Глава 17

– У тебя швы разойдутся, – сказала Джил, отодвигая арбалет на одном из многочисленных оружейных столов, выстроенных в линию по правой стороне длинного, широкого подвала, и села на край стола, остерегаясь пропитанных серебром кинжалов, находящихся слева от неё.
– Мне нужно тренироваться, – возразил Крис, не обращая внимания на острую боль в том месте, где ему наложили швы, когда его кулак соприкоснулся со спаринг-манекеном, – тот сильно закачался у железного основания.
Он проигнорировал треск резины и продолжал стучать кулаками по манекену. Вместе с отцом они изводят полтора десятка таких штук в месяц.
– Джошуа придется заново зашивать тебя, – настаивала Джил, взяв один из небольших кинжалов, которые они освятили месяц назад.
– Он провозится не один час, – произнес Крис, вытирая пот со лба тыльной стороной травмированной руки, прежде чем нанести очередной удар по манекену, который выглядел так, словно через пару ударов у него слетит голова.
– Верно, – рассеянно кивнув, согласилась Джил. – Но если ты снова испортишь его труд, он взбесится. Ты ведь знаешь, как он не любит оставлять шрамы.
– Переживёт, – бросил Крис, уже представляя, каким горящим взглядом Джошуа одарит его через несколько дней, если все закончится шрамом. Возможно, обычный человек смирился бы, но не Джошуа. Этот человек был чертовым перфекционистом, когда дело касалось его работы.
Если бы он знал десять лет назад, когда Джошуа попросил взглянуть на его капельницу, что малыш превратится в помешанного, проверяющего каждый кусок лейкопластыря и каждый синяк, что у него появлялся...
Он бы не повёл себя иначе, подумал Крис, простонав про себя.
Когда проснулся, привязанный к кровати, с трубками и проводами, прикрепленными к каждому доступному участку кожи его тела, он был, надо сказать, встревожен, особенно, когда сознал, что не может ощущать и двигать ногами. Но гораздо больше его напугал вид Джошуа.
Мальчишка, который всегда был полон энергии и ходил за ним тенью до того, как их дом подвергся нападению, превратился в нервного, запуганного маленького мальчика, слишком тощего и бледного для своего возраста.
Крис вспомнил, как заставил себя улыбнуться маленькому мальчику, едва его глаза привыкли к слишком светлой больничной палате. То как Джошуа, до смерти перепуганный, просто стоял там в конце кровати, ошеломило Криса.
Он пытался заговорить с Джошуа, только слова выходили невнятными и не громче шепота. Раздосадованный, он слабым жестом поманил Джошуа к себе, но мальчик просто стоял на месте, слегка покачивая головой и продолжая смотреть на Криса.
Когда в палату вошла медсестра и, увидев, что он проснулся, выставила Джошуа из комнаты, ему захотелось придушить женщину. Что, черт побери, произошло и что не так с Джошуа – он терялся в догадках.
Натянутые улыбки и обещания окружающих, что с Джошуа все будет хорошо, ни черта его не успокаивали. Ребенок выглядел плохо, и через две недели, когда ничего не изменилось, Крис до смерти испугался.
Джошуа не разговаривал и почти не ел. На третьей неделе после того, как Крис проснулся, он услышал как его бабушка просила совета по поводу Джошуа у медсестер и врачей в реанимации, где он лежал, дожидаясь того момента, когда станет безопасно перевезти его в медпалату в одном из жилищ Защитников.
Когда Крис услыхал, как одна из медсестер предположила, что с его братишкой могли сделать что-то дурное, то потерял самообладание и не заметил, как выдернул капельницу. Но он заставил себя успокоиться и перестать говорить медсестре, чтобы та закрыла свой гребаный рот, и тут в палату тихо вошел Джошуа и отошел в свой маленький уголок, где молча наблюдал за Крисом.
К тому времени как пришла медсестра, чтобы закрепить капельницы, Крис не знал, что делать. Он пытался завлечь братишку в беседу, включил телевизор и даже пригрозил надрать задницу, если тот не заговорит или не поест в ближайшее время.
Ничего не помогало, и он был близок к тому, чтобы согласиться с той медсестрой, убежавшей в слезах, что она, возможно, права. И когда Джошуа вдруг спросил тихим голосом, может ли он понаблюдать за тем, как медсестра меняет капельницы, Крис проигнорировав вежливый отказ медсестры, предложил Джошуа взобраться на кровать, чтобы он мог рассмотреть получше.
После краткого колебания Джошуа сел на кровать, а Крис чуть не заплакал от облегчения. Джошуа наклонился ближе к его ногам и спокойно наблюдал, как женщина меняет капельницу. Через несколько дней Джошуа расспрашивал о каждой проволоке, трубке и части оборудования в палате.
Когда несколько медсестер отказались отвечать на вопросы Джошуа, Ефраим выгнал их из комнаты сына и в течение часа нанял двух частных сиделок, которые были более чем рады ответить на вопросы Джошуа и даже разрешили ему трогать вещи.
Джошуа постепенно становился тем беззаботным ребенком, которым всегда был. Но после того, как Крис выписался из больницы, он осознал, что его братишка нашел свою истинное призвание.
Малыш не мог насытиться образовательным каналом или интернетом. Если это было что-то о медицине, Джошуа хотел прочитать это или посмотреть. Чёрт, Крис едва смог удержать малыша от "ассистирования" своему отцу, когда у Медисон отошли воды.
Малыш был чертовски умным, одаренным и искренне хотел помогать людям.
Никого не удивило, когда Джошуа окончил среднюю школу на год раньше или, когда заявил о своем желании стать врачом. В течение многих лет он оставался единственным, кто латал Криса и любого приходящего Защитника, когда случалось какое-то дерьмо, и они приходили домой слегка окровавленными и раненными.
Все удивились лишь тогда, когда раскрылись планы Совета на таланты Джошуа.
Почти в семнадцатилетнем возрасте Джошуа подписал контракт с Советом Защитников, по которому обязался на них работать. Во время учебного года он старался изо всех сил получать хорошие оценки и работал стажером одного из хирургов Защитника в Бостоне, где и учился.
Летом он отправился в Европу и обучался у нескольких самых старейших врачей мира, – Защитников, которым почти исполнилось двести лет – и они научили его всему, что знали.
До сих пор трудно поверить, что менее чем за год, Джошуа смог стать очень хорошо обученным врачом, работающим на Совет. После всего того, что жизнь свалила на паренька, он поднялся на вершину, и Крис не мог не гордиться им. Его по-прежнему удивляли родные, которым как и ему, жизнь дала фиговый старт, и они добрались до верха, особенно его младшая надоедливая сестра, которая просто умирала от желания заставить его поговорить с ней.
Он знал этот невинный "я ничего не замышляю" взгляд, которым она смотрела на него сейчас, пока рассеянно играла с небольшим кинжалом в руке.
– Очень красивый, – сказала она, предлагая ему кинжал.
– Забирай, – буркнул Крис, продолжая атаковать манекен, который не дотянет до следующей ночи.
– Спасибо, – поблагодарила Джил, вернув кинжал обратно в ножны и положив его на стол поближе к себе.
– Пожалуйста,– пробормотал он, мысленно задаваясь вопросом, когда же она перестанет нести чушь и перейдет к делу.
– Ты не хотел бы потом со мной перекусить? – спросила она, вероятно, надеясь отвлечь его едой, пока закидывает вопросами.
– Нет, и тебе не стоит выходить на улицу во время полнолуния. Мы, знаешь ли, не позволим тебе выйти отсюда до восхода солнца.
– Я и не собиралась выходить одна. Я предложила тебе пойти со мной, – фыркнула она.
Он согласился, неохотно кивнув.
На мгновение Джил посмотрела на него, её глаза очень медленно сузились, пока он продолжал лупить обречённого манекена и ждал её контрольного щелчка.
Ему не пришлось долго ждать.
– Думаю ты должен дать ей шанс, – выдала она наконец.
– Не вижу смысла. Она слаба и безнадежна,– отрезал Крис, сделав хук слева по манекену и выбив огромный кусок его башки.
– Но она твоя пара, Крис, и насколько мне известно, твоя единственная пара, – напомнила Джил тем ласковым тоном, который она сотни раз применяла в общении с женщинами из приюта, где работала.
– Что ж, полагаю, не единственная, потому что она первым делом с утра пораньше убежит отсюда, – ответил он, пожимая плечами, словно ему было все равно. Всё, что ему хотелось – это пойти наверх и потребовать имя каждого парня, который когда-либо касался её так, чтобы он мог выследить их и оторвать им грёбаные головы.
Не то чтобы она была невинной жертвой во всём произошедшем. О, нет, чёрт возьми. Иззи оказалась далеко не невинна. Она позволила другому мужчине касаться её, касаться того, что по праву принадлежало ему, хотя он знал, что она не испытывала ни грамма сексуального желания с теми мужчинами. Защитники-женщины, также как и мужчины, в этом отношении были прокляты, и Крис знал наверняка, что она не была влажной ни для кого из мужчин, которым позволила прикасаться к себе.
После её небольшого объявления наверху он стал одержим желанием выяснить правду. Это его немного напугало, так что ему пришлось заставить себя успокоиться и сосредоточиться в первую очередь на деле Защитников, хотя всё, чего он желал – это выяснить, говорит ли она правду. Он понимал, что мог бы спросить у отца, была ли она девственницей, так как это одна из вещей, которую его отец мог с расстояния унюхать в человеке, но он хотел услышать это от неё.
Когда она ответила ему так, будто ничего особенного не произошло, Крис решил, что она не лучше его матери, которая трахалась с кем угодно до тех пор, пока ей удавалось с них что-то получить. А Иззи ничего не надо было от этих мужчин, но она продолжала с ними спать. Как только до него дошло, что из себя представляла Иззи, в его голове сразу прояснилось, а эрекция, которая представляла угрозу его здравому рассудку, к счастью, спала. Теперь он будет умнее. Он понимал, кем она была, и это осознание только больше прибавляло ему решительности отправить её куда подальше от себя и как можно скорее.
Джилл тяжело вздохнула, пока собирала свои рыжие, почти каштановые волнистые волосы в хвост.
– Ты не мог бы рассказать мне, почему не хочешь дать ей шанс?
Она говорила тихо, но благодаря своему слуху Защитника, он мог слышать её поверх звуков, издающихся при соприкосновении его кулаков с манекеном. Временами эта способность была словно дар божий, но прямо сейчас она, как заноза в заднице.
– Мне не интересно это обсуждать, Джил, – сказал он, надеясь, что она наконец смирится и оставит его в покое.
Нет, не оставит.
– То есть ты готов обречь её на одинокую жизнь, потому что не хочешь беспокоиться о необученной паре? – спросила она, сложив руки на коленях, пока пристально наблюдала за ним, чересчур пристально.
Обычно его забавляли её попытки консультировать его, но сегодня он просто был не в настроении, чтобы его анализировали.
– Оставь это, Джил,– процедил он сквозь зубы.
– Знаю, это не то, что ты хочешь сейчас услышать, но, Крис, ты несправедлив к ней. Ты же знаешь: как только передашь её Эрику, то любой шанс на то, что она сможет устроить свою жизнь, испарится. Идёт война, и ни у кого не будет времени её тренировать, – отметила она. – Её высадят на одном из островов, где она и останется, пока не сможет доказать, что способна самостоятельно позаботиться о себе, но даже после этого, как ты знаешь, они не отпустят её до окончания войны.
Крис прекратил бить манекен и взглянул на сестру.
– Они никогда её не отпустят, – признался он.
– Ч-что? – переспросила Джил, выглядя слегка ошеломленной его заявлением.
– Я сказал, что они никогда её не отпустят. Пока она жива, и поблизости есть хоть один Мастер, который помнит её имя, она всегда будет в опасности, – пояснил он, не упоминая о том, что Совет Защитников, несомненно, потеряет преданность Иззи, от которой отвернулась его пара и которую держали взаперти какое-то время, или, вернее, в её случае они никогда её не получат. В прошлом было несколько случаев, когда пару отвергали, а Совет изолировал отверженных и спустя годы отпускал их, озлобленных, разгневанных, и требующих возмездия. Совет больше не пойдёт на такой риск, поэтому, когда нога Иззи ступит на один из островов, она больше никогда его не покинет.
– Боже мой, Крис. Ты не можешь так с ней поступить, – взмолилась Джил, соскользнув со стола и быстро направляясь к нему. – Она не заслуживает жизни взаперти, тем более, что ты не дал ей ни единого шанса.
– У неё было много шансов, Джил. Этой женщине почти двадцать восемь лет, а она слаба и, что самое ужасное, труслива. В ней нет ни единого положительного качества, которое бы вызвало у меня желание держать её рядом, – сказал он, с трудом сохраняя спокойствие. И как бы не желал он сказать ей не совать свой нос в чужие делала, не мог. Она его сестра, и он заботился о ней, и временами приходилось мириться с дерьмом наподобие этого.
– О, правда? – спросила Джил, скрестив руки на груди, когда посмотрела на него снизу-вверх с насмешливой улыбкой. – Скажи мне честно, что ты больше не хочешь видеть её рядом? – когда Крис начал было говорить, она подняла руку, останавливая его. – И учти, я была внизу в прихожей, когда ты на неё таращился, – предупредила она с самодовольной, знающей ухмылкой, которую он часто видел в последнее время.
– Джил, она – моя ответственность, и у неё есть информация, которая нам необходима, естественно, я буду присматривать за ней, – небрежно объяснил он, хотя знал, что она права. У него освободилась бы куча времени на другие дела, помимо Иззи, что является ещё одной причиной, из-за которой ей стоит уйти.
– Так ты будешь в порядке, отсылая её восвояси? С высокой вероятностью, что больше никогда не увидишь её снова? – спросила Джил, пристально глядя на него в ожидании ответа.
– Она будет только мешать, Джил. Для всех нас будет лучше, если она уйдёт.
Покачивая головой, Джил недовольно фыркнула.
– Ты порой бываешь таким придурком.
И бросилась прочь из комнаты. Крис промолчал, так как знал, она права, но в данном случае не было иного выхода. Иззи должна уйти.

Переводчики: kalaratri
Редактор: oks9