведешь себя так, будто тебя это забавляет. Черт, посмотри, как ты только что обошелся с Морган, после всего, через что она прошла.
– Морган – наивная и избалованная, и нуждается в изрядной порции жесткой любви, если у нее есть хоть малейший шанс выжить. У нее нет года на адаптацию, который был у тебя. Так что, чем быстрее она уяснит, что сейчас это ее жизнь, тем лучше ей будет. Так что, да... если мне придется играть злодея, чтобы растормошить ее задницу к реальности, я сделаю это. Лучше обидеть сейчас, чем причинить ей еще более нестерпимую боль позже.
Я сдаюсь на том, чтобы упаковать чемодан и опускаюсь на пол, потирая виски. 
– Знаю, Нико. И я благодарен за твою помощь. Просто... Я не знаю, что делаю. У меня все эти вопросы – все эти чувства. И эти мысли... мысли, которых раньше никогда не было.
– Какого рода мысли?
Насилие. Гнев. Убийства. Секс.
Я отделываюсь от голоса в моей голове.
– Ты помнишь свое восхождение? Оно изменило тебя? 
Нико мгновенно садится.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, ты не ловил себя на мыслях, о вещах, о которых прежде не думал? Или желал вещей, о которых ты знал, что они плохие?
Мягкая улыбка касается уголков его рта. 
– Ах, да. Темные элементы сильнее, чем ты ожидала. Это нормально, учитывая, что сейчас ты много времени проводишь среди нас. Ты поглощаешь нашу сущность: мы подпитываем друг друга. Возможно ты испытаешь тоже, когда встретишь Светлых. 
Его слова заставляют мои воспоминания вспыхнуть, и я сажусь на колени, волнение пробегает сквозь меня. 
– Я видела Светлую Чародейку сегодня в аэропорту. Она помогла мне добраться до Джареда. Как думаешь, она знала кто или что я?
Нико сужает глаза и поджимает губы, присущее отвращение к его брату омрачает его речь. 
– Вряд ли. Если мы не можем обнаружить тебя, я сильно сомневаюсь, что их чувства превосходят наши. Что она тебе сказала?
– Ничего, – пожимаю я плечами, – Я имею в виду, она дала мне посадочный билет, чтобы я добралась до Джареда, сказав что-то о любви, чтобы не позволить исчезнуть любви, но ничего такого, чтобы дать понять кто она такая. Я попыталась снова переговорить с ней, но она исчезла. И сотрудник авиакомпании сказал, что никто не работал там подходящий под ее описание и с таким именем. Если бы я не увидела вспышку света в ее глазах, я бы не догадалась. 
Нико быстро садится на край своего места и складывает пальцы у подбородка домиком.
– Она позволила тебе увидеть ее? Она не изменялась?
– Я не знаю. Я хочу сказать... я вижу любого, даже когда не меняются. Даже тебя.
Его лицо бледнеет, и он откидывается назад в кресле. 
– Понятно.
– Я бы никогда это не использовала против тебя, я клянусь, – поспешно объясняю я, увидев, как в глазах его промелькнуло сомнение. – Это не совсем то, что я могу контролировать. Вы ребята, не можете чувствовать меня, но я могу ощущать вас, даже когда этого совсем не хочу. Словно моя темная и светлая сторона подавляют друг друга.
Он облизывает зубы и глубоко вдыхает. 
– Похоже на то. Ты говорила с Дорианом?
Внезапная боль охватывает мою грудь, и я отворачиваюсь от его пристального взгляда.
– Нет.
– Не поговоришь с ним?
– Почему, черт подери, я должна? – Я возвращаюсь к задаче, запихнуть вещи в чемодан, и почти разрываю надвое мои любимые джинсы от силы моего гнева. 
– Хм, я думаю, что вопрос в том, какого черта ты не на коленях, и не даришь ему прямо сейчас самый лучший минет в его жизни? Ты ведешь себя, как ребенок Габс. Ты знаешь, он сделал то, что должен был сделать, и если бы заранее рассказал тебе, то ты бы никогда не позволила ему довести дело до конца. И тогда бы нам пришлось обеспечить приютить ещё одного бездомного. Ты должна благодарить его, а не скулить о каком-то человеческом пацане, который никогда не добежит до третьей базы. Так, что забей. 
Я взбесилась от его слов, вскакивая на ноги одним быстрым движением. 
– Забить? Что ты знаешь о том, через что я прохожу? У тебя было все, что ты когда-либо хотел и больше – ты, хренов принц, черт тебя дери! Ты, наверное, никогда не чувствовал истинную боль ни дня в своей жизни. Так что не смей говорить мне, чтобы забила!
– Боль? Да что ты, мать твою, знаешь о боли? – Нико тоже уже на ногах, возвышаясь надо мной, его доминирующее тело напряженно. 
Хотя он на пару дюймов ниже Дориана, но все же его тело было заключено в твердые мышцы, а его зловещая внешность может напугать даже самого уверенного в себе человека. Но все же, я отказываюсь отступать.
– Явно больше, чем ты! Если бы ты мог почувствовать лишь малую долю того, через что я прошла, мы сейчас об этом не разговаривали. Но очевидно, тебе плевать на боль других.
Он фыркает, оскалив зубы, которые выглядят как блестящие, острые как бритва клыки в свете заходящего солнца.
И хотя выражение его лица – эта злость и ярость, его леденящий голос пронизывает насквозь, да так, что его дыхание образует крошечные льдинки на моих щеках, когда он прерывисто дышит мне в лицо.
– Попробуй убить женщину, которую ты любишь после того, как она спасла твою жизнь. Попробуй жить с ее кровью на своих руках, не в состоянии смыть пятно ее смерти. Попробуй сделать все, чтобы вырезать это из своего чертового сердца, просто, чтобы чувствовать что-нибудь – что угодно – снова. Как столкнешься с этим, тогда поговорим.
Его слова заставляют меня оцепенеть, я стою, разинув рот и вытаращив глаза. Он делает шаг назад, потирая ладонью лицо. Именно тогда я замечаю, каким уставшим он выглядит – менее красивым.
Я пропускаю несколько ударов сердца, чтобы осознать его слова, прежде чем закрываю рот, показывая сожаление я прикасаюсь пальцами к губам. 
– Что произошло? – шепчу я сквозь пальцы. Нико трясет головой, отказываясь встретиться со мной взглядом. Я делаю шаг вперед и неуверенно кладу руку ему на плечо. – Эй. Расскажи мне, Нико.
Он вздыхает, его мышцы на руках и шеи от волнения плотно натягиваются. 
– Это было давным-давно в Новом Орлеане. Она была дочерью пьяницы, в ее родословной было немного от Вуду. Кровная линия – Лаво. Ее звали Амели. Она вторглась в мою жизнь самым неожиданным образом и все изменила. Изменила человека, которым я был. 
– А ты любил ее?
Он мягко улыбается, воскрешая в памяти его погибшую любовь. 
– Нет, по началу. Я хотел ненавидеть ее – ненавидеть за то, что она была и за что боролась – но я не смог. И потом между нами была связь... она находилась под влиянием Светлых, ее мечты, связанные со мной проклинали. Что-то во Вселенной свело нас вместе, чтобы потом, просто разлучить.
– Светлые прокляли тебя? Но почему?
Он качает головой, с разочарованием цокает ртом.
– Я не знаю. Не могу понять этого. Она была чистой, доброй, самой любящей душой, которую я когда-либо встречал. Она была хорошей. Слишком хорошей, для того, как я. Я продолжаю думать, если бы я не развратил ее... если бы она не пала ради меня, не отдала свою невинность, она была бы спасена. Она умерла ради меня. И из-за меня. – Боль Нико насыщает воздух, и я даже не борюсь с желанием обнять его. Он свободно принимает меня, удерживая у груди и положив подбородок мне на волосы. – Она пыталась спасти меня. Я умирал, и эта милая, красивая девушка отдала свою жизнь за мою. Я не могу себя простить за убийство своего единственного шанса, на счастье. И я никогда не прощу.
Я зарываюсь лицом в его рубашку, мое сердце разбивается при звуке отчаяния в голосе. Нико пахнет жимолостью, летним бризом, дождем и мужчиной. 
Совершенный мужчина. Прежде, чем я понимаю, что делаю, я втягиваю глоток воздуха, забрав его запах с его сущностью. Он шипит на меня, когда я вбираю из его жизненной силы, но крепче держит меня. Достаточно крепко, что могу ощущать его твердость в районе моего живота.
– М-мне жаль, – заикаюсь я. Я хотела отстраниться, но не хочу смущать его. Особенно учитывая, что его нынешнее положение-это моя вина.
– Ничего страшного, – бормочет он, тоска в его голосе меняется на хриплое обольщение. Я чувствую, как он потирает нос о мою макушку, прежде чем вдохнуть, принимая удар от моей силы. Я дрожу в его руках и сжимаю мышцы на его плечах, чувствуя, как они ослабевают и расслабляются, когда эйфория насыщает его легкие.
Прежде чем я призываю его сделать это снова, чтобы взять от меня больше, чтобы Нико подкрепился, он убирает руки с моей талии и делает шаг назад. Нико не смотрит мне в глаза, и я не смотрю на него.
– Поговори с Дорианом, – наконец произносит он, после долгой паузы, – Он любит тебя, Габриэлла. – И затем Нико исчезает, рассеиваясь как большинство людей в моей жизни. 
Я должна была догадаться, что мы не полетим коммерческим рейсом до Луизианы. Ох, нет. Это было бы слишком скучно для братьев Скотос.
Моя первая реакция, когда я ступила на борт Эйрбас А318 Элит? Нихрена себе!
Это был не какой-то там частный самолет – на котором я никогда не мечтала полетать. Это был личный самолет. Подобно навороченному реактивному самолету высшей степени совершенства, которой может достичь девушка. Все, от плюшевой темно-синей и кремовой мебели и свежих калл, расположенных по всему мягко освещенному салону, кричало о роскоши. Это словно секс на крыльях. Вдруг я и мой Самсонит  чувствуем себя нелепо. 
Дориан и я все еще не разговаривали, но я ощущала его взгляд на себе.
Когда я наконец, вышла из спальни, одетая для поездки в узкие черные джинсы, приталенную фланелевую рубашку и сапоги, я знала, что Дориан надеялся, что я последую совету Нико и впущу его. Но нет. Я люблю его, и знаю, что он любит меня, но это не изменит боль, которую я чувствовала от очередного предательства.
В какой-то момент разные мелочи становятся большими делами. А большие дела становятся решающими. 
Это не было решающим, но оно определенно заслуживает внимания. 
Я села на один из десяти диванов, скинув сапоги, поджала под себя ноги.
После нескольких бессонных ночей, подушки ощущались восхитительно, усевшись я подкладываю подушку себе под спину.
Дориан сидит за столом в нескольких ярдах, где Нико и Алекс предусмотрительно находились рядом. 
Красивая рыжеволосая стюардесса мгновенно появляется с подносом напитков, сияя на трех великолепных мужчин.
– Приятно видеть вас снова, мистер Скотос, – воркует она, ее голос мелодичный и шелковистый. Ее узкое, голубое, обтягивающее платье подчеркивает каждый изгиб ее широких бедер и демонстрирует глубокое декольте.
Ее бледная кожа, такая светлая и тонкая, что я почти вижу синие вены на ее худенькой шее. Если бы я не знала лучше, то решила бы, что она Темная. Но ее аромат настолько сильный, насыщенный ее возбуждением, что я знаю, что она никто, всего лишь человек. 
– Черт. Что с этими парнями? Вокруг них все должно быть до жути красиво? – бормочет Морган, устраиваясь со мной рядом на диване. Она пролистывает журнал Elle, останавливаясь на статье о эротических романах и сексуальных авторах, которые их пишут.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, уставившись в свой журнал, игнорируя сцену, которая разворачивается в нескольких шагах.
Нико знакомит Дориана и Алекса, а запах возбуждения почти тошнотворный. Тьфу.
– Ну... посмотри на них. Они все выглядят как модели из журнала GQ. Они водят лучшие машины, носят дизайнерскую одежду – черт возьми, мы на частном самолете, с ума сойти! Представь, что за женщины их любят. Я имею в виду, обычных с ними?
Я смотрю вниз на свои джинсы и красно-клетчатые пуговицы. Моя грудь не большая, живот мягкий, но плоский, и у меня не большая задница, которая предпочтительна для большинства модных журналов. 
– Ну... я обычная, – я пожимаю плечами, чувствуя боль от этого осознания.
– О, милая, – говорит Морган, сжимая мою руку, – Ты больше, чем обычная. Ты удивительная. Я просто имею в виду... они должно быть окружены великолепными женщинами всю свою жизнь. Возможно каждый из них имел моделей, актрис, эстрадных звезд. И женщины такие же как они? Мы рядом с ними, наверное, выглядим как огры. 
Я стреляю в нее колким взглядом, переборов желание закатить глаза.
– Хм, Морган, Ты же понимаешь, что Аврора одна из них?
Морган бьет ладонью себя по лбу, осознавая свой промах. 
– Тупица. Я знала это. Ну... дважды черт подери. Могла бы представить, что она и Дориан на самом деле бы женились и завели детей? Срань Господня, у них бы были самые красивые дети на планете. А я ненавижу детей. – Как только слова срываться с ее губ она хлопает рукой по рту. – Боже мой, прости, Габс. Я продолжаю нести чушь. Ты же знаешь, я не это имела в виду. Конечно, ваши дети с Дорианом будут самыми прекрасными. И конечно же я буду любить их.
Я отвлекаюсь на свой журнал, молясь, что она не заметила боль, исказившую мое лицо. 
– Все в порядке. И совершенно не нужно тебе говорить. У меня никогда не будет детей от Дориана.
– Ха? Почему нет? – В голосе Морган звучало искреннее недоумение. 
Прежде чем я буду вынуждена рассказать о проклятие, которое сделало меня бесплодной, не в состоянии когда-либо подарить Дориану наследника, стюардесса подходит к нам, ее улыбка по-прежнему яркая, но слегка слабая от потери мужской компании. 
– Здравствуйте, я Линда через "и", и я буду обслуживать вас этим вечером. Есть что-нибудь, что я могу сделать для вас? У нас на борту есть полностью укомплектованный бар и мини-кухня. Если вы захотите что-нибудь, я уверена, мы сможем вам это предоставить. 
Я смотрю на парней, столпившихся с бокалами виски премиум класса и тихо разговаривающих на языке, который я не понимаю, когда слышу, как Морган произносит.
– Приятно познакомиться Линда через "и". Принесите нам ваше лучшее шампанское, икры, несколько огромных коктейлей из креветок и два самых нежных филе миньон, которые у вас есть. Это должно быть хорошее начало. 
Обалдеть, Линда через "и" кивает и несется в хвост, чтобы выполнить наш нелепый заказ. Я бросаю удивленный взгляд на Морган, которая полностью невозмутимая снова листает страницы журнала Elle.
– Если ты не можешь победить их, то присоединись к ним, – улыбается она, – Кроме того, я проголодалась. Не бессмертной ты когда-нибудь ела? Дерьмо. Может сучка съесть бутерброд или что-то типа того?
Я не могу сдержать смех. Моя девочка вернулась. Хотя она чуть было не взорвалась, когда мы должны были отправить Дольче в дом ее родителей – впарив им рассказ о красивых обычаях на восточном побережье – она ушла от нашей временной передислокации как чемпион. 
Минутой позже без объявления в громкоговоритель, самолет начинает выруливать на взлетную полосу. Я пристально смотрю в окно, пока мы взлетаем, наблюдая, как сверкающие огни города становятся дальше и дальше, пока совсем не исчезают, прежде чем их застилают тяжелые облака и величественные Скалистые горы.
Я не проливаю ни слезинки, когда прощаюсь с Колорадо-Спрингс. Даже если я смогу вернуться, у меня здесь больше никого нет, ради кого стоит приезжать обратно.

Переводчики: leno4ka3486, Mashenka2909
Редактор: natali1875