Глава 11

Я не уверена, когда именно перестала плакать. Или, когда Дориан вытащил меня из ванны. Просто знаю, что стало вдруг холодно, и я чувствовала себя полностью опустошенной. 
– Я должен идти, – говорит он. Дориан лежит рядом со мной, его насквозь мокрые брюки намотаны вокруг лодыжек. 
– Куда? – Я не смотрю на него. Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Такой... разбитой. Слабой.
– Уладить кое-какие дела. Я вернусь... позже. – Он нежно убирает прядь волос с моей щеки. – Отдыхай. Тебе нужно поспать.
Я почти рассмеялась. 
– Поспать? Я не могу спать. Я возможно больше никогда снова не усну.
– Но все же постарайся. Ради меня. 
Я поворачиваю голову и смотрю на него. Этот человек, способный на бескрайнюю любовь, но и способный на зло. Он причинял боль людям – убивал людей – и все же он здесь. Утешает меня в самый темный час. 
– Как ты это делаешь? Как ты скрываешь все это? Всю боль и одиночество? Все потери? Как избавляешься от них? Как дальше продолжаешь жить, дышать, даже когда чувствуешь, словно тонешь во всем этом вечном горе?
Дориан притягивает меня ближе, касаясь мягкими губами моего лба.
– Ты находишь что-то или кого-то, чтобы продолжить жить. И каждый день твоего существования направлен, чтобы сделать ее счастливой и здоровой. И даже когда ты терпишь неудачу в этом, то пытаешься снова. Потому что она твоя жизнь. Она все для тебя.
Его слова лишают меня дара речи, я смотрю на него удивленными, тусклыми глазами, 
Легкая улыбка появляется на его губах, после чего Дориан снова прикасается ими к моему лбу.
– Не открывай дверь ни при каких обстоятельствах. Алекс будет патрулировать территорию. Попробуй отдохнуть. Я вернусь, прежде чем ты поймешь это.
Затем он уходит, оставляя меня в одиночестве и дрожащую от холода. Я просто закутываюсь во влажное стеганное одеяло и позволю векам закрыться, но понимаю, что не могу оставаться в одиночестве.
Я натягиваю заношенный свитер и какие-то старые, жалкие фланелевые штаны, которые украла несколько лет назад у Криса. Они на три размера больше, и поэтому я несколько раз подворачиваю их на талии, но все же обожаю эти штаны.
И это, наверное, последний обрывок прошлого, который у меня есть от отца, я не могу даже представить, что избавлюсь от них.
Я расхаживаю по коридору и прижимаюсь ухом к двери спальни Морган. Дыхание ее спокойное, но я также могу ощутить ее разум. Она в смятении, как и я.
– Морган? – шепчу я, приоткрыв дверь. Морган лежит на боку на кровати, лицом к стене. Удивительно, что магия могла сотворить. Сутки назад кровь пропитывала весь матрас.
Сейчас не было даже намека на трагедию. Даже Дольче лежала на роскошной, атласной подушке, расположенной в углу, словно бедный щенок не был свидетелем попытки самоубийства своей любимой хозяйки.
Морган не поворачивается ко мне, но она слышит меня.
– Да? – Ее голос щемящий, как если бы она плакала. Я не могу вспомнить, сколько раз я видела мою подругу плачущей. Она никогда не принадлежала к одному из тех чрезмерно эмоциональных типов характера.
Это то, что было общего между нами.
Я залезла к ней на кровать, обняв за талию.
На самом деле мы не были сентиментальными, но иногда, когда жизнь становилась особенно паршивой, она залезала ко мне в кровать или я к ней.
Лежа, мы обнимаем друг друга, потому что больше некому. 
– Не спится? – спрашиваю я, опуская голову на подушку. Она влажная от соленных слез. Я чувствую их запах.
– А ты бы уснула, если была на моем месте? Если каждый раз, когда закрываешь глаза, то видишь другое изувеченное лицо от самой ужасной смерти, которую ты себе только можешь представить?
Я задерживаю дыхание на полминуты, сдерживая испуганный вздох.
– Прости.
– За что?
– За... все. За все что случилось с тобой.
– Не твоя вина, Габс.
Но мы обе знаем, что это моя вина. Во всем... ее чрезмерно развитое видение, убийство Донны, отчуждение Криса... Я виновата во всем этом.
Мы лежали в тишине, потому что здесь нечего было сказать. Морган больше никогда не узнает покоя.
Даже если она научится контролировать свою вновь обретенную способность, она по-прежнему будет сталкиваться с воспоминаниями.
Она никогда не сможет стереть из памяти эти лица... эти смерти. И она не заслуживает этого. Возможно я да, но точно не она.
Я глажу ее волосы, затем пальцами провожу по лбу, внушая ее глазам закрыться.
Молясь, чтобы где-то в мире грез она обрела покой, хотя бы на несколько часов.
– Спи, – шепчу я так тихо, что сама едва слышу.
Я видела, как Нико делал с ней то же самое днем раньше, когда Морган билась в припадке ужаса, зашедшая слишком далеко, чтобы прислушаться к голосу разума. Я честно не знаю, могла ли я вызывать такую реакцию в ней.
Но как только ее дыхание становится спокойным и ровным, а ее тело падает в сон, я знаю, что сделала это.
Даже если Морган никогда снова не сможет уснуть, даже если монстры, прячущиеся за ее веками, наблюдают и выжидают, чтобы забрать ее и опустошить, я была в состоянии подарить ей маленький кусочек спокойствия.
Я встаю с кровати, нагибаюсь, чтобы почесать Дольче за ушами и тихо выхожу в гостиную. Там темно и тихо, но совсем не жутко.
Знаю, что Александр рядом, я чувствую его. Чувствую, как его магия обволакивает мою кожу, словно нежно лаская. Я могу ощутить его силу у себя на языке, даже если он сдерживал ее ради Морган.
Тем не менее, он не может скрыться от меня. Ни один из них не может. Я могу чувствовать их, даже если они не хотят этого. 
Я сижу на кухонной стойке, желая, чтобы рядом со мной был кто-нибудь. Одиночество заставляет меня осознать, насколько я по-настоящему одинока. Да, у меня есть Дориан, но он также, как и они несчастен и всесторонне испорчен, и у него по-прежнему есть родители.
У него все еще есть семья, брат, который обожает и восхищается им.
У него все еще есть дом, в который он может прибежать, когда жизнь станет совсем невыносимой. Даже Морган, может подхватить Дольче, запрыгнуть в свой мустанг и вернуться в родительский дом на севере. Конечно у меня остался Александр, и я знаю, что он мой биологический отец. Но в нынешнем свете, это все, что он есть. Я его не знаю.
Он не знает меня. И кто сказал, что я могу ему доверять? Откуда я знаю, что он просто не выжидает подходящего момента, чтобы нанести удар и украсть мою силу для себя?
Я стучу пальцами по мраморной столешнице, чувствуя себя несказанно взволнованной и параноидальной. Вот что молчание может с тобой сделать – заставляет твой мозг придумывать всякие глупые идеи и теории заговора. 
Вот почему я пила каждую ночь, когда Дориан оставил меня – просто не смогла бы выдержать тишину в его отсутствии. Она чувствовалась слишком тяжелой, слишком плотной. Слишком заполненной вопросами, которые остались без ответов, и полуправдами. 
Я ненавижу эту версию Габс. Я презираю эту черту в своем сознании. Я всегда высмеиваю таких героинь в книгах и фильмах, которые превращаются в законченных, жалких идиоток перед лицом невзгод. 
Те, кто опускает руки, когда становится совсем трудно. Я не была сломлена под давлением. Крис и Донна замечательно обучили меня этому.
Но я раздавлена. 
Я.
И не знаю, как остановить это. Не знаю, как собрать кусочки и склеить их. Бороться за что-то большее, чем я, когда у меня больше ничего не осталось, чтобы дальше жить.
Я гоню мысли из головы, не давая им взять верх надо мной. Смерть Донны не будет напрасной. Я не позволю этому уничтожить меня. И раз уж на то пошло, месть станет моим источником жизни.
Я наполню этим чувством легкие, заставлю мчаться по венам. Я поглощу его, вдохну. И в те редкие случаи, когда смогу уснуть, я буду мечтать прикончить ублюдка, который был ответственным за то, что забрал мою маму. 
Мое первое убийство было рефлекторным. Это же будет умышленным и с холодным расчетом. И чертовски приятным.
Вскочив от гнева и адреналина, я даже не понимаю, что открываю шкаф, где припрятан тайник с выпивкой, до тех пор, пока не наливаю себе рюмку виски.
Я залпом выпиваю рюмку, позволяя пламени ярости разжечься внутри меня. Я наливаю еще и еще, приветствуя такое сладкое забвение, в котором нет ни стыда, ни вины.
Где мой внутренний дьявол танцует в огненной яме, смеется и плюет на моих врагов, которые стоят передо мной на коленях.
Именно такую Габс они хотели, когда послали людей уничтожить меня.
Такую реакцию, они надеялись получить, когда решили убить единственную мать, что я знала.
Теперь они ее получили. И эта комната – квартира – не смогут удержать ее. 
Я хочу выйти. Мне нужен воздух. Мне нужно пространство, чтобы дышать, кричать и существовать. Морган вышла из строя, а Нико занимается Крисом (не хочу об этом думать. Я не могу об этом думать). Поэтому есть один человек, который я думаю поймет меня. Возможно не поймет такую Габс, но все же любит и принимает ее в любом случае.
– Алло? – Его голос тихий, словно он спал. Я смотрю на цифровой дисплей микроволновки. Он мигает 00:47. Дерьмо.
– Привет, Джаред. Ты не спишь?
– Габс?... Что за...? Ты в порядке? – Теперь его голос звучит четче, как будто ведро со льдом опрокинули на его голову. Я слышу шорох на другом конце, и представляю себе, что он сидит в постели.
– Ага, я в порядке. То есть, нет. Я не в порядке, но... Я не хочу об этом говорить.
Он тяжело вздыхает. 
– Черт, девочка. Ты меня заставила поволноваться. Морган обзвонила весь город, пытаясь найти тебя прошлой ночью. И я пробовал дозвониться до тебя, но постоянно попадал на голосовую почту. Ты уверена, что с тобой все хорошо?
Я наливаю еще одну рюмку, желая, чтобы я смогла как-нибудь преподнести это Джареду по телефону. Не хочу, чтобы он задавал вопросы, на которые у меня нет ответов. Я просто хочу Весельчака Джареда. Спокойного Джареда.
Того Джареда, который мог бы заскочить и забрать меня, чтобы развлекаться всю ночь беззаботным весельем и нездоровой пищей. Я потеряла моего друга. Черт, я даже потеряла его легкую, незамысловатую любовь. Которая была безопасной, и, будь оно все проклято, мне нужна безопасность. 
Но с тех пор мы старались как-то поддерживать отношения, только они плохо закончились на помолвке Дориана, когда я была поймана танцующая с женихом, из-за этого отношения между нами были более чем натянутые.
Мы не разговаривали с той ночи, даже не переписывались. И только когда я, наконец, набралась смелости сходить к нему и извиниться, Ксавье, психически больной, жестокий Светлый Чародей полностью сорвал эти планы.
– Итак... что ты хочешь, Габс?
Ауч. Его тон жалит, но я это заслужила. Вероятно, гораздо больше этого, за то, что подвергаю его опасности.
– Хм, хм... – Дерьмо. Чего я хочу? К нему, чтобы успокоил меня? Сказал, что все будет хорошо? Заскочил и забрал меня на вечер бессмысленного пьянства? Месяц назад, я бы ни минуты не колеблясь, предложила все выше перечисленное. 
Но сейчас... сейчас там многое осталось недосказанным. Слишком много вопросов, на которые не было ответов. И теперь, когда мое будущее мрачнее, чем когда-либо, есть ли у меня время, чтобы все сделать правильно?
– Габс? Тебе что-нибудь нужно?
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю все то, чем мы были когда-то и чем могли бы стать. Габс – человек, в конечном счете, должна была остаться с Джаредом. Она была бы его самой преданной болельщицей на каждом футбольном матче. 
Она бы сжимала его мускулистые руки и на вечеринках ловила каждое произнесенное им слово.
И когда они бы оказались готовы, после окончания университета она сказала бы "да" на заданный им важный вопрос. Джаред стал бы для нее всем миром, и без всяких раздумий, она отдала бы ему каждую частичку себя.
Потому что он достоин этого, а ей повезло что он у нее есть.
Но Габс – человек умерла всего несколько дней назад, прямо там в Саду Богов с яростно обрушивающимися на нее молниями. В ту минуту я потеряла свою человеческую жизни, словно змея, которая сбрасывает свою кожу, я стала дикой и свободной. Возрожденной.
А Джаред – с его ослепительными зелеными глазами и здоровым мальчишеским шармом – просто больше не подходит ей. Это неправильно для меня, чтобы даже хотеть его.
Я хотела бы ему сказать; он поймет меня как никто другой. Скажет мне, что я сумасшедшая – что бы не случилась, я всегда буду его Габс. Я всегда буду той кареглазой, с кудрявыми волосами девчонкой, которая не смогла скрыть ее тайную любовь к нему.
Та девушка, которая хотела быть с ним под луной и звездами – прежде чем она смогла когда-либо увидеть их необыкновенную красоту.
Я вернулась на землю, его вопрос эхом отозвался в моей голове. В чем я нуждаюсь? В милом, красивом, смертном Джараде?
– Нет, – отвечаю я, мой голос почти стал шепотом. – Мне ничего не нужно. Я просто хотела сказать тебе...
Я слышу шум, сопровождающийся тремя стуками в дверь.
Ох, нет.
Нет, нет, нет, нет.
– Джаред, не открывай дверь! – кричу я, уже бросившись к шкафу, чтобы одеть кроссовки. Я втискиваю ноги в них и уже ищу ключи от машины.
Дерьмоооо!
У меня нет машины!
Я ищу ключи от машины Морган, но не нахожу их. Проклятье! Должно быть Дориан взял ее машину.
– Джаред! Слушай меня. Не подходи к этой двери! Я буду через минуту!
– Что? – Я слышу, как он пересекает комнату, идя прямиком к смерти. Джаред задерживает дыхание на один мучительный момент, и я думаю, что он смотрит в глазок. 
– Остынь, Габс! Это просто Кэри в коридоре. Я думаю она и парочка ее сестер из женского сообщества устраивают вечеринку или что-то вроде этого.
– Это не она, Джаред! Прошу, послушай меня! Ты никому не можешь доверять! Никто не в безопасности!
В следующее мгновение Александр появляется перед моими глазами, лоб искажен морщинами от беспокойства.
Он должно быть услышал мою тревогу. Я прикрываю рукой телефон и убираю его от уха, обращаясь к нему, отчаянно хватаясь за любую помощь, которую могу получить.
– Пожалуйста, мне нужна твоя помощь! Мне нужно, чтобы ты полетел или телепортировался, или что ты там делаешь. Мне нужно, чтобы ты добрался до университета и спас моего друга. Немедленно!
Надежда сходит с лица Александра и его плечи опускаются, после чего он качает головой. 
– Габриэлла, я хочу... я хотел бы помочь. Но мы не можем проявляться там, где никогда не были. Меня никогда не было в том месте. Мне жаль.
Я даже не пытаюсь выйти из себя. У меня просто нет на это времени.
– Хорошо. Тогда научи меня.
Он качает головой.
– Этому невозможно научиться. Это идет изнутри.
Этого не может быть. Нет. Я не могу позволить этому случиться. 
Я не могу потерять Джареда. Я не чувствую даже грамма боли. Не надо больше. Пожалуйста... не надо.
Я слышу доносящийся крик Джареда из трубки, пытающейся привлечь мое внимание.
– Эй? Габс? Ты еще здесь?
Я сглатываю, во рту пересохло и тяжелый привкус виски. 
– Не открывай, Джаред. Пожалуйста.
Я даже не понимаю, действительно ли произношу слова. Или может быть я представляю, что говорю их.
Может быть это затяжное раскаяние за манеру говорить, заставляет его не слушать меня. Потому что даже пока я слышу, как слова звучат в моей голове, раздается щелчок замка, поворот дверной ручки. Резкий вдох.
Он открывает дверь.

Переводчики: leno4ka3486
Редактор: marisha310191