Глава 13

Я когда-то верила, что на земле меня удерживает земное притяжение. Невидимая сила настолько огромная и мощная, что в состоянии прочно удерживать мои ноги на земле, независимо от того, насколько далеко меня может занести от реальности. Я всегда возвращаюсь вниз.
Моим существованием правила наука.
Затем красивый мужчина сказал мне, что не всё в моем мире способна объяснить логика и наука. Что существуют такие явления, которые далеко выходят за границы моего понимания и которые могут быть сопоставимы только с одной вещью: магией.
И я поняла, что земное притяжение такое же поверхностное, как моя жизнь. Идея, погрязшая в причине в мире без причин. Таким образом, я действительно не была связана с ним вообще.
Я вмещала гораздо большую силу, что-то настолько сильное, что с трудом могу сдерживать. Силу, которую я не в состоянии контролировать. А могу лишь жить и молиться, что такая скрытая мощь будет ко мне благосклонна.
Понимаю, что меня связывает любовь.
Любовью к своей семье, друзьям. Любовью к мужчине, который до сих пор сражается с желанием убить меня. Который получает удовольствие причиняя мне боль с каждым душераздирающим оргазмом.
Я стала нелогичным существом, чем-то таким, что нельзя найти в учебниках или изучить в лаборатории. Я магия. И я настолько хаотично и нестабильно управляю любовью, что вынуждена отказаться от всякого контроля над ней.
Она насмехается надо мной. Наказывает меня. Она размахивает передо мной спокойствием и счастьем только, чтобы вырвать их прочь, воя от восторга от моей агонии.
Тем не менее, я продолжаю хвататься за нее, доверяя свое существование этому монстру в надежде, что когда-нибудь она посчитает меня достойной и пленит на веки. Потому что без нее, у меня нет смысла в жизни.
Нет связи выкованной в крови и кости. Нет причины дышать, нет причины жить.
Любовь – моя слабость. Мой враг. И мой спаситель.
И опять она проверяет меня, смотрит как далеко я смогу зайти, пока не сломаюсь. Джаред всегда был одной из невидимых струн, которая помогала мне сохранить мою человеческую жизнь.
Я вынуждена была оборвать ту, которая связывала меня с Крисом и Донной. Без Джареда, сколько у меня еще струн останется?
Сколько еще должно умереть, прежде чем я сгину в небытие? Как далеко я могу зайти прежде, чем захочу сама оборвать эти проклятые струны?
Александр наблюдает, как я меряю шагами пол, так тихо, что я забываю, что он там. Он не говорит, он не дышит. Он даже не моргает. Он просто наблюдает за мной с застывшим сожалением на его неземных чертах лица.
Я должна ненавидеть его. Я должна бросить его к ногам Темного Короля в акт покаяния. Но мне кажется, что я никогда не поступлю так. Я никогда не смогу заставить себя сотворить такое зло с человеком, у которого единственное преступление – любовь.
Тот же демон украл людей, о которых мы заботились больше всего.
– Разве он уже не должен вернуться? – бормочу я уже в двадцатый раз. Я вновь нажимаю на повтор номера, только чтобы услышать все тоже автоматическое сообщение. "Мы сожалеем. Но данный абонент не отвечает".
Я ругаюсь и пытаюсь снова набрать Дориану, и конечно попадаю на голосовую почту, где сообщают мне, что его ящик переполнен.
– К черту это. Я собираюсь туда.
– Это невозможно, Габриэлла.
– Как это невозможно? Я просто на отлично справилась с обездвижением тебя и Дориана. Может быть, я быстро учусь.
Александр качает головой.
– Без надлежащей подготовки, ты можешь потеряться. Застрять между измерениями. Только твой разум будет ключом к твоему нахождению, и на твои поиски у нас могут уйти века.
На грани бешенства я раздраженно вздыхаю.
– Хорошо. Вызову такси. Я попаду к Джареду с твоей помощью или без.
Опять он качает головой, разжигая мой гнев на несколько градусов выше.
– Это также невозможно. Ты никому не можешь доверять. Особенно людям.
– Так что же я должна скрываться? Бояться мира? Разве я не Темный Свет? Намного могущественней даже Дориана и кого-либо еще? Даже тебя?
Его взгляд стал ледяным, и я смотрю как он борется с тьмой, рвущейся на поверхность.
– Смирись, дитя. Кому многое дано, с того много и спросят. Не позволяй гордыне затуманить твой рассудок. Так же просто, как ты получила эти Божественные дары, так же они могут быть разорваны в клочья.
Я трясу головой и отворачиваюсь, борясь со слезами отчаяния. Я знаю, что он прав, и я знаю, что веду себя совсем как избалованный ребенок. Но я не могу представить, что может происходить на другом конце города. Джаред... мертв? Дориан опоздал? Или он мог что-то сделать с этим?
"Мне жаль, малышка".
За что? За то, что не спас его? За то, что повинен в его смерти? Меня тошнит от этих мыслей.
– Он благородный человек, Габриэлла, – замечает Александр, читая смятение в моих тусклых глазах, – Он никогда не навредит тем, кого ты любишь, и будет так же яростно их защищать, как защищает тебя.
Я смотрю на отца – моего последнего живого родственника, биологического или нет.
– Ты действительно в это веришь?
– Да. Я доверял ему свою жизнь почти столетие. И не важно, что между нами может остаться враждебность, я бы не колеблясь, доверил жизнь ему снова. Ты таким образом связан войной, что далеко выходишь за рамки дружбы и эмоциональной привязанности. Война делает из незнакомцев братьев. Дориан Скотос, возможно, был введен в заблуждение, преследуя тебя, но у него были благие намерения. И если бы на самом деле он не заботился о тебе, тебя бы сейчас не было здесь. Я видел, как он голыми руками рвал людей, без единого намека на угрызение совести. Он наблюдал как горели в огне целые деревни без всякого чувства вины. Но с тобой... он другой. Он чувствует. Он сумел сдерживать свои эмоции на протяжении двухсот лет, только для того, чтобы высвободить их из души для молодой, красивой девушки. Вообрази, как должно быть трудно для него – быть не в состоянии сдерживать свои наклонности перед существом, к которому он был послан, чтобы убить. Я больше понимаю внутреннюю борьбу, чем ты, можешь представить.
От изумления я потеряла дар речи, не только от его слов, но и от убежденности в его голосе. Я ему верю. И хотя я не очень хорошо его знаю, я знаю Дориана.
Я знаю мужчину, которого встретила год назад в переполненном клубе. И когда он прижался губами к моей руке, оставляя за собой дорожку из ледяных покалываний, что-то всколыхнулось внутри меня.
Он не разбудил зверя. Он признал его частью себя. Принял его. Показал мне, что любит каждую частичку меня – даже те, которые он не понимал.
Я не верю, что он планировал убить меня. Когда я встретила его, я не чувствовала страха. Не было никакой тихой тревоги, ревущей в моей голове каждый раз, когда он был рядом.
Я была опьянена его присутствием. На каком-то уровне я знала, что он опасен, но это лишь больше заставляло меня его хотеть. Если я боялась чего-то, так это потерять его, только, чтобы быть брошенной назад в мою посредственную мнимую жизнь.
Немного успокоив свои мысли, наряду с неистовым описанием Александра Дориана, я подхожу к дивану и плюхаюсь в подушки, выпуская в мир путаницы и разочарования тяжелый вздох.
Я не оглядываюсь назад на Александра, но он знает, что я жду, когда он примет приглашение присоединиться ко мне. Когда он садится в соседнее кресло, я смотрю на него взглядом полным сожаления.
Я вела себя как ребенок с тех пор, как он появился. Этот человек избежал плена и жил в бегах в течение двадцати одного года, питаясь надеждой, что в один прекрасный день мы будем вместе.
И в последние два дня, мы едва ли имели возможность поговорить по душам.
Я хочу узнать своего отца. Я хочу знать о Колдуне, который предал свой род ради женщины, которую он должен был презирать. Ради женщины, которую он был обучен убить.
Какие секреты кроются за этими ледяными голубыми глазами? Какая боль прячется под этим контролируемым, мужественным видом?
– Ты можешь рассказать мне... как? Как ты узнал мою маму? Наталию?
Его губы расплываются в улыбке только от упоминания ее имени, я думаю, он мысленно представляет ее лицо.
– Наталия была храбрым воином, хорошо обученным и хитрым. С невероятной силой и скоростью. Она была самой почитаемой среди Темных охотников. Она убила многих из моих людей, больше чем я хотел бы признать, – смеется он, как будто мысль о миниатюрной, красивой женщине, убивающей мужчин в два раза больше нее, была забавной. Но, я вижу, что он не только любил ее, но и уважал. Он восхищался ее мастерством. – Другим не удавалась выследить ее, тогда это поручили мне и Дориану, я был в восторге от такой возможности. Наконец, реальная схватка. Из-за монотонного существования во мне что-то надломилось. То, что заставляло меня чувствовать себя живым. Но то, что я нашел было намного большим. Я был... заинтригован. В течение многих десятилетий я не интересовался ничем кроме убийств. Но я понял, что она мне интересна. Что желаю мгновение наедине с ней.
Я пытаюсь представить тот день в лесу, который моя мама описала в дневнике. В день, когда она впервые увидела моего отца, пока сидела на вершине дерева. Я тоже улыбаюсь.
– Как ты думаешь, она чувствовала тоже самое? Думаешь, она так же была заинтригована?
– По началу, нет, – отвечает он, качая головой, – Она ненавидела все что связано Темными. Мы не милосердный народ. Сражаясь, мы убивали многих из ее вида на протяжении многих лет. Я понимаю ее враждебность, она была отправлена, чтобы уничтожить нас. Это была ее цель. Тем не менее в ней присутствовало сострадание. Возможно, она увидела, насколько война осушила мою волю к жизни. Может быть, она увидела во мне добродетель, когда я не выдал ее в тот же день.
– Почему ты этого не сделал? Почему соврал об ее обнаружении? – Я почти сижу на краю своего места. Это самый долгий разговор, после его появления.
Я так о многом хочу узнать, об отце, о маме, даже о Дориане. Александр мог ответить на любые вопросы, которые у меня накопились в течение последних двух десятилетий.
– Я не знаю. Но верю, что было что-то большее, то, что сдержало нас в тот день от убийства друг друга. Это была воля судьбы – воля Божества. В противном случае оно бы нас не пощадило.
– А что на счет следующего раза? Когда ты заманил ее на заброшенный склад? Разве ты планировал пощадить ее?
Он пожимает плечами, и это было таким чуждым для него, словно это движение ему не привычно.
– Не знаю, о чем я думал когда не смог нанести удар. Я уверял себя, что во время первого нашего знакомства меня одурачили Светлыми иллюзиями. Я не планировал, что подобное повторится. В ее золотистых глазах не было обмана, когда мы окружили ее со всех сторон. Наталия не заплакала и не показала ни капли страха. Она была смелой, гордой и излучающей свет. Ее свет был ярче, чем любой когда-либо мной виденный.
Моя мама была великолепной, крутой женщиной даже перед лицом смерти. Ничего себе. Какое наследство, чтобы соответствовать. Чтобы я только не сделала, лишь бы иметь возможность учиться у нее.
– Я должен был найти ее, – продолжает Александр, погруженный в рассказ, который он возможно прокручивал много раз со дня как был оторван от нее, – Я должен был выяснить, почему меня к ней так тянет. Это сводило меня с ума, отвлекая от работы. Да и Дориан стал подозрительным. Мы были близки, больше чем братья, но он никогда не видел, что я так безрассудно и непредсказуемо действовал. Я знал, что он не одобрил бы, и поэтому решил найти ее самостоятельно. Естественно, Охотники были кочевниками, но мои способности отслеживания были превосходными. И когда я нашел ее, она чуть меня не убила.
– И ты позволил ей.
Он кивает.
– Да. Я был на ее территории. Это было глупо с моей стороны, но в тот день в лесу я не был в состоянии мыслить рационально. Когда она поняла, что я не буду сопротивляться, она связала меня, а затем исцелила.
– Она исцелила тебя? Разве Светлые могу лечить Темных? – Так, значит у меня есть шанс оказать помощь людям, которых я люблю?
– Более или менее. Наша магия подобна как положительным, так и отрицательным зарядам. Инь и Янь. Мы противоположности во всех смыслах. Чтобы исцелить меня, она должна была поглотить свою энергию. Затем она отдала мне свою жизненную силу, чтобы я смог восстановиться.
– Но разве не это... изменило тебя? Разве это не сделало тебя более Светлым?
– Не так, как ты могла подумать. Ее сила создала физическую связь между нами. Слабую и временную, учитывая, что она незначительное количество себя передала мне, я почувствовал, что ее жизнь внутри меня. И от этого только сильнее стал желать её познать.
Я отвожу глаза от его пристального взгляда, замечая, что я каким-то образом придвинулась к нему ближе и сижу на самом краю дивана. Я была так поглощена его рассказом, что не понимала, как двигалась.
– Так вот как это работает? Именно это заставило тебя ...
Мои следующие слова оборвались искаженным криком, когда слепящая боль обожгла мою спину. Я пытаюсь дотянуться до спины, убежденная, что кто-то приложил раскаленное клеймо к моей коже.
Я чувствую запах своей горящей плоти, плавясь до самой кости. Александр уже на мне срывает рубашку, пока я корчусь от боли на полу, крича, плача, задыхаясь. Меня рвет через рыдания, но я слишком слаба, чтобы даже подняться.
– О, нет, – говорит, задыхаясь от ужаса Александр у меня за спиной.
Это последнее, что я слышала, прежде чем упасть в обморок лицом вниз прямо в собственную желчь.

Переводчики: leno4ka3486
Редактор: natali1875